–
Губки – крушенье Республики
Зубки – крушенье всего…
Жуть, что от всей моей Сонечки
Ну – не осталось ни столечка:
В землю зарыть не смогли –
Сонечку люди – сожгли!
Что же вы с пеплом содеяли?
В урну – такую – ее?
Что же с горы не развеяли
30 сентября 1937
Стихи к чехии
1. «Полон и просторен…»
Полон и просторен
Нет у чехов – моря.
Стало чехам – море
Слёз: не надо соли!
Запаслись на годы!
Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы.
Не бездельной, птичьей –
Божьей, человечьей,
Двадцать лет величья,
Двадцать лет наречий
Всех – на мирном поле
Одного народа.
Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы –
Всем. Огня и дома –
Всем. Игры, науки –
Всем. Труда – любому –
Лишь бы были руки.
На поле и в школе –
Глянь – какие всходы!
Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы.
Подтвердите ж, гости
Чешские, все вместе:
Сеялось – всей горстью,
Строилось – всей честью.
Два десятилетья
(Да и то не целых!)
Как нигде на свете
Думалось и пелось.
Посерев от боли,
Стонут Влтавы воды:
– Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы.
На орлиных скалах
Как орел рассевшись –
Что с тобою сталось,
Горы – откололи,
Оттянули – воды…
…Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы.
В селах – счастье ткалось
Красным, синим, пестрым.
Что с тобою сталось,
Чешский лев двухвостый?
Лисы побороли
Леса воеводу!
Триста лет неволи,
Двадцать лет свободы!
Слушай каждым древом,
Лес, и слушай, Влтава!
Лев рифмует с гневом,
Ну, а Влтава – слава.
Лишь на час – не боле –
Вся твоя невзгода!
12 ноября 1938
2. «Горы – турам поприще!..»
Горы – турам поприще!
Черные леса,
Долы в воды смотрятся,
Горы – в небеса.
Край всего свободнее
И щедрей всего.
Эти горы – родина
Сына моего.
Долы – ланям пастбище,
Не смутить зверья –
Хата крышей застится,
А в лесу – ружья –
Сколько бы ни пройдено
Верст – ни одного!
Эти долы – родина
Сына моего.
Там растила сына я,
И текли – вода?
Дни? или гусиные
Белые стада?
…Празднует смородина
Эти хаты – родина
Сына моего.
В мир – рожденьем в рай.
Бог, создав Богемию,
Все дары природные.
Все – до одного!
Пощедрее родины
Сына – Моего!»
Чешское подземие:
Брак ручьев и руд!
Бог, создав Богемию,
Все было – безродного
Лишь ни одного
Не было на родине
Сына моего.
Прокляты – кто заняли
Тот смиренный рай
С тайнами и с ланями,
С перьями фазаньими…
Трекляты – кто продали,
Ввек не прощены! –
Вековую родину
Всех, – кто без страны!
Весь живьем, с зверьем,
С чудо-огородами,
С горными породами,
С целыми народами,
В поле, без жилья,
Стонущими:
– Родина!
Родина моя!
Богова! Богемия!
Не лежи, как пласт!
Бог давал обеими –
И опять подаст!
В клятве – руку подняли
Все твои сыны –
Умереть за родину
Всех – кто без страны!
Между 12 и 19 ноября 1938
Бьется в муке крестной
Каждое сельцо.
Поделил – секирой
Есть на теле мира
Язва: все проест!
От крыльца – до статных
Гор – до орльих гнезд –
В тысячи квадратных
Невозвратных верст –
Язва.
Лег на отдых –
Чех: живым зарыт,
Есть в груди народов
Рана: наш убит!
Только край тот назван
Жир, аферу празднуй!
Славно удалась.
Жир, Иуду – чествуй!
Пусто: наша честь.
19 22 ноября 1938
В Судетах, на лесной чешской
границе, офицер с 20-тью солда –
тами, оставив солдат в лесу,
вышел на дорогу и стал стрелять
в подходящих немцев. Конец его
неизвестен.
(Из сентябрьских газет 1938 г.)
Чешский лесок –
Самый лесной.
Год – девятьсот
День и месяц? – вершины, эхом:
– День, как немцы входили к чехам!
Лес – красноват.
День – сине-сер.
Крутолобый и круглолицый
Офицер стережет границу.
Лес мой, кругом,
Куст мой, кругом,
Дом мой, кругом,
Мой – этот дом.
Леса не сдам,
Дома не сдам,
Края не сдам,
Пяди не сдам!
Сердца испуг:
Прусский ли шаг?
Сердца ли стук?
Лес мой, прощай!
Век мой, прощай!
Край мой, прощай!
