точно… точно: мне ль тебя понять.
Антоний
Жалеешь ты о прежнем, бедный Карло…
И я б жалел, быть может, если б с жизнью,
С той жизнью буйной, вольной и веселой
Я б не умел расстаться безвозвратно,
Расстаться, как с любовницей моей…
Меня томили грозные порывы,
Не признавал я вашего блаженства —
Я полноты и Знания хотел,
Хотел любви, любви неистощимой,
Могучей, и спокойной, и святой.
Я убежал… Но был тогда я молод,
И страсти все, все прежние тревоги
В пустыне не покинули меня.
Я богу сердце пылкое, живое,
Не унывая, покорял… О Карло,
Лишь оттого с таким восторгом тайным
Я предаюсь моим воспоминаньям,
Что нет во мне ни горечи, ни злобы,
Что я старик, и детства не стыжусь.
И предаюсь — как прежде никогда
И ничему не мог я предаваться.
Карло Спада
Я вижу — брат Антон не даром слыл
С ребячьих лет ученым и разумным…
Умеет он собою любоваться,
Без умысла — обманывать себя…
Подумаешь! отшельник круглый год
Живет один, всё думает о боге —
К нему стремится жадно и себя
И позабыть и умертвить желает…
Как бы не так! Себя не умертвишь…
Нет, человек живуч — и раб обмана…
О гордость! жизнь людская… презирать
Людскую жизнь — он смеет… жизнь толпы…
Не правда ли, смиренный брат, — толпы.
И сам себе он гадок… и противен —
И падает в тоске уничижения
Перед собой — под именем другим…
И вот бежит в мир лучший — в мир прекрасный,
Как будто есть куда бежать, — и верит —
И весь горит божественной любовью,
Томится весь надеждой откровенья,
Восторгом «чистым, полным и святым».
Антоний выходит из пещеры… Карло сидит неподвижно и шепчет…
Хор волн
Тебя ви<дали> <…>
И ты любил смотреть на нас,
Но никогда не помнишь ты…
И из твоих горячих глаз
Бывало слезы упадали.
Но мы с тобой сдружились,
Тебя мы любим, ты велик,
Как мы — свободен.
И мы бежим толпою шумной,
Стремимся жадной чередой
К твоим ногам, старик безумный,
<. >
Как мы, ты вынести сумеешь.
Карло
Послушай, друг Антонио, видишь — я
Бог знает где скитался; — много видел
И много слышал… тайну я узнал…
Тебе ее, как другу, я открою…
Ее, старик, мне передал монах,
Такой же, как и ты… старик ученый…
Кого хочу — могу я вызвать…
Антоний
Карло
Из гроба.
Антоний
Ты? ты шутишь?
Карло
Я? шутить!
Антоний (медленно)
Так ты колдун?
Карло
Не должен был я кровью расписаться,
Души своей на тайну не менял…
Антоний
Так покажи ж мне Марцеллину…
Карло
Увидишь, я не лгу… Но отвернись…
Антоний. Готов ты, что ли?
Карло. Я готов… слушай… теперь позволь мне положить руку на твои глаза…
Антоний. Клади.
Карло. Теперь — смотри…
(В нескольких шагах от Антонио стоит Аннунциата.)
Антоний. Марцеллина!
(Бросается к ней и вдруг останавливается.)
Марцеллина… ты
Аннунциата. Старик…
Антоний (вздрагивает…)
Аннунциата. Старик, чего ты боишься…
Антоний. Это ее голос…
Аннунциата. Мой голос, Антонио… Послушай, полно думать и ломать голову… Ты видишь, я стою перед тобой… вот, я беру твою руку… но поцеловать тебя я не смею — я боюсь твоей белой большой бороды…
Антоний. Садись, я… я дрожу, как дитя — но это пройдет — садись, дай мне молча посмотреть на тебя…
Аннунциата. Смотри… Не правда ль, я все та же — помнишь ли ты, как ты встретил меня в первый раз… Я шла в церковь… ты заговорил со мной — ах, я тотчас тебе отвечала… Вся моя скромность, моя девическая гордость исчезла при первом твоем слове… я не могла не полюбить тебя… А еще поутруя так чопорно одевалась, так смешно и невинно собиралась в церковь… А потом, помнишь ли, наше второе свидание вечером, у забора нашего сада под широкими липами… Как скоро ты выпросил у меня мой первый поцелуй… Как лукаво шушукали листья, как весело зажигалися звезды… И вот по дороге, облитой румяным блеском зари, проехал мимо нас верховый — на белой лошади — насилу мы дождались пока он заехал за крайний куст орешника, и вдруг оба бросились в объятья друг другу… помнишь? помнишь?
