дамы сердца.
Французская гостья
(ударяя его веером)
Видероль
(что-то высчитав по пальцам, — почти без задержки — со множеством ужимок)
Я был — подобно рифме звонкой
Раскатываясь на устах, —
Тогда бы мимо дев сторонкой
Не шел, вдали от них — не чах.
Ах, на миру одни подонки
Мне губы леденит. Сквозь пленку
Слез — веера высокий взмах
Слежу, и бровь дугою тонкой.
Вернее голубя в руках
И боязливее ребенка —
Ваш вертопрах.
Первая особа
Второй Парни!
Вторая особа
Ja, ja, mein Herr![21]
Второй Парни!
Французская гостья
Граф Вальдштейн
(соседке)
Очаровательный мальчишка!
Первая особа
Большая будущность в стране
Любви и Славы!
Французская гостья
Вы их мне
На память, в памятную книжку,
Волшебник, впишете?
Венская гостья
Во сне
Увижу их!
Обе принцессы
(разом)
И мне! — И мне!
Французская гостья
(значительно)
Иду на всякое условье!
Польская гостья
Мне первой, ради всех святых!
(Казанове.)
Казанова
Младенческое пустословье!
Как барабанной перепонке
(Видеролю.)
Стишонки, сударь, не стихи!
Стыдитесь!
Видероль
(как змей)
Перед сею тонкой
Сей цвет Парнаса и Парижа:
Фон Сегальт!..
Казанова
Поумерьте тон!
Видероль
(изливаясь)
Фон Сегальт…
Казанова
Фон, а стократ, тысячекрат!
(отваливаясь от еды)
Неслыханно!
Казанова
(вставая)
Не тот, щенок, кто с целой псарней
Собак и слуг въезжает в мир
В своей карете шестипарной.
Кто до рождения в мундир
Гвардейский стянут, кто силен
Лишь мертвым грохотом имен
Да белизною женских пальцев.
Есть аристократизм скитальцев.
Я — безыменных: я! — детей
Большой дороги: я — гостей
(Широким жестом указывает в окно.)
Видероль
Разобьете блюдо!
Казанова
(раздражаясь)
Аристократ по воле Чуда!
И стольких звезд я кавалер,
Сколь в небе их…
(воздевая глаза к потолку)
Довел Вольтер!
(Остолбеневает с вознесенным ножом и вилкой.)
Казанова
(великолепным жестом)
Сочтите! —
На крестильном бланке
Прочтите: сын комедиантки —
И пригорода! Мой отец —
Обе принцессы и воспитательница
Боже!
Казанова
А венец
Над дамою и кавалером
Держала — вот она! — Венера! —
Звезда бродяг и гордецов.
Безроднейшего из юнцов
К монархиням ведет в альковы,
В Рим — черноглазого птенца,
Чтоб Миром правил. — Без венца
Зачатого — под дождь лавровый…
Колумбов к басенным брегам,
И корсиканцев — в Нотр-Дам!
Обе особы
Бонапартист!
Видероль
(шипя)
Пополним эпос:
И болтунов нахальных — в крепость!
Под этим кровом?..
Граф Вальдштейн
(мягко)
Видероль!
Как можно?
Казанова
(с горечью)
Мне, только милостями знати
Еще влачащему свой век,
Что в памяти — миры колеблет,
Но вечно помнит, что — нахлебник!
Простите…
Так и есть — с Луны!
Неловкое молчание.
Первая особа
Помилуйте! Исключены
Герр Казанова нам предложит,
Нас познакомит…
(Князю де Линь.)
Ваш сосед
Казанова
Да, Светлость. Этого союза
Года не расторгают. Музу
Единственную изо всех
Любовниц — не пугает старость.
Я не ручаюсь за успех.
(С великолепной театральностью читает.)
Проклятие тебе, что меч и кубок
Единым взмахом выбила из рук,
Что патоку молитв и желчь наук
Нам поднесла взамен девичьих губок.
И вот сижу, как мерзостный паук,
Один, один меж стариковских трубок.
Что мне до воркования голубок?
Кому, кто молод, нужен старый друг?
Будь проклята! Твои шаги неслышны.
Ты сразу здесь. Кто звал тебя? — Сама!
