твой барин? Смеется, что ли, надо мной? Что я его холоп, что ли? Я ж ему дал денег, да я ж и бегай к нему каждый день. Дай мне бумагу, перо, — я ему записку напишу.
Голос Матвея. Извольте-с!
Голос незнакомца. Да шубу стащи, старый пес.
(Входит незнакомец высокого роста, толстый, с черными бакенбардами. Матвей достает клочок бумажки и перо. Незнакомец садится за стол, ворчит и пишет. За ширмами мертвая тишина.)
Незнакомец (вставая). Вот, дай это ему, твоему барину. Слышишь?
Матвей. Слушаю-с.
Незнакомец. Да скажи ему, твоему барину, что я шутить не люблю. Просьбу подам; в тюрьму упеку его, твоего барина. Я ему дам, твоему барину! (Уходит; в передней со стуком надевает калоши. Дверь запирается. Минуты через две выходит из-за ширм Жазиков.)
Жазиков (с негодованием). Подлец! Что он, застращать меня хочет, что ли?.. Нет, брат, не на того наскочил. Ты еще меня, брат, не знаешь! (Читает письмо.) Подлец, подлец! неблагородный подлец! (Рвет письмо в клочки.) Грубый, невежественный мужик! Да, впрочем, хорош и я! Нужно ж мне было связываться с таким… Вишь, грозить мне вздумал! (Ходит в волнении по комнате.) Надобно принять решительные меры. (Раздается звонок.) Ах, боже мой! (Опять исчезает за ширмы.)
Голос Матвея (в передней). Что тебе?
Другой голос. Да вчера возил их милость…
Голос Матвея. Куда возил?
Другой голос. А в Подьяческую возил, да с Подьяческой на Пески.
Голос Матвея. Ну, так что ж тебе?
Другой голос. Да вот приказал прийти сегодня за деньгами.
Голос Матвея. А сколько тебе?
Другой голос. Три гривенничка.
Голос Матвея. Ну, приходи завтра.
Другой голос (после некоторого молчания). Слушаю, батюшка.
Жазиков (выходя из-за ширм). Да; я вижу, мне деньги нужны, просто даже необходимы… Матвей! (Входит Матвей.) Ты знаешь, где живет генерал Шенцель?
Матвей. Знаю-с.
Жазиков. Ты ему сейчас отнесешь от меня письмо. Ступай. Я позову тебя. (Садится за стол и пишет.) Какие мерзкие перья! Надобно будет в английском магазине купить… (Читает вслух.) «Ваше превосходительство, позвольте мне прибегнуть к вам с покорнейшей (поправляет), всепокорнейшей просьбой: не можете ли вы мне дать взаймы на несколько дней триста рублей ассигнациями? Мне чрезвычайно совестно вас беспокоить, но я надеюсь на вашу снисходительность. Я, с своей стороны, буду вам чрезвычайно благодарен и непременно к сроку отдам все деньги сполна. Остаюсь искренно и душевно преданный вам…» Кажется, хорошо? Немножко фамилиарно, да это не беда. Показывает всё-таки самостоятельность некоторую, развязность… Ничего! ведь я не разночинец какой-нибудь, чёрт возьми! я дворянин! Что-то будет?.. Матвей! (Матвей входит.) Вот — отнеси. Да, пожалуйста, не мешкай и приходи скорее. Ведь он в двух шагах отсюда живет.
Жазиков. Ну, что-то будет? Мне кажется, он даст. Он хороший человек и меня любит. А я чаю-то до сих пор еще и не пил. Небось простыл. (Пьет.) Именно, простыл. Ну, делать нечего. (После некоторого молчания.) Надобно бы чем-нибудь однако ж заняться… нет, не могу; подожду Матвея. Что-то он мне принесет? Ну, как он его дома не застанет? Который час? (Подходит к часам.) Половина двенадцатого. (Задумывается.) Попробовать бы написать что-нибудь. Да что писать? (Ложится на софу.) Плохо! (Вздрагивает.) Матвей!.. Нет, еще не он. (Начинает декламировать.)
Но грустно думать, что напрасно*
Была нам молодость дана…*
Да, именно грустно; Пушкин великий поэт. Что это Матвей не идет? (Задумывается.) А ведь надобно правду сказать, напрасно я в военную службу не вступил. Во-первых, всё-таки лучше, а во-вторых, — у меня, я это чувствую, у меня есть способности к тактике — есть… Ну, уж теперь не воротишь! Уж теперь… извини, Тимофей Петрович, не воротишь. (Входит Матвей. Жазиков бросается головой в подушки, закрывает глаза руками и кричит.) Ну, я знаю, знаю, знаю… Дома не застал? ну, дома не застал?.. ну, говори скорей.