Антоний. Помню… помню…
Аннунциата. Я не таила своей любви; я днем по улицам ходила с тобой, рука об руку — и улыбалась в ответ на презрительные взгляды… Антонио, первый молодец в Болонии — мой любовник — и мне стыдиться? Как бы не так! О я знаю, знаю — всем другим девушкам было бог знает как завидно, когда ты мне на площади, в полдень, помогал черпать воду… Бывало, я поставлю кувшин на голову и пойду потихоньку — а ты идешь за мной в твоих больших сапогах, с твоей огромной шпагой — да еще шляпу надвинешь на брови… Такой молодец, такой страшный… А все молодые щеголи, все красивые господчики на тоненьких ножках издали сворачивают в сторону… Ах, Антонио, мой Антонио, как я люблю тебя!..
Антоний. Вообрази себе, Марцеллина, какой я видел странный сон… или нет… нет — я помню морской берег, помню долгие, долгие годы…
Аннунциата. Ты, видел во сне, что ты старик? что ты отшельник? что жил 20 лет в одной пещере и не знался с людьми? Какой глупый сон! Нет, Антонио, нет — ты молод, молод — положи руку на свое сердце, не правда ли, как оно бьется? Посмотри мне в лицо! Разве я стара? А я всего тебя годом моложе… Антонио, ты молод…
Антоний. Я молод, Марцеллина… Что за вздорные мечтания! Послушай, дай мне шляпу… куда мы пойдем? На площадь, что ли, — погреться на солнце да показаться людям — или в сад, побегать по росистой траве? Или в поле — туда, за Болонью, за реку, — вон к тому длинному ряду голубоватых тополей…
Аннунциата. Останемся, Антонио… Куда нам идти? Здесь так хорошо, так тихо, так спокойно… послушай, как ветер воет. Посмотри на небо, на звезды — мимо их, беспрестанно их закрывая, проносятся серые тучи. Останемся, Антонио, я спою тебе песенку:
По всей земле тревожное волненье…
И моря плеск похож на стон тоски.
Пойми, мой друг, поймимое стремленье,
Прими меня в объятия твои.
На грудь твою я припаду, мой милый,
Прижмусь лицом к широкому плечу.
Спаси меня, покрой твоею силой,
Ты обещал мне жизнь… Я жить хочу.
И мне легко!.. С меня ты снял оковы.
Хочу молчать и чувствовать в груди
Восторг глубокий, страстный, вечно новый,
Блаженное присутствие любви.
Я не хочу ни ласки, ни лобзанья,
Мой друг, мой царь, пойми меня, пойми…
В моей душе погасли все желанья…
Прими меня в объятия твои.
Антоний. Но, Марцеллина, скажи мне, отчего вчера… или нет — когда мы с тобой в последний раз ходили за город? Ну, всё равно… отчего я шел так скоро всё вдаль, вдаль — и почти забывал тебя? Ты не могла поспевать за мною и изредка жаловалась — я останавливался и опять бежал вперед… Чего я искал? Куда стремился? Не была ли ты со мной?
Аннунциата.
Две сестры
Драма в 1-м действии
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Фабиан, знатный и богатый человек, 35 лет.
Валерий, приятель Фабиана, 50 лет.
Неморино, бедный студент, 19 лет.
Клара, любовница Фабиана, 23 лет.
Антониетта, ее сестра, 17 лет.
Паж Клары.
Действие происходит в загородном доме Клары.