Нет, не сама и не Зевес всевышний
Тебя прислал, Сума — Тюрьма — Чума!
Всех Немезид пылающая ярость —
О дьяволово измышленье — старость!
Первая особа
Гм…
Вторая особа
Вы окончили?
Казанова
Окончил — и покончил.
Вторая особа
Хэм.
Да-а-а…
Первая особа
Благодарствую.
Венская гостья
А нету
Казанова
(загробным голосом)
Про августейший мавзолей.
О переезде через Лету.
О суетности чувств. Как лето
Неслышно приведет к зиме.
Видероль
А о холере и чуме
Вы не предложите сонета…
Для полности? Чтоб весь букет,
В слезах и голову понуря,
Презентовать своей Лауре…
Упорствующей.
Французская гостья
(Видеролю.)
Мой поэт,
Что скажете на менуэт
Меж розовых кустов?
(Графу.)
Нам не откажет?
Нераскаян
В толпе других моих грехов
Сей грех: пристрастье к Терпсихоре.
Спросите обо мне, танцоре,
У бабушек!
Французская гостья
У женихов
Их, верно, тоже?
(смеясь)
Басни! Басни!
Французская гостья
Я к бабушке ревную!
Польская гостья
Князь мой!
Французская гостья
Второй за мной!
Венская гостья
А тот — с зимой —
Пусть спит себе над фолиантом!
Позвольте, граф, сам музыкантам
(В дверях.)
Традидерб… Сады Ленотр…
В толпе прелестных иностранцев
Ты, майской бабочки милей…
Вы королем недаром танцев
Звались и танцем королей!
Где вы, прежние луны?
Где вы, нежные пары?
О, блаженная юность!
Казанова
О, презренная старость![22]
О, бессильная злоба!
О, преграды кружйв
О, кружащие робы
Молодых королев!
Развязалась подвязка…
Как дано, так и взято…
Кто скрывался под маской?
Тсс… Инкогнито — свято!
О, жемчужные зубки!
О, каскады кружев!
О, летящие юбки
Молодых королев!
А потом — от камзола —
Это облако пудры…
(Вполоборота — Казанове.)
Вы тоже были чернокудры?
(Выходит.)
Французская гостья
Ушел — и сердцем вслед несусь!
Я в князя влюблена!
Венская гостья
Я тоже.
Французская гостья
Нет метче уст!
Польская гостья
Нет тоньше чувств!
Французская гостья
Ах, если был бы помоложе!
Как страусовым пером по коже
Проводит взглядом!
Видероль
(угодливо)
Этот лоб
Всех коронованных особ
Казанова
О высоком лбе,
Раб низколобый, — не тебе,
Презренный прихлебатель наглый,
Видероль
И не тебе, дворняга.
Казанова
Вельможа из дворняг, — ну что ж!
А ты — дворняга из вельмож!
В последующей сцене Казанова вопит, а Видероль шипит.
Видероль
Что-о?
Казанова
То.
Видероль
Как?
Казанова
Так.
Видероль
Шут!
Казанова
Видероль
Черт!
Дамы
(в ужасе)
Что вы!
Герр Видероль! Герр Казанова!
Казанова
Ты кровью мне заплатишь, трус!
Видероль
Со стариками не дерусь.
Казанова
Сорго di Вассо![23]
Видероль
Впрочем…
Казанова
(со сжатыми кулаками)
Sancta![24]
Видероль
Вы не найдете секунданта!
Вот разве камердинер Жак,
Ваш тезка и коллега…
Казанова
(набрасываясь)
Ка-ак?
Дамы
(разнимая)
Поэт! — Ученый муж! — Как нбзло,
И князь ушел!..
Казанова
В зубах навязла
Мне ваша мордочка!
Видероль
Внизу —
Казанова
Нос отгрызу!
Смотри не подходи!
Воспитательница
(издали)
Спасите!
Все дамы
Казанова
Сударыни, простите!
Увлекся…
Венская гостья
Умираю!
Видероль
Ров
С водой есть!
Казанова
(дамам)
Я на все готов.
Польская гостья
Чтобы не прятать в долгий ящик —
Вы славный, говорят рассказчик?
Видероль
(иронически)
Перл!
Первый в мире!
Казанова
Быть вторым
Не довелось еще. — Про Рим
И хижину есть изреченье.
