столкновение с моральным долгом, лежит в основе и «Фауста», и «Дворянского гнезда», и, хотя и в меньшей степени, «Аси». Как это наблюдается не раз в творчестве Тургенева, вопрос этот облекается в сюжетные формы, характерные для писателя, — в формы «испытания» героев чувством любви, причем в обеих повестях — и в «Фаусте», и в «Асе» — герой не выдерживает «испытания» и, как это уже было перед тем в «Рудине», оказывается морально слабым и неустойчивым по сравнению с героиней.

Та же основная тема в «Дворянском гнезде» осложняется и углубляется тем, что, в отличие от «Рудина» и ряда других предшествующих произведений, оба центральных персонажа романа, каждый по-своему, являются морально сильными и своеобразными людьми. Поэтому и тема невозможности «личного счастья» развита в «Дворянском гнезде» с наибольшей глубиной и наибольшим трагизмом. При этом, однако, в самой сюжетной ситуации, изображенной в романе, содержится новый элемент, отсутствующий в пессимистическом «Фаусте», — суд писателя над прежними его идеалами самопожертвования. В отказе новых героев Тургенева от личного счастья нашла проявление та душевная ущербность, которая не дает им возможности стать новыми историческими деятелями. Но крушение надежд на личное счастье приводит Лаврецкого к новой проблеме — к мыслям о нравственном долге перед народом и о необходимости действенно помогать ему. В эти переживания Лаврецкого, в разрешение моральных проблем, поставленных в романе, Тургенев вложил много личного, отражающего испытанный им зимой 1856-37 годов глубокий творческий и психологический кризис.

Между «Фаустом», наиболее законченно выражающим философию отречения и пессимистический взгляд на жизнь, и «Дворянским гнездом», где идея отречения подвергается пересмотру и, в конце концов, осуждению, лежит переход, заполненный не только хронологически, но и в идейно-творческом отношении «Асей» и «Поездкой в Полесье». Последняя повесть (или, точнее, очерк) по своему происхождению и по времени замысла (1853) является своего рода продолжением «Записок охотника», в число которых она даже была включена в ближайшем издании сочинений Тургенева, 1860 года (но изъята из «Записок» и перенесена в состав повестей во всех следующих изданиях). «Поездка в Полесье» писалась с большими перерывами и при ее окончательной обработке в 1856-57 годах приобрела новые качества и наполнилась новым содержанием, глубоко разнящимся от содержания и тона «Записок охотника». Большое место в ней заняла философия природы в виде занимавшей Тургенева проблемы отношений между человеком и природой, проблемы ничтожества человеческого разума перед ее вечной стихийной жизнью, перед всемогущей силой, которой человек подвластен. Постановка и разрешение этой проблемы восходят, с одной стороны, к давним размышлениям Тургенева, неоднократно выражавшимся в его письмах, с другой — к воздействию философии Шопенгауэра, которая именно в это время особенно внимательно воспринимается Тургеневым.

Переход от «Фауста» и «Поездки в Полесье» к «Дворянскому гнезду» знаменует, по существу, новый этап творческого пути Тургенева. В этом романе, несмотря на то, что действие его отодвинуто назад, и даже на довольно значительное расстояние (хронология событий, изображенных в нем, точно определена как весна и лето 1842 года; предыстория — женитьба Лаврецкого — относится к началу 30-х годов, а эпилог отнесен ко времени через восемь лет после основного действия, т. е. к 1850 году, и все это вполне соответствует реалиям романа), — несмотря на это, проблематика его вполне современна годам, в которые он был написан. То же мы видим и в «Асе», действие которой происходит «лет двадцать тому назад», т. е. в конце 1830-х годов. Такой герой, как Лаврецкий, мог явиться только _после_ Рудина, и некоторые его демократические, «мужицкие» черты открывают путь к героям нового типа — Инсарову и, в дальнейшем, Базарову. Что же касается «Аси», то недаром Чернышевский воспользовался образами этой повести, имевшими 20-летнюю давность, для приговора над дворянским либерализмом конца 50-х годов. В эпоху предреформенных ожиданий и все углубляющихся расхождений между разночинцами-демократами и дворянами-либералами шедшие навстречу революции демократы не только отказывались от союза с «лишними людьми» (союза, который Чернышевский еще в конце 1856 года считал полезным и желательным), но отказывали самим «лишним людям» в личной и общественной положительной значимости. И сам Тургенев, признав крушение стремлений Лаврецкого к личному счастью, увидел лишь один выход для его «одинокой старости» и «бесполезной жизни»: путь практической деятельности на пользу крепостного крестьянства.

