Стпфен посвятил Тургеневу: «Dedicated to Ivan Sergeievitch Tourguéneff, with feelings of affection and esteem <Посвящается Ивану Сергеевичу Тургеневу с чувством приязни и уважения>».

Включая в предисловие к переводу «Демона» основные факты биографии Лермонтова, Стифен использовал письма поэта, высказывания Белинского и некоторые мемуарные свидетельства. Однако, несмотря на свое знакомство с лермонтовской литературой, Стифен не избежал отдельных ошибочных утверждений; в частности он писал, что «Демон» был закончен в 1834 г. и опубликован еще при жизни Лермонтова.

Анонимный рецензент перевода Стифена писал, что русские по праву гордятся поэмой «Демон», отличающейся силой и гибкостью языка, красочностью описания кавказской природы, мелодичностью ритмического рисунка. Далее рецензент добавлял: «Мы полагаем, что иностранную поэзию часто бывает лучше переводить прозой, нежели стихами, но Стифен, наверное, найдет много читателей, которые придерживаются противоположной точки зрения» (The Athenaeum, 1875, № 2481, 15 may, p. 652).

В России перевод «Демона» рецензировал А. Н. Пыпин. Ошибочно считая поэму юношеским произведением поэта, критик полагал, что «если б переводчик впоследствии прибавил еще некоторые из более зрелых произведений Лермонтова, то и „Демон“ представился бы английской публике в более правильном освещении» (ВЕ, 1875, кн. 10, с. 885). Подчеркивая, что английские критики «приняли труд г. Стифена с большим интересом», и ссылаясь на рецензии в «The Athenaeum» и «Saturday Review», Пыпин заметил: «Сколько можем судить по отзывам английских критиков и собственным впечатлениям, передача русской поэмы в английском стихе вообще очень удачна и свежа, что есть большая заслуга, когда речь идёт о передаче лермонтовского стиха».

Пятьдесят недостатков ружейного охотника и пятьдесят недостатков легавой собаки*

Черновой автограф, 2 л., без подписи. Хранится в отделе рукописей Bibl Nat, Slave 77, описание см.: Mazon, p. 88–89; фотокопия — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, № 224.

Беловой автограф. 4 л., без подписи. Хранится в отделе рукописей Bibl Nat, Slave 77; описание см.: Mazon, p. 88–89; фотокопия — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, № 224.

Журнал охоты. Орган имп. Общества размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты, 1876, т. 4, № 6, с. 1–5.

Впервые опубликовано в «Журнале охоты», с подписью: Ив. Тургенев. Перепечатано: Рус Пропилеи, т. 3, с. 240–246.

В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения, т. 12, с. 176–182.

Печатается но тексту первой публикации с устранением явных опечаток, не замеченных Тургеневым, и с исправлением по беловому автографу на с. 274, строка 44: «Во время жары», вместо «Во время жаров».

Датируется 1876 годом по времени опубликования. В черновом автографе (л. 2) статья имела заголовок «Письмо к редактору». В беловом автографе и в тексте первой публикации он отсутствует. По своему содержанию и тональности статья-очерк «Пятьдесят недостатков…» сближается с такими произведениями Тургенева «охотничьего» характера, как «О соловьях», «Пэгаз», с задуманной в 1871 г. и неосуществленной статьей «О дроздах». На смысловую связь заметки «Пятьдесят недостатков…» с рассказом «Пэгаз» обращал внимание сам Тургенев в письме к издателю В. В. Думнову от 4 (16) ноября 1879 г.

Источником для создания заметки о недостатках ружейного охотника и легавой собаки послужил собственный опыт Тургенева, страстного охотника. Возможно писатель учел и «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» С. Т. Аксакова, в частности, главу «Легавая собака», в которой перечислялись достоинства легавой собаки и советы охотникам для усовершенствования в стрельбе (см.: Аксаков С. Т. Собр. соч. М., 1956, т. 4, с. 160–167). Известно, что Тургенев одним из первых высоко оценил «Записки ружейного охотника» (см. наст. изд., т. 4, с. 500–522).