Дамы
(вместе)
Какое-нибудь приключенье!
Польская гостья
Французская гостья
Нет-нет, фон Сегальт, — про любовь!
Про первый поцелуй, вам данный
Красавицей!..
Казанова
(начиная)
Ребенок странный
Был, — на земле не ко двору.
Все так и ждали, что умру:
Уж гроб был куплен!
Дамы
(в ужасе)
О-о!
Казанова
Из носу
Кровь так и льет, как из насосу.
Дамы
Фи! Пощадите!
Казанова
(не слыша)
Что ни час,
То — понимаете ли — таз!
Воспитательница и Младшая принцесса отходят.
Чту таз — ведро!
Видероль
А не корыто?
Казанова
И вечно рот полуоткрытый:
Вот так.
(Разевает пасть.)
Считали лекаря,
Что, рот как рыба отворя,
Я потому еще плутаю,
Что кровь — из воздуху глотаю.
Старшая принцесса по знаку Воспитательницы отходит.
Дамы
Как?
Казанова
Солнечную кровь.
Дамы
Про кровь —
Казанова
Заморыш — и в кровавых пятнах!
Ребенок был не из приятных!
Меня не стала отнимать
У смерти, — но зато в охапку
И вот, когда сведен и слаб,
Над тазом извиваюсь, — цап
Мадонна Марциэлла в полы
Плаща меня — и шмыг в гондолу.
«Молчи, молчи, мой кавалер!»
«Куда?» — «В Мурано, гондольер!»
К зловоннейшей из всех лачуг
Причаливаем.
Видероль и Французская гостья, переглянувшись, отходят.
«Болен внук:
Откройте!» — Притаилась, шельма:
Ни звуку! «Донна Нина, бельма
Вам выцарапаю!» Засов
Тут скрипнул. Целый рой бесов
Нам под ноги — и остов клячи!
Я — в судороге. «Taci, taci, —
Mi’аngelo![25] Не то — в огонь!»
Трикраты поплевав в ладонь
И в ноздри мне дохнув трикраты,
Так не смердит —
Капеллан, пожав плечами, отходит.
У бабки с рук
Меня хватает — и в сундук
Вниз головой! «Молчи как мышка!»
И с донной Марцией — на крышку!
Чту, тут пошло! Уж ту был гул!
Уж ту был грохот! «Вельзевул!
Вниз головой свечу в три пуда
Тебе поставлю! Сделай чудо!»
Останови младую кровь!»
Крик ведьмы: «Чаю!» Бабки: «Чаю!
Тебе младенца посвящаю!»
Крик ведьмы: раз! крик ведьмы: два!
Крик бабки: стой!!! — Но тут слова
Такие уж пошли и скрежет
Такой бесовский —
Польская гостья, украдкой крестясь, отходит.
что — пусть режут!
Пусть жарят! — изловчился вдруг
И — головой прошиб сундук!
И к донне Марции на ручки!
Вторым крещением крещен!»
И, смраду завязавши в узел,
Мне пуд нос тычет: «Как в союзе
Всадник и конь, — так в этот узел
Цвесть будешь ты — всем на любовь.
Еще приказываю прямо
К тебе с визитом из трубы.
А если за мои труды
Хоть слово ты о том, что видел
И слышал… то — не будь в обиде,
Коль шейку… Понял? — Ну, смотри!»
А час спустя после зари…
Первые звуки менуэта. Последний слушатель — Венская гостья — бабочкой выпархивает в дверь. Вокруг Казановы — никого. Он — в пустоту — со все возрастающим жаром.
…Уж полная луна вставала
Предстала мне из мглы канала —
(утишая голос)
Не смею имени назвать —
Венеции младая мать
И соименница, из пены
Как тб — возникшая. Колена
Я жарко обнял ей. Она ж,
Как нехотя, с улыбкой важной
Нам плащ свой приоткрыла влажный…
И вот, на лбу моем, меж струй
И водорослей — поцелуй…
Когда ж пурпурно-бирюзовый
День занялся…
(в дверях, громким шепотом)
Герр Казанова!
Казанова
Что? Кто? Ни с места! Что? Раздет!
Не принимаю.
Я портрет
Принес вам.
Казанова
Что за портрет?
