из фельетона „С.-П<етер>бургских ведомостей“ я уже мог заключить, что от меня ждали повести „с начинкой“; но что делать — чем богат, тем и рад…»

Радикально-демократическая критика, которая после «Отцов и детей» и «Дыма» не переставала преследовать Тургенева, и в эти годы с резким осуждением встречала каждое новое произведение писателя. Не избежали этой участи и «Вешние воды». Журнал «Дело» посвятил этой повести несколько пренебрежительных строк в «Невинных заметках», напечатанных в № 1 за 1872 г. («Современное обозрение», с. 96). Автором их был Д. Д. Минаев, скрывшийся под псевдонимом «L’homme qui rit»[220]. Он писал: «„Вешние воды“ читаются теперь нарасхват, и, надо правду сказать, повесть эта обидно-хорошо написана. Да, именно обидно, потому что видишь и чувствуешь, сколько таланта и мастерства потрачено, и на что же? на апофеозу нервного захлебывания пред молодым и роскошным телом буржуазной аристократки. Прочтешь эти „Вешние воды“ и невольно воскликнешь: „Какой даровитый писатель! и — как он нам жалок в то же самое время!..“» Одновременно с этим Минаев напечатал в «Искре» (№ 2, 9 января), в цикле «Фотографические карточки», язвительную эпиграмму «По прочтении нового романа И. Тургенева „Вешние воды“» (перепечатана в сб. «Поэты „Искры“» — серия «Библиотека поэта». Л., 1933, с. 298).

В последующих номерах «Искра» нанесла еще один удар Тургеневу, напечатав пародию Буренина «Пирожница берегов Рейна, или Русский дворянин за границей. Тургеневская повесть» (№№ 7–9, 13 февраля — 5 марта; подпись — «Опасный соперник г. Тургенева»). Грубо пародируя сюжет и стилистику «Вешних вод», автор ввел в эпилог ряд оскорбительных намеков на отношения Тургенева к П. Виардо. Об этой «мерзейшей пародии» известил Тургенева Анненков в письме от 30 марта (11 апреля) 1872 г.: «Она так гадка и невесела, что никакой цели не достигла, да будь и поумнее, никакого толка не произвела бы, ибо золотое время „Искры“ прошло…» Гораздо более остроумной Анненков считает карикатуру, появившуюся в сатирическом журнале «Маляр», о которой он пишет, что она изображает Тургенева «по колена в воде и удящим длинным пером разные гадости в „Вешних водах“ — старые сапоги, дохлых кошек и проч. Тут и подпись: „Странный, право, народ — теперешние писатели: всё гоняются за какими-то живыми источниками! Между тем, как в потоке „Вешних вод“ столько истасканного старья, полного новизны, столько отживших организмов, полных жизни!“» (Рус Обозр, 1898, № 4, с. 370)[221].

Уничтожающая характеристика «Вешних вод» появилась еще раз в «Деле» — во второй части большой статьи П. Н. Ткачева «Неподкрашенная старина. (По поводу последних повестей г. Тургенева)» (1872, № 12, «Современное обозрение», с. 26–75; подпись — Постный). В последней повести Тургенева критик видит лишь пример «идеализации полового чувства». После полупародийного пересказа истории, случившейся с «легкомысленным шалопаем» Саниным, Ткачев заключает: «Но, боже мой! неужели это поэзия, неужели это художественность? В таком случае, где же грань, отделяющая поэзию от нелепости, художественность от „не любо, не слушай и врать не мешай“?» (там же, с. 75; статья перепечатана полностью в книге: Ткачев П. Н. Избранные литературно-критические статьи. Редакция, вступительная статья и примечания Б. Козьмина. М.; Л., 1928, с. 139–179).

