я на землю и ничего не слышал, и ничего не видел, и ничего не чувствовал. А потом дым рассеялся, и у сломанной березы вижу, лежит…
Прокофьич подошел к Петру и хватает его за руку.
Прокофьич. Ты что, в гости пришел, ипрень?
Петр. Что такое, Прокофьич? У меня, наверно, лопнули барабанные перепонки.
Прокофьич (громко, прямо ему в лицо). Теперь слышишь?
Прокофьич. Не примешься тотчас за работу, голову размозжу. Запряги тарантас и подай к заднему крыльцу. Быстро!
Грубо толкает Петра. Петр уходит влево. Прокофьич поворачивается к Дуняше. Она вытирает стол.
Хватит. Оставь, как есть. Много суетишься. Пойди и прибери гостевую.
В момент, когда он собирается уйти влево.
Дуняша. Я думаю уйти отсюда, Прокофьич.
Прокофьич (без колебаний). А ты не думай. Уходи и все тут.
Дуняша. Если и уйду, то не потому что вам так угодно, а просто потому, что хочу…
Но он уже ушел. Она вытирает нос, берет поднос и идет к дому.
Когда подходит к веранде, появляются Аркадий, Павел и Николай. Павел очень бледен и его рука на перевязи. Аркадий выходит первым и идет сзади. Николай поддерживает Павла за здоровую руку, хотя тот идет с палочкой. Аркадий и Николай обращается с ним, как с больным. Павел едва сдерживает раздражение.
Аркадий. Осторожно, дядюшка, осторожно.
Николай. Осторожно, ступеньки.
Аркадий. Не так быстро. Спешить некуда.
Николай (Дуняше). Поберегись, девка. Не мешай.
Аркадий. Принеси подушку, Дуняша. Даже две.
Она уходит в дом.
Николай. Дай мне эту палку и обопрись о мою руку.
Аркадий (устраивая место). Вот сюда, дядюшка.
Николай. Поверни. Он не любит прямое солнце. Превосходно. Принеси что-нибудь положить под ноги.
Павел (со стоном). О, боже! Николай (принимая стон как знак боли). Я знаю, что тебе больно. Потерпи еще секундочку. Вот так, Павел… вот так. Сядь поглубже… тихонечко… тихонечко… вот так… прекрасно. Можешь чуть нагнуться? (Кладет подушку за спину.) Отлично.
Вторую подушку, которую принесла Дуняша, Аркадий кладет на стульчик и пододвигает его под ноги.
Спасибо, Аркадий. Теперь удобней, правда?
Дуняша уходит.
Аркадий. Может, принести стульчик пониже?
Николай. Мне кажется, так хорошо. (Павлу.) Повязка не очень тугая?
Аркадий. Он ведь потерял много крови. Николай. Главное, чтобы пальцами можно было свободно…
Павел (почти кричит). Пожалуйста! (Мягче и сдерживая себя.) S’il vous plait. Рана не глубокая. Потеря крови незначительна. Все тщательно перебинтовано. Я не чувствую боли.
Николай. Павел, ты испытал шок…
Павел. Я прекрасно себя чувствую, и мне все удобно, большое спасибо, и я был бы вам очень признателен, если бы вы оставили меня в покое теперь. В зимнем саду на диване лежит книга в зеленом переплете. Будь любезен, Аркадий, принеси ее мне.
Аркадий идет в дом.
Я должен принести тебе свои извинения, Николай. Очень сожалею, что стал причиной этого… огорчения. Прошу прощения. Не буду больше об этом. (Пауза. Протирает руки туалетной водой.) Если кто поедет в город сегодня, я был бы признателен, если бы мне купили одеколон. (Пауза.) Я случайно слышал вчера, как Катя, разговаривая со своей сестрой, называла меня «бур-да-колон». Неплохо, однако. Мне нравится эта барышня. С характером. (Пауза.) И я так понимаю, Базаров покидает нас.
Николай. Почему ты с ним дрался на дуэли, Павел?
Павел. В этом виноват лишь я один.
Николай. Но что за причина?
Павел. У нас вышел политический спор.
Николай. По поводу чего?
Павел. Я не хочу далее обсуждать это.
Николай. Я бы хотел, Павел, чтобы ты мне сказал точно, в чем состояла суть вашего спора.
Аркадий возвращается с книгой.
Аркадий. «Замки Атлин и Данбейн» — эта?
Павел. Действие происходит в Шотландии. Прелестная миссис Анна Уорд Радклиф. Она очаровательна — ничего не понимает.
Аркадий. Я хотел бы кое-что сказать. Официально. В присутствии отца.
Аркадий. Поскольку я привез Базарова в этот дом, я чувствую себя частично ответственным за то, что случилось сегодня утром… я знаю, что вообще-то мне не следовало его привозить сюда, но поскольку…
Николай. Чепуха, Аркадий. Это твой дом.
Аркадий. Я пытаюсь быть разумным и справедливым. Наша дружба была очень важна для меня. Она и теперь не менее важна. Поэтому я хочу быть справедливым по отношению к этой дружбе и вместе с тем не хочу, чтобы кого-либо осуждали поспешно или опрометчиво. Итак, я хотел бы попросить тебя, дядюшка, сказать мне точно, пожалуйста, точно, что вызвало…
Павел. Точно… точно… точно! Какая страсть к точности! Ну, ладно. Давайте покончим с этим делом. Но прежде вы оба дайте мне обещание, что сказанное мною сейчас не будет передано кому-либо. Я могу быть уверенным?
Оба кивают в знак согласия.
Аркадий. Конечно, можешь быть уверенным.
Павел. Так вот. Заспорили мы с господином Базаровым по поводу английских политиков. Точнее о Роберте Пиле и его происхождении. Я сказал, что отец Пиля был богатым землевладельцем. Базаров утверждал, что он был фабрикантом. Я теперь уже посмотрел в своих книгах. Я ошибался. Прав был Базаров. Разумеется, предмет спора был пустяковый. Но слово за слово, как говорят. Оба вспылили. Я потерял самообладание и вызвал его на дуэль. Он был удивлен… естественно. И приехал на место сегодня утром, чтобы лишь пощадить мою глупую гордость. В общем, он вел себя превосходно. Пистолет у него выстрелил случайно. Мой выстрел был в воздух. Я проникся некоторым уважением к господину Базарову. До некоторой степени. (Пауза.) Больше об этом я никогда говорить не буду. (Пауза.) Послушайте, кто-нибудь скажет мне, почему Прокофьич топает ногами и ходит по дому, как разъяренный зверь?
Аркадий. Он невзлюбил Базарова с самого начала. Теперь полагает, у него есть причина ненавидеть его.
Павел. Какова преданность. Жизнь для него должно быть вполне ясная штука.
Петр входит слева, как и в начале картины.
Петр. Тарантас стоит во дворе, барин.
Николай. Спасибо, Петр. Ах да, Петр, моя соломенная шляпа в прихожей. Принеси ее, пожалуйста… Петр! Петр! Боже, вы видели? Он не обратил никакого внимания! Наглый щенок не обратил на меня никакого внимания! Нет, дорогой, с тобой придется расстаться. Я не потерплю, чтобы в моем собственном доме меня оскорблял слуга или еще кто-нибудь.
Павел. Я думаю, он не слышал тебя, Николай.
Николай (в ярости). Это наглая ложь! И ты знаешь, что это наглая ложь! Негодяй всегда меня не слышит! Всегда! Всегда! Мне надоело, что он меня не слышит. До смерти надоело! (Приходит в себя.) Прости меня… Мне жаль… Это непростительно… Прости меня… Пойду и поиграю немного на виолончели. Виолончель действует на меня целительно.
Николай уходит в дом. Аркадий крайне удивлен этой вспышке гнева. У Павла есть свое мнение на этот счет.
Павел. Бог ты мой! Что это с ним?
Аркадий. Он тоже не испытывал особо теплых чувств к Базарову.
Аркадий. Я знаю, что Базаров очень хорошо к нему относится, но не умеет открыто показывать свои чувства.
Павел. Что он собирается делать?
Аркадий. Собирался ехать в Петербург заниматься. Но сегодня утром, когда складывал свои вещи, вдруг пришло известие, что в его округе эпидемия тифа. Поэтому вначале поедет туда помочь отцу.
Павел. А-а! Достойное решение. Я тоже думаю уехать.
Аркадий. Как уехать?
Аркадий. Куда?
Павел. В Германию, Францию, Англию. Может быть, в Шотландию! Не купить ли мне замок Данбейн?
Аркадий. Ты что же, хочешь от нас уехать навсегда?
Павел. Посмотрим. Но раньше окончания жатвы не уеду. Сено, вон, без моей помощи не сумели убрать. А, господин Базаров, я слышал, вы едете домой.
Слева выходит Базаров с книгой в руке. Одет по-дорожному. Кладет пиджак на чемоданы и подходит к Аркадию и Павлу.
Он выглядит абсолютно зрелым человеком. Ни в одежде, ни в манере держать себя нет ничего от студента. Энергичен, деловит, холоден.
Базаров. Как рука?
Павел. Спасибо, все в порядке. Вы хорошо перевязали.
Базаров. Снимите повязку через три дня, дайте ране возможность подышать.
Слышны звуки виолончели. Николай играет Романс в фа-мажоре, опус 50.
Павел. Le maladie n’est pas a plaindre qui a la guerison en sa manche[22].
Базаров. Я не говорю по-французски.
Павел. Монтень. Это значит: не жалейте человека, который…
Базаров резко отворачивается от него.
Базаров (Аркадию). Надо попрощаться с твоим отцом.
Идет к чемоданам. Аркадий идет за ним, берет его за руку и спокойно говорит, доверительно, стараясь восстановить прежнюю близость. Павел отходит в дальнюю часть сада и читает.
Аркадий. У меня есть план, Базаров. Я приеду в Петербург на Рождество, в нашу старую квартиру и мы будем…
Базаров. Ни к чему это, Аркадий. К Рождеству вы уже с Катей поженитесь.
Они продолжают разговор, в то время как Базаров открывает чемодан и кладет туда книгу.
Аркадий. Поженимся? Я — жениться? Ради бога, что ты, мы, нигилисты, не верим в…
Базаров. И я рад за тебя. Она возьмет тебя в руки, а тебя надо взять в руки. Ты по своей природе нуждаешься в дополнении. Естественные элементы, восполняющие недостаточность, создают сбалансированное и стабильное целое.
Аркадий. Перестань, Базаров! Хватит делать из меня персону! Я, как и был, твой приятель, повар и судомойка. Знаешь, что мы сделаем — устроим большую вечеринку. Сразу после того, как ты сдашь экзамены… В середине сентября. Я приеду в Петербург. Купим бочонок пива. Соберем всех из нашего старого кружка и…
Базаров. Нет, обманываться нечего: нам вместе не быть, Аркадий. Мы оба это знаем. Сейчас мы прощаемся навсегда. И ты сам это чувствуешь… ты поступил умно: для нашей горькой, терпкой, бобыльной жизни ты не создан.
Аркадий. Какого черта ты говоришь про «нашу» жизнь и исключаешь меня? Забыл, что я тоже нигилист?
Базаров. Был, когда был студентом. Но душа твоя никогда не расставалась с дворянством, общественными благопристойностями и принятыми внешними приличиями. Не отрицаю, у тебя есть смелость и молодой задор. Но дальше благородного смирения или благородного кипения идти ты не способен. Да, тебя волнуют «злободневные проблемы», но ты полагаешь, их можно решить в ходе разумных, благопристойных споров. Ну, а если не получится, в запасе есть благопристойная дуэль. Увы, так нельзя добиться реальных перемен, радикальных перемен, Аркадий. Мир не переделаешь дискуссиями и мнимыми поединками в предрассветном тумане… Как ты сам сказал давным-давно своему дяде, мы уже миновали стадию социального анализа. Мы вступили в эру военных действий — и царапаемся, делаем больно, кусаемся, бьем, режем, ставим синяки, плюемся. К таким непристойностям ты не готов. Когда дело дойдет до крайностей, ты ограничишься благовоспитанным негодованием и благовоспитанной покорностью. Твое воспитание обеспечило тебе такой выход. А мое — нет. Я намерен идти до последнего и пойти на крайности, какими бы они ни были, — подлыми, дикими, благородными или бесстыдными.
Аркадий. Понятно.
Базаров. Если сказать прямо, Аркадий, ты не дорос до нас.
Аркадий. Не дикость ли и бесстыдство, что так прочно сидят в тебе, отпугнули Анну Сергеевну? Напрасно я сказал это. Прости меня, Базаров.
Базаров отвечает так же спокойно и холодно, как прежде.
Базаров.