Таковы основные черты, определяющие эволюцию творчества Тургенева за короткий, но наполненный важным содержанием период, охватываемый произведениями 1856–1858 годов.

Тексты произведений, входящих в настоящий том, печатаются по последним прижизненным авторизованным изданиям: «Фауст», «Поездка в Полесье», «Ася» по изданию Глазунова, СПб., 1883, том VII; последний отредактирован самим Тургеневым. «Дворянское гнездо» — по предшествующему изданию, наследников братьев Салаевых, СПб., 1880, том III, так как в издании 1883 года том III, содержащий этот роман, Тургенев, будучи во время его подготовки тяжело болен[14], просмотреть не смог.

Следует отметить, что в обоих изданиях — 1880 и 1883 — тексты, по сравнению со всеми предшествующими изданиями, а также с автографами, подверглись пересмотру и исправлению по линии приближения некоторых просторечных и архаических форм языка, в их лексической и грамматической структуре, к общелитературным формам, выработанным к концу 70-х годов. Таковы: «в уголке», «роста», «раза» (1880 и 1883) вместо «в уголку», «росту», «разу» (предшествующие издания); «расстраивает» вместо «расстроивает»; «квартира» вместо «квартера»; «клирос» вместо «крылос»; «плевательница» вместо «плевальница»; «шкаф» вместо «шкап»; полные формы отчеств («Иванович») вместо сокращенных («Иваныч»).

Эти и подобные им формы слов воспроизведены в издании по источникам, взятым за основу, а соответствующие им устарелые написания в разделе вариантов не приводятся.

Тексты и варианты произведений, входящих в настоящий том, подготовили и комментарии к ним написали: И. А. Битюгова («Фауст»), Т. П. Голованова («Дворянское гнездо»), Л. М. Лотман («Ася»), А. П. Могилянский («Поездка в Полесье»). Раздел «„Дворянское гнездо“ в иностранных переводах» и реальный комментарий к роману написаны М. П. Алексеевым, предисловие к вариантам и вступительная статья к комментариям — Н. В. Измайловым.

Редакторы тома: М. П. Алексеев и Н. В. Измайлов.

ФАУСТ

ИСТОЧНИКИ ТЕКСТА

С, 1856, э 10, отд. I, стр. 91-130.

1856, часть 3, стр. 321–385.

1860, том III, стр. 188–230.

1865, том III, стр. 387–435.

1869, часть 3, стр. 379–426.

1874, часть 3, стр. 377–423.

1880, том VII, стр. 173–220.

1883, том VII, стр. 186–238.

Автограф не сохранился.

Впервые опубликовано в С, 1856, э 10, отд. I, стр. 91-130, с-подписью: Ив. Тургенев (ценз. разр. 31 августа 1856 г.).

Печатается по тексту 1883 со следующими исправлениями по другим источникам:

Стр. 7, строки 13–14: «целых девять лет. Чего, чего не перебывало в эти девять лет!» вместо «целых девять лет» (по С и 1856).

Стр. 7, строка 23: «весь покривился» вместо «покривился» (по С и 1856).

Стр. 8, строки 2–3: «она даже вскрикнуть не могла» вместо «она вскрикнуть не могла» (по С и 1856).

Стр. 14, строки 28–29: «человек, говорят, весьма замечательный» вместо «человек, говорят, замечательный» (по всем другим источникам).

Стр. 17, строки 33–34: «я не увижу более этой милой девушки» вместо «я не увижу этой милой девушки» (по всем другим источникам).

Стр. 18, строка 1: «в руки не дастся» вместо «в руки не дается» (по всем другим источникам).