Матвей. Никак нет-с. Застал.
Жазиков (поднимая голову). А! застал… И ответ получил?
Матвей. Как же-с, получил.
Жазиков (отворачивая голову и протягивая руку). Подай, подай… (Щупает письмо.) Эх! что-то нежирно. (Подносит письмо к зажмуренным глазам.) Ну! (Открывает глаза.) Да это мое письмо!
Матвей. Они в вашем письме изволили приписать.
Жазиков. Ну, понимаю, понимаю! Отказ… Экой журавль проклятый! Я и читать его ответа не могу… (Бросает письмо.) Я знаю, что там писано… (Поднимает письмо.) Однако всё же лучше прочесть: может быть, он не совсем отказывает… может быть, обещает… (К Матвею.) Что, он сам тебе отдал письмо?
Матвей. Никак нет-с, с человеком выслал.
Жазиков. Мм… Ну, прочтем, делать нечего. (Читает и улыбается иронически.) Хорош, хорош… «Любезный Тимофей Петрович, никак не могу удовлетворить твою просьбу. Впрочем, пребываю…» Впрочем, пребываешь! Вот оно и благорасположение! Вот они приязненные-то отношения, вот они! (Бросает письмо.) Чёрт с ним совсем!
Матвей (со вздохом). Незадачный выдался денек!
Жазиков. Ну, ты будешь рассуждать теперь! Ступай-ка лучше вон. А я работать должен, понимаешь? (Матвей выходит. Жазиков прохаживается по комнате.) Скверно, Скверно… Что ж делать? (Усаживается перед столом.) Надобно приниматься за работу. (Потягивается, берет французский роман, развертывает наудачу и начинает читать. Входит Матвей.)
Матвей (вполголоса). Тимофей Петрович…
Жазиков. Ну, что еще?
Матвей (вполголоса). Пришел наумовский человек.
Жазиков (шёпотом). Сидор?
Матвей (так же). Да-с, Сидор.
Жазиков (так же). Зачем же он пришел?
Матвей (так же). Говорит, что, дескать, деньги нужны; барин в деревню едет, его с собой берет, так пришел просить о деньгах-с.
Жазиков (так же). А я ему сколько должен?
Матвей (так же). Да с процентами теперь рублей пятьсот наберется.
Жазиков (так же). Ты ему сказал, что я дома?
Матвей (так же). Никак нет-с.
Жазиков (так же). Ну, хорошо. Только как же я звонка-то не слыхал?
Матвей (так же). Да он-с по черной лестнице прошел.
Жазиков (шёпотом, но с сердцем). А зачем они у тебя по черной лестнице шляются? Зачем задний ход знают! Этак они, пожалуй, меня обокрадут когда-нибудь! Это беспорядок! Я этого не терплю! На то парадная лестница есть…
Матвей (всё шёпотом). Слушаю-с. Я его теперь отошлю-с. Только вот он всё спрашивает-с, когда ему можно будет за деньгами-то зайти-с.
Жазиков (всё так же). Когда… когда… ну, через неделю, что ли…
Матвей (так же). Слушаю-с. Только вы, батюшка Тимофей Петрович, уж ему-то деньжонок-то выдайте, коли случатся.
Жазиков. Да что он тебе — сват, что ли? кум?
Матвей. Кум и есть.
Жазиков. То-то ты за него так и хлопочешь… Ну, ступай, ступай… хорошо; заплачу… ступай. (Матвей выходит.) Все они заодно… уж я их знаю… племя такое… (Опять принимается за французскую книжку и вдруг поднимает голову.) А его превосходительство-то… а? ожидал я этого! Вот тебе и друг моего отца и старинный сослуживец!.. (Встает, подходит к зеркалу и поет.)
Уймитесь, волнения страсти,*
Засни, безнадежное сердце…
Однако надо работать. (Садится опять за стол.) Да, надобно, надобно. (Входит Матвей.) Ты это, Матвей?
Матвей. Я-с.
Жазиков. Что там?
Матвей. Да пришел какой-то собачник; вас спрашивает; говорит, что вы, дескать, третьего дни приказали ему прийти к вам на квартиру.
Жазиков. Ах! точно, точно, точно… Что же, он собаку привел?
Матвей (грустно). Привел-с.
Жазиков. Ах! покажи… Вели ему войти… легавую?.. ах!.. Войди сюда, любезный!
(Входит человек в фризовой шинели, с подвязанной щекой; у него на привязи старая дрянная собака.)
Жазиков (осматривает собаку в лорнет). Как ее зовут?
Человек (сиплым и глухим голосом). Миндор.
(Собака робко взглядывает на своего хозяина и судорожно шевелит куцым хвостом.)
Жазиков. И хорошая собака?
Человек. Важнейшая. Иси, Миндор!