После 1872 года русская критика в сущности больше не обращалась к оценке «Вешних вод», если не считать кратких упоминаний о них, появлявшихся в общих критико-биографических трудах, посвященных Тургеневу (С. А. Венгерова, А. И. Незеленова, Д. Н. Овсянико-Куликовского, И. И. Иванова и др.). Обзор — неполный — критической литературы о «Вешних водах» дан в статье Н. Левиной «Повесть И. С. Тургенева „Вешние воды“» (Уч. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена. Студенческие научные работы. Л., 1959. Т. 169, с. 21–43).

В 1946 г. А. Б. Гольденвейзером была написана по повести Тургенева опера «Вешние воды»; постановка ее была осуществлена ансамблем советской оперы при Всероссийском театральном обществе в 1955 г.

Переводы «Вешних вод» на иностранные языки стали появляться вскоре после напечатания повести в «Вестнике Европы». Еще 3 (15) декабря 1871 г. Тургенев, отвечая на запрос Л. Пича, писал, что он не имеет «никакого понятия о том, когда эта повесть будет переведена на французский язык»; в начале января он, повторяя тот же ответ, добавлял: «Может быть, скоро, может быть, не скоро, может быть, никогда». А некоторое время спустя, в письме от 11 (23) февраля 1872 г., он уже извещал Анненкова о телеграмме, полученной от издателя петербургской немецкой газеты «Nordische Presse» Беренса: «…он желает поместить перевод „Вешних вод“ в фельетоне своего журнала и просит моего согласия…» Сказав далее, что он хотел бы «сперва просмотреть этот перевод», Тургенев заканчивает вопросом: «Но как проглотят немецкие читатели г-на Клюбера и прочие неприятности, сказанные их расе?» Приезд Тургенева в Петербург задержался, явившаяся у него в связи с этим мысль поручить просмотр перевода Анненкову отпала, и он положился на добросовестность переводчицы М. Г. Пецольд, уже известной ему по переводам «Несчастной» и «Затишья» (см. письмо М. Г. Пецольд от 10 (22) марта 1872 г.). Ее перевод «Вешних вод» («Frühlingsfluten»), печатавшийся в «Nordische Presse» с апреля по июнь (№№ 80-134), был первым по времени переводом этой повести на иностранный язык.

Предчувствия Тургенева, что появление немецкого перевода повести вызовет нападки со стороны обиженных немцев, оправдались. Резкие упреки Тургеневу и обвинение его в ненависти к Германии, к немецкому народу были высказаны в «St.-Petersburger Zeitung» (1872, № 161, 16 июля). О своем недовольстве повестью в этом же плане писал Тургеневу Л. Пич в не дошедшем до нас письме от 8 (20) июля 1872 г. 15 (27) июля Тургенев отвечал ему: «Господи! Какими вы — все немцы — стали неженками, обидчивыми, как старые девы, после ваших великих успехов! Вы не в состоянии перенести, что я в моей последней повести чуточку вас поцарапал? Но ведь своему родному народу — который я ведь, конечно, люблю — мне случалось наносить и не такие удары! А некий критик в с. — петербургской (немецкой) газете кричит караул и призывает всех офицеров немецкой армии стереть с лица земли клеветника и наглого лгуна — то есть меня! До сих пор я думал, что немцы более спокойны и объективны. Вот я и должен похвалить своих русских. Неужели Вы в самом деле думаете, что я отделал этого жалкого Девриена с его никудышным театром в угоду французам? Моя последняя повесть довольно плоха, но самое лучшее и правдивое в ней — как раз эти немногочисленные щипки».

Второй немецкий перевод «Вешних вод» появился в конце 1872 г. в томе VI «Избранных произведений» Тургенева, выпускавшихся митавским издателем Э. Бере («Iwan’s Turgenew’s Ausgewählte Werke. Autorisierte Ausgabe. Bd. VI. Ein König Lear des Dorfes. Frühlingsfluten»). Это издание печаталось в Германии и являлось в те годы основным источником для ознакомления немецкой публики с произведениями Тургенева[222]. Выход в свет шестого тома вызвал в немецкой критике сильную волну нападок на Тургенева — настолько сильную