Стр. 19, строка 14: «сообщить тебе» вместо «сообщить» (по всем другим источникам).

Стр. 31, строка 33: «сама подойдет» вместо «подойдет» ‘(по всем другим источникам).

Стр. 36, строки 14–15: «Я заглянул в беседку» вместо «Я взглянул в беседку» (по всем источникам до 1880).

Стр. 40, строки 3–4: «Теперь я и при ней» вместо «Теперь я ври ней» (по С, 1856, 1860, 1865, 1869).

Стр. 47, строка 2: «на постель» вместо «в постель» (по всем источникам до 1880).

Стр. 50, строка 2: «уж не будет» вместо «уже не. будет» (по С, 1856, 1860, 1865, 1869).

Стр. 50, строка 16: «сторожила» вместо «оберегала» (по всем источникам до 1880; указано Тургеневым в списке опечаток 1880, но не учтено в 1883).

В «Современнике» «Фауст» был напечатан с рядом существенных опечаток.

В письме к Д. Я. Колбасину от 2/14 ноября 1856 г. из Парижа Тургенев привел список этих опечаток и просил его принять меры, чтобы устранить их при включении «Фауста» в издание «Повестей и рассказов» 1856 г. (Т, Письма, т. III, стр. 33). Однако выполнить просьбу Тургенева Колбасину не удалось, так как к тому времени «Повести…» были уже отпечатаны. Указанные Тургеневым опечатки были устранены в издании 1860 г. Список поправок, составленный Тургеневым, был опубликован по его требованию в «Современнике» (1856, э 12, отд. Библиографии, стр. 50).

К работе над «Фаустом» Тургенев приступил в конце июня — начале июля 1856 г. Собираясь выехать в Москву и навестить В. П. Боткина, Тургенев писал ему 3/15 июля 1856 г. из Спасского: «Наговоримся — я тебе кое-что прочту — я таки сделал что-то, хотя совсем не то, что думал» (Т, Письма, т. II, стр. 372). И 13–14 (25–26) июля Тургенев уже читал Боткину в Кунцове черновой текст «Фауста», а 16–17 (28–29) июля в Ораниенбауме — Некрасову и Панаеву. Работа над повестью продолжалась и за границей, куда Тургенев выехал 21 июля (2 августа). 18 (30) августа из Парижа Тургенев отослал рукопись «Фауста» в редакцию журнала «Современник». «Вот тебе, милый Панаев, — писал он в сопроводительном письме, — мой „Фауст“, выправленный по замечаниям Боткина, твоим и Некрасова. Желаю, чтоб он в этом виде понравился» (Т, Письма, т. III, стр. 8). «Фауст» Тургенева был опубликован в октябрьской книжке «Современника» за 1856 г. В том же номере вслед за ним была напечатана 1-я часть «Фауста» Гете в переводе А. Н. Струговщикова. Н. Г. Чернышевский сообщал об этом Н. А. Некрасову в Рим: «…мне не нравятся два „Фауста“ рядом — не потому, чтобы это было дурно для публики, напротив — но Тургеневу это, может быть, не понравится. Вы оправдайте „Современник“ перед ним в этом совершенною необходимостью — что же было поместить, кроме Струговщикова?» (Чернышевский, т. XIV, стр. 312). Некрасов в свою очередь писал Тургеневу: «…рядом с твоим „Фаустом“ в X э „Современника“ …поместили „Фауста“ в переводе Струговщикова — понравится ли тебе это? Кажется, ничего, а перевод Стр довольно хорош, и авось русский читатель прочтет его на этот раз, заинтересованный твоей повестью, которую наверно прочтет. Чернышевский оправдывается в помещении двух „Фаустов“ тем, что нечего было печатать, и очень боится, чтоб ты не рассердился» (Некрасов, т. X, стр. 298).

Тургенев в письме к И. И. Панаеву от 3/15 октября высказывал свои опасения по этому поводу: «Я очень рад, — писал он, — что „Фауст“ в окончательном виде тебе понравился; дай бог, чтобы он понравился также публике. Вы хорошо делаете, что помещаете перевод Гетева