Сказать зазорно,
В каком, поганейшем из мест,
Висел…
Казанова
(принимая из его рук портрет, вглядываясь)
Что значит?
Вот вам крест,
Бог покарай меня подагрой! —
Никто другой, как энтот наглый
Рифмач. Ловкач до этих штук-с!
Казанова
(широко раскрывая глаза)
Плащ… Водоросли…
(И — отчаянным криком.)
Замок Дукс!!!
Картина третья
Конец Казановы
Но люблю я одно: невозможно.
И.А.
Книгохранилище замка Дукс, в Богемии. Темный, мрачный покой. Вечный сон нескольких тысяч книг. Единственное огромное кресло с перекинутым через него дорожным плащом. Две свечи по сторонам настольного Ариоста зажжены только для того, чтобы показать — во всей огромности — мрак. Красный, в ледяной пустыне, островок камина. Не осветить и не согреть. На полу, в дальнедорожном разгроме: рукописи, письма, отрепья. Чемодан, извергнув, ждет.
Озноб последнего отъезда. Единственное, что здесь живо, это глаза Казановы.
И надо всем — с высот уже почти небесных — древняя улыбка какой-то богини.
Казанова, 75 лет. Грациозный и грозный остов. При полной укрощенности, рта — полная неукрощенность глаз: все семь смертных грехов. Лоб, брови, веки — великолепны. Ослепительная победа верха.
Окраска мулата, движения тигра, самосознание льва. Не барственен: царственен. Сиреневый камзол, башмаки на красных каблуках времен Регентства. Одежда, как он весь, на тончайшем острие между величием и гротеском.
Ничего от развалины, все от остова. Может в какую-то секунду рассыпаться прахом. Но до этой секунды весь — формула XVIII века.
Последний час 1799 года. Рев новогодней метели.
Казанова
(над сугробом бумаг)
(Читает)
«Хочешь, пополам
Вам — розы…» Помню назубок!
Тереза? Нет, Манон! — Осел!
«Когда ты от меня ушел,
Я долго, долго…»
(После каждого отрывка, комкая, швыряет письмо в сторону.)
«Черный ад
Вам уготован. Вот назад
Вам перстень ваш. Люблю». Бедняжка.
Монашка! От кольца — бумажка
Одна. А это что? «Вассал!
Нам Бог наследника послал.
Вы крестный».
(Смеясь.)
Понимаю, крестный!
Проказница! — «Вы мне несносны,
И если б не твои, злодей,
Глаза… Готовьте лошадей,
Держите наготове шпагу…»
Воительница! «Под присягой
Клянусь: патрицианки зов
Вооружит…» Стих из Талмуда…
«Не забывайте!» — «Не забуду».
«Все позабуду!» — «Нынче в пять,
Вы крестите…» Уже опять
Крещу? «Тебя любить — как в шахту
Без фонаря…» — «К тебе вся шляхта
Ревнует…» — «Обошлись с сестрой:
Ей день, мне ночь…» — «Волны морской
Мгновенней…» — «Жизнь в твоей ладони!»
«В моем туманном Альбионе
Нет черных глаз…» — «За сей Эдем
Всей вечностью плачу. М. М.».
Ты вечностью, а я подагрой!
А это что? Абракадабра
Какая-то!..
(Отшвыривает, берет новое.)
«Жги до костей!
Неистовостию страстей
Прославлены венецианцы».
«Нет женского непостоянства,
Есть только миллионы уст
Пленительных…» — «Клянусь, клянусь…»
«Я в ревности страшнее тигра!»
«Ты нами в кости был разыгран, —
Мой выигрыш!» — «Живу — права,
Помру — отправят!» Какова? —
«Всю кровь мою отдам, чтоб плакал!»
А это что? Таких каракуль
Водила детскою ручонкой:
«Все кости мне прожег… печенки…»
Безграмотно, но как тепло!
«Пусть филином тебя в дупло
Забьет отмщающая старость!»
«Так медленно сгорал твой парус,
Лазурный огибая мыс
Коралловый…» — «Вернись! Вернись!»
«В тот день, когда, поняв, что — вот он!..»
О эти женские длинноты!
«Прощайте! Порван наш союз!
С простой мужичкой не делюсь!»
«Из гроба поднимусь, чуть свистни!»
«О смерть моя!» —