Печатные отклики на «Пятьдесят недостатков…» были немногочисленны. Анонимный рецензент «Биржевых ведомостей» (1876, № 207, 29 июля) в разделе «Изо дня в день» оценивал статью с точки зрения ее «охотничьего» содержания: «Заметка г. Тургенева показывает в нем знатока охотничьего дела». Газета «Голос» (1876, № 219, 10 (22) августа) охарактеризовала ее как «хорошенькую безделку», написанную с юмором и свидетельствующую, что автор — «опытный и наблюдательный охотник».

Тургенев намеревался включить «Пятьдесят недостатков…» в 1 том Сочинений 1880 г. Но этому поводу он писал своему издателю В. В. Думнову 1 (13) октября 1879 г.: «…статью о „Недостатках“ Вы будьте так любезны (если пожелаете ее поместить) и востребуйте ее от редакции „Журнала охоты“, пздающегося в Москве Л. П. Сабанеевым. Статья эта была напечатана в одной из книжек первого полугодия 1876-го года в томе IV-м. <…> Если вы поместите статью о „50 недостатках“, пришлите мне также корректуру ее, хотя она и будет набрана с печатного, так как я желаю кое-что прибавить да и в тексте вкрались опечатки». Месяц спустя Тургенев напоминал об этом своем желании в письме к тому же Думнову от 4 (16) ноября 1879 г., рекомендуя отвести место заметке «Пятьдесят недостатков…» в первом томе, после рассказа «Пэгаз». «Если Вы решаетесь напечатать статью о „50 недостатках“ и т. д., — писал он своему издателю, — то следует упомянуть об этом в предисловии и прибавить заглавие там, где я поставлю +, после „Пэгаза“». Однако «Пятьдесят недостатков…» в издание Сочинений 1880 г. включены не были.

«Аппорт! шерш!» — от франц.: apporter — приносить, chercher — искать, охотничье приказание принести, искать дичь.

…ей командуют «Пиль!» — охотничий термин от франц.: piller — хватать, означающий повелительное обращение к собаке, сделавшей стойку.

Не «аппелиста»… — от франц.: appel — зов, призыв. Аналогичный охотничий термин встречается в статье Тургенева о «Записках ружейного охотника Оренбургской губернии» С. Т. Аксакова: «…приучите дома собаку к послушанию, к апелю, к слову: назад!..» (наст. изд., т. 4, с. 512).

Когда на сворке… — Сворка уменьшительное от свора, в данном контексте в значении: ремень, шнур, на котором водят охотничьих собак.

…охотник скомандовал ей: «Куш!» — от франц.: coucher — лежать, приказание собаке смирно лежать на месте.

Alexandre III*

Впервые опубликовано: La Revue politique et littéraire, 1881, № 13, 26 марта, с подписью: XXX[208]. В русском переводе впервые (с цензурными изъятиями): Т сб (Пиксанов), с. 5–12 (в статье С. П. Петрашкевич «Тургенев об императоре Александре III (Новооткрытая статья И. С. Тургенева)». Перепечатано: Рус Пропилеи, т. 3, с. 261–268. При напечатании были сделаны следующие цензурные изъятия: в главе первой — «Seul de sa race, peut-être — profonde répugnance pour l’inconduite» и «Et il pousse si loin — de concorde et d’affection persévérante»; в главе третьей — «et les grandsducs — aucune influence d’aucune sorte»[209].

В собрание сочинений статья впервые включена в издании: Т, Сочинения, т. 12, с. 182–194.

Автограф неизвестен.

Печатается по тексту первой публикации[210].

Об авторстве Тургенева впервые было упомянуто после смерти писателя в той же «La Revue politique et littéraire» (1883, 8 septembre, v. 32, 3-е série, p. 293). Основываясь на этом, В. Жаклар, парижский корреспондент петербургской газеты «Новости» (вышедшей в день похорон Тургенева), в статье «И. С. Тургенев и французская литература» (подписанной буквой «Ж»), упомянул о принадлежности Тургеневу статьи «Александр III» (Новости, 1883, № 177, 27 сентября (9 октября), с. 9). В 1920 году упомянул об этом же М. М. Кле-венский в своей статье «Общественно-политические взгляды И. С. Тургенева» (в сб.: Творчество Тургенева. / Под ред. И. Н. Розанова и Ю. М. Соколова. М., 1920, с. 168–194).