К вражьим ногам!
Я – под ногой –
Камня не сдам!
Топот сапог.
Грохот желез.
Гор и пещер.
Бросил солдат
Из лесочку – живым манером
На громаду – да с револьвером!
Выстрела треск.
Треснул – весь лес!
Лес: рукоплеск!
Весь – рукоплеск!
Пока пулями в немца хлещет –
Целый лес ему рукоплещет!
Кленом, сосной,
Хвоей, листвой,
Всею сплошной
Чащей лесной –
Понесена
Добрая весть,
Что – спасена
Чешская честь!
Значит – страна
Так не сдана,
Значит – война
Все же – была!
– Выкуси, герр!
Октябрь 1938 17 апреля 1939
< 5 > Родина радия
Бич слепоок
Родину света
Взял под сапог?
Взглянь на те горы!
В этих горах –
Лучшее найдено:
Родина – радия.
Странник, всем взором
Глаз и души
Взглянь на те горы!
В сердце впиши
Каждую впадину:
Родина – радия…
<1938 1939>
1 Колыбельная
В оны дни певала дрема
По всем селам-деревням:
– Спи, младенец! Не то злому
Псу-татарину отдам!
По Тюрингии холмам:
– Спи, германец! Не то гунну
Кривоногому отдам!
Днесь – по всей стране богемской
Да по всем ее углам:
– Спи, богемец! Не то немцу,
Пану Гитлеру отдам!
28 марта 1939
2 Пепелище
Налетевший на град Вацлава –
Так пожар пожирает траву…
Поигравший с богемской гранью! –
Так зола засыпает зданья,
Так метель заметает вехи…
От Эдема – скажите, чехи! –
Что осталося? – Пепелище.
Налетевший на град Вацлава –
– Так пожар пожирает траву…
Объявивший – последний срок нам:
Так вода подступает к окнам.
Так зола засыпает зданья…
Над мостами и площадями
Плачет, плачет двухвостый львище…
Налетевший на град Вацлава
– Так пожар пожирает траву –
Задушивший без содраганья –
Так зола засыпает зданья:
– Отзовись, живые души!
Стала Прага – Помпеи глуше:
Шага, звука – напрасно шлем..
3 БАРАБАН
По богемским городам
Что бормочет барабан?
– Сдан – сдан – сдан
Край – без славы, край – без бою.
Лбы – под серою золою
Дум – дум – дум…
– Бум!
Бум!
Бум!
По богемским городам –
Или то не барабан
(Горы ропщут? Камни шепчут?)
А в сердцах смиренных чешских –
Гне – ва
Гром:
– Где
Мой
Дом?
По усопшим городам
Возвещает барабан:
– Вран! Вран! Вран
Завелся в Градчанском замке!
В ледяном окне – как в рамке
(Бум! бум! бум!)
Гунн!
Гунн!
Гунн!
30 марта 1939
4 Германии
О, дева всех румянее
Среди зеленых гор –
Германия!
Германия!
Германия!
Полкарты прикарманила.
Астральная душа!
Встарь – сказками туманила,
Днесь – танками пошла.
Пред чешскою крестьянкою –
Не опускаешь вежд,
Прокатываясь танками
По ржи ее надежд?
Пред горестью безмерною
Сей маленькой страны,
Что чувствуете, Германы:
Германии сыны??
Величия!
Сгоришь,
Германия!
Творишь!
С объятьями удавьими
Расправится силач!
За здравие, Моравиа!
Словакия, словачъ!
В хрустальное подземие
Уйдя – готовь удар:
Богемия!
Богемия!
Богемия!
Наздар!
9 10 апреля 1939
5 Март
В лоск перетасован!
– С краем, с паем с новым!
Тяжек мартовский оброк:
Земли – цепи горны –
Ну и карточный игрок!
Ну и стол игорный!
Полны руки козырей:
В ордена одетых
Безголовых королей,
Продувных – валетов.
– Мне и кости, мне и жир!
Так играют – тигры!
Мартовские игры.
В свои козыри – игра
С картой европейской.
Да скалой Тарпейской!)
Злое дело не нашло
Пули: дули пражской.
Прага – что! и Вена – что!
На Москву – отважься!
Пражская обида,
– Вспомни, вспомни, вспомни, вождь, –
Мартовские Иды!
22 апреля 1939
6 Взяли…
Чехи подходили к немцам и плевали.
(См. мартовские газеты 1939 г.)
Брали – скоро и брали – щедро:
Взяли горы и взяли недра,
Взяли Юг у нас и Восток.
Вары – взяли и Татры – взяли,
Взяли близи и взяли дали,
Но – больнее, чем рай земной! –
Взяли пули и взяли ружья,
Взяли руды и взяли дружбы…
Вся страна вооружена!
9 мая 1939
7 Лес
Видел, как рубят? Руб –
Рубом! – за дубом – дуб.
Только убит – воскрес!
Не погибает – лес.
Так же, как мертвый лес
Зелен – минуту чрез! –
(Мох – что зеленый мех!)
Не погибает – чех.
9 мая 1939
8 «О, слезы на глазах!..»
О, слезы на глазах!
Плач гнева и любви!
О, Чехия в слезах!
Испания в крови!
О, черная гора,
Отказываюсь – быть.
В Бедламе нелюдей
Отказываюсь – жить.
С волками площадей
Отказываюсь – выть.
С акулами равнин
Отказываюсь плыть –
Вниз – по теченью спин.
Не надо мне ни дыр
Ушных, ни вещих глаз.
15 марта 11 мая 1939
9 «Не бесы – за иноком…»
Не бесы – за иноком,
Не горе – за гением,
Не горной лавины ком,
Не вал наводнения, –
Не заяц – по зарослям,
Не ветлы – под бурею, –
За фюрером – фурии!
15 мая 1939
10 Народ
Так и стою, раскрывши рот:
Глашатай всех широт, –
Что и поэт, раскрывши рот,
Ни дара благодать, –
(Сидит – и камешек гранит,
И грамотку хранит…
В твоей груди зарыт – горит! –
…Что радий из своей груди
Достал и подал: вот!
Живым – Европы посреди –
Бог! Если ты и сам – такой,
Народ моей любви
Не со святыми упокой –
С живыми оживи!
20 мая 1939
11 «Не умрешь, народ!..»
Не умрешь, народ!
Бог тебя хранит!
Сердцем дал – гранат,
Грудью дал – гранит.
Процветай, народ, –
Твердый, как скрижаль,
Париж, 21 мая 1939
< 12 > «Молчи, богемец! Всему конец!..»
Молчи, богемец! Всему конец!
Живите, другие страны!
По лестнице из живых сердец
Германец входит в Градчаны.
Отой басне не верит сам:
– По ступеням как по головам.>
– Конным гунном в Господень храм! –
По ступеням, как по черепам…
<1939>
< 13 > «Но больнее всего, о, памятней…»
Но больнее всего, о, памятней
И граната и хрусталя –
Эти – маленькие! – поля,
Те дороги – с большими сливами
И большими шагами – вдоль
Слив и нив…
<1939>
Douce France[9]
Adieu, France!
Adieu, France!
Adieu, France!
Marie Stuart[10]
Мне Францией – нету
Нежнее страны –
На долгую память
Два перла даны.
Они на ресницах
Недвижно стоят.
Дано мне отплытье
Марии Стюарт.
5 июня 1939
Марина Цветаева. Одна из последних фотографий 1940 г.
СССР
«Двух – жарче меха! рук – жарче пуха!..»
Двух – жарче меха! рук – жарче пуха!
Но и под мехом – неги, под пухом
Гаги – дрогнете вы!
Даже богиней тысячерукой
– В гнезд, в звезд черноте –
Как ни кружи вас, как ни баюкай
– Ах! – бодрствуете…
Вас и на ложе неверья гложет
Червь (бедные мы!).
Не народился еще, кто вложит
Перст – в рану Фомы.
7 января 1940
«Ушел – не ем…»
Ушел – не ем:
Пуст – хлеба вкус.
Все – мел.
За чем ни потянусь.
…Мне хлебом был,
И снегом был,
И снег не бел,
И хлеб не мил.
23 января 1940
«– Пора! для этого огня…»
– Пора! для этого огня –
Стара!
– Любовь – старей меня!
– Пятидесяти январей
Гора!
– Любовь – еще старей:
Стара, как хвощ, стара, как змей,
Старей ливонских янтарей,
Всех привиденских кораблей
Старей! – камней, старей – морей…
Но боль, которая в груди,
Старей любви, старей любви.
23 января 1940
«Не знаю, какая столица…»
Не знаю, какая столица:
Любая, где людям – не жить.
Девчонка, раскинувшись птицей,
Детеныша учит ходить.
А где-то зеленые Альпы,
Альпийских бубенчиков звон…
Ребенок растет на асфальте
И будет жестоким – как он.
1 июля 1940
Наддверный…
Февраль 1941
«Я стол накрыл на шестерых…»
И все переправляю слово:
– «Я стол накрыл на шестерых»…
Ты одного забыл – седьмого.
Невесело вам вшестером.
На лицах – дождевые струи…
Как мог ты за таким столом
Седьмого позабыть –