Вместо предисловия
Умные люди говорят, что драма должна — как бишь?.. воссоздавать современный быт, известное, определенное общество… извините, остального не припомню. С умными людьми приятно соглашаться, но не всегда возможно следовать их советам. И потому я, сознавая свое бессилие, дал было действующим лицам моей драмы испанские имена; мы как-то (впрочем не без причины) привыкли воображать себе Испанию страною любовных и необыкновенных приключений; но один испанец, которому я прочел мое произведение, заметил мне, что мои «действующие лица» так же похожи на испанцев, как и на китайцев. Вследствие этого замечания я и дал всем особам имена совершенно произвольные и не принадлежащие ни одному народу в особенности. Кончаю небольшим признанием: «Театр Клары Газуль», известное сочинение остроумного Мериме, подал мне мысль написать безделку в его роде… Что делаю:
Мы подражаем понемногу*
Чему-нибудь и как-нибудь.
Июнь 1844. Т. Л.
Довольно большая с вкусом убранная комната. Из окон вид на сад, освещенный луной. Между окнами стеклянная дверь, до половины закрытая ярко-пунцовым занавесом. Под потолком висит лампа в алебастровой вазе. Направо другая дверь. На полу пестрый ковер, низкие диваны, обтянутые шелком и бархатом, резные столики и т. д. Посредине комнаты на желтой атласной подушке сидит Антониетта и кормит собачку сахаром. В углу, под широким и пышным деревом, покрытым странными красными цветами, сидит Клара. Она вся в белом; на Антониетте темное платьице. Возле Клары большая корзина с самыми светлыми розами, из которых она рассеянно вырывает лепестки. В другом углу, в красивой клетке, голубой бразильский попугайчик.
Антониетта (обращается к собачке). Кушайте, мой милый дружок, кушайте… вы, я вижу, привыкли к разным пряностям и простой сахар презираете… но пряности вредны, воспаляют и портят кровь. Если вы мне не верите, спросите у моей старшей сестры…
Клара. Перестань болтать, Антониетта, ты мне надоела.
Антониетта (встает). Не я тебе надоела, а тебе надоело ждать…
Клара (с досадой). Как вы наблюдательны? Знаете ли вы ваш вчерашний урок?
Антониетта (однозвучным голосом, смиренно сложив руки). Франция есть великое государство… Париж — столица Франции…
Клара (смеясь). Верно… Верно…
Антониетта (садится у ног Клары и ласкается к ней). У Клары сестра глупенькая… Кларе грех на нее сердиться…
Клара (гладит Антониетту по головке). Кошка… кошка…
Антониетта (берет ее за руку). Ах, сестра, какие у тебя прекрасные руки!.. И мои руки недурны, но твои — посмотри сама — гораздо белее, нежнее… (целует их). Скажи — Фабиан так их целует, что ли?
Клара. Полно… Дай мне гитару. Спою что-нибудь. (Антониетта приносит ей гитару; Клара берет несколько аккордов…) Петь не могу… Я сегодня не в духе.
Антониетта. Так позволь мне спеть тебе песенку… (Она поет.)
Ходит юноша влюбленный
Под окном своей красы.
Вдруг окошко с легким звоном
Растворилось… и едва
Над белеющим балконом
Показалась голова.
Он притих… она с улыбкой
Говорит ему: «Сеньор!
Я боюсь за вас, — ошибкой
Хоть умны вы и прекрасны,
Хоть в меня вы влюблены…
Но ни мало не опасны —
И раздался смех звенящий,
И в тени немых аллей
Пробудился воздух спящий
И лукаво вторит ей.
Клара. Кто тебя научил этой песенке?
Антониетта. Не скажу.
Клара. Неморино?
Антониетта (с легкой ужимкой). Он?.. Где ему!
Клара. Так кто ж?
Антониетта. На что тебе?
Клара. Ты должна во всем мне сознаваться… Скажешь?
Антониетта (молчит и ласкается к сестре).
Клара (слегка отталкивая ее). Я не шучу… прошу отвечать на мой вопрос…
Антониетта. Я сама сложила эту песенку.
Клара. Ты? Быть не может. Ты лжешь. Ложь — смертный грех…
Антониетта. Будто?
Клара. Я приказываю тебе…
Антониетта (перебивая ее). Да на что́ вам…
Клара (возвышая голос). Я приказываю вам слушаться меня…
Антониетта (молчит).
Клара. Как я вижу, тебе нельзя жить у меня. Ты занимаешься одними глупостями. В твои годы ты уже думаешь — бог знает о чем ты думаешь… Я тебя отдам — года на два — в монастырь. Я