О том, что статья «Александр III» принадлежит перу Тургенева, вскоре после ее опубликования узнал П. Л. Лавров. В письме к нему (от 31 марта (12 апреля) 1881 г.) Тургенев писал: «Статья об Александре III-м, действительно, принадлежит мне. Не ожидал, что она наделает столько шуму». Письмо это стало известно спустя несколько лет после смерти Лаврова (Минувшие годы, 1908, № 8, с. 24). Об авторстве Тургенева был осведомлен и С. М. Степняк-Кравчинский, популяризировавший эту статью в своем памфлете «Царь-чурбан, царь-цапля» (Пг., 1921, гл. 2, с. 15).

Статья «Александр III» была не первым обращением Тургенева к новому царю. Несколько раньше, в марте того же 1881 года, Тургенев стал автором адреса, написанного вскоре после принесения присяги новому государю, от имени Общества взаимного вспоможения и благотворительности русских художников в Париже. Адрес этот был связан с известным инцидентом, возникшим после того, как Тургенев пригласил (в феврале 1881 г.) на литературно-музыкальный вечер Общества вспоможения… революционера-эмигранта П. Л. Лаврова. Это едва не привело к закрытию Общества. Чтобы спасти положение и опасаясь за дальнейшую судьбу Общества, художники решили преподнести адрес Александру III и обратились к Тургеневу. Глава русских художников в Париже А. П. Боголюбов вспоминал впоследствии: «…мы попросили Ив. Серг. Тургенева составить нам адрес к новому императору, что он и исполнил в коротких, но весьма прочувствованных словах» (ГПБ, ф. 32, ед. хр. 4, л. 58 об. и 68). Тургенев, в частности, писал: «Комитет, который имел счастье видеть в Вашей особе, августейший государь, своего покровителя, дерзает надеяться, что и впредь Ваше величество удостоите наше общество своим высоким вниманием, которое все мы надеемся заслужить»[211].

Однако статья Тургенева «Александр III» в «La Revue politique et littéraire» решительно отличается от верноподданнического адреса Общества вспоможения… и носит иной характер, преследует иные цели. Статья эта написана не по частному вопросу, а является своеобразным политическим обращением писателя к царю в период, когда политика нового царствования еще не определилась и в либеральных кругах была надежда на продолжение того курса реформ, который наметился в конце правления Александра II[212].

Тургенев проявил большую осведомлённость не только в вопросах внутренней и внешней политики (которые всегда его интересовали), но показал, что ему хорошо были знакомы личные, общественные, придворные отношения и даже взгляды, интересы и быт Александра III. Это можно объяснить тем, что Тургенев использовал в статье также широкую устную информацию, какую получил от лиц, достаточно близких к двору и царю. К таким людям принадлежал и давний знакомец писателя князь Н. А. Орлов (1827–1885), тогдашний русский посол во Франции, тесно связанный с армейскими и придворными верхами конца 1870-х — начала 1880-х годов. Сведениями, советами, опытом Н. А. Орлова несомненно пользовался Тургенев (подробнее об этом см.: Т, Сочинения, т. 12, с. 530).

Кроме того, в Париже в 1879 году произошло и личное знакомство Тургенева с Александром III, когда тот был еще наследником престола. Об этом вспоминали М. М. Ковалевский (Минувшие годы, 1908, кн. VIII, с. 19), Д. Н. Садовников (Русское прошлое, 1923, кн. III, с. 102) и П. Л. Лавров (Революционеры-семидесятники, с. 41). М. И. Семевский, со слов А. В. Топорова и И. И. Глазунова, записал рассказ Тургенева об этой встрече (Красная панорама, 1928, № 28, с. 14). Не упоминая имени наследника, Тургенев 7 (19) ноября 1879 г. писал Лаврову о встречах «с высокопоставленными лицами». Одно