Жазиков. Поноску знает?
Человек. Как не знать! (Вытаскивает шапку из-под мышки и бросает ее на пол.) Пиль-апорт! (Собака приносит ему шапку.)
Жазиков. Хорошо, хорошо; а в поле какова?
Человек. Первейший сорт… Куш! тибо! эх, ты!
Жазиков. А стара она?
Человек. Третья осень пошла… Куды, куды ты? (Дергает ее за веревку.)
Жазиков. Ну, а цена ей какова?
Человек. Пятьдесят рублей; меньше нельзя.
Жазиков. Ну, что за вздор! возьми тридцать.
Человек. Нет, нельзя; я и так дешево запросил.
Жазиков. Ну, десять целковых возьми! (Лицо Матвея изображает страшную тоску.)
Человек. Нельзя, барин, никак нельзя.
Жазиков. Ну, так чёрт с тобой… а какой она породы?
Человек. Породы хорошей.
Жазиков. Хорошей?
Человек. Уж мы других собак не держим. Бог с ними совсем!
Жазиков. Будто уж не держите?
Жазиков (к Матвею). А ведь хорошая, кажется, собака? как ты думаешь?
Матвей (сквозь зубы). Хороша.
Жазиков. Ну, хочешь тридцать пять рублей?
Человек. Крайняя цена — сорок рублей; извольте — за сорок рублей отдам.
Жазиков. Нет, нет, ни за что!
Человек. Ну, уж так и быть, возьмите, бог с вами.
Жазиков. Давно бы так. И хорошая собака?
Человек. Да уж такая, батюшка, собака… в целом городе такой не сыщете.
Жазиков (с некоторым замешательством). Вот видишь ли, братец, у меня теперь деньги есть, — да мне они на другую, знаешь, покупку нужны… а ты приходи-ка завтра, так — об эту же пору, понимаешь? — или послезавтра, что ли, только пораньше.
Человек. Да пожалуйте задаточек… я собаку-то у вас оставлю.
Человек. Целковенький пожалуйте.
Жазиков. Нет, уж я лучше тебе всю сумму сполна выплачу.
Человек (подходя к двери). Послушайте-ка, барин… Дайте мне теперь деньги, я вам ее за тридцать рублей отдам.
Жазиков. Теперь нельзя.
Человек. Ну, беленькую дайте.
Жазиков. Теперь нельзя, любезный мой, совершенно невозможно.
Человек. Двадцать рублей — хотите?
Жазиков. Экой ты человек! говорят, нельзя.
Человек (уходя). Иси, Миндор, иси! (Ухмыляется горько.) Видно, у вас, ваше благородие, денег-то и не бывало вовсе… Иси, подлец, иси!
Жазиков. Как ты смеешь?
Человек. А еще к себе зовет!.. иси!
Жазиков. Пошел вон, грубиян! Матвей, гони его! взашей его!
Человек. Ну, ну, потише… я и сам пойду…
Жазиков. Матвей, я тебе приказываю…
Человек (в передней). Сунься-ка, старый хрыч!..
(Матвеи выходит вслед за ним.)
Жазиков (кричит им вслед). Гони его, бей в мою голову!!! Вон, пошел вон!.. (Начинает ходить по комнате.) Экое грубое животное!.. А собака-то в сущности, кажется, нехороша. Я и рад, что не купил. Но он не груби! он не смей грубить! (Садится на диван.) Экой в самом деле денек выдался! Ведь вот ничего еще с утра не сделал… и денег не достал. А деньги нужны мне теперь, очень нужны… Матвей!
Матвей (входя). Чего изволите?
Жазиков. Ты отнесешь от меня письмо к Криницыну.
Матвей. Слушаю-с.
Жазиков. Матвей!
Матвей. Что прикажете-с?
Жазиков. Как ты думаешь, даст он мне денег?
Матвей. Нет, Тимофей Петрович, не даст.
Жазиков. А даст! (Щелкает языком.) Вот увидишь, что даст!
Матвей. Не даст, Тимофей Петрович.
Жазиков. Да почему же, почему?
Матвей (после некоторого молчания). Тимофей Петрович, позвольте мне, старому дураку, слово молвить.
Жазиков. Говори.
Матвей (откашливается). Тимофей Петрович! позвольте мне вам доложить: нехорошо, нехорошо то есть вы здесь изволите жить. Вы, батюшка, наш природный господин; вы, батюшка, столбовой помещик; охота же вам проживать в городе — в нужде да в хлопотах. У вас есть, батюшка, родовое именье, вы сами изволите знать; матушка ваша, милостию божией, изволит здравствовать — вот вам бы к ней и поехать на жительство — в свое-то, в родовое поместье-то.
Жазиков. Ты от матушки письмо получил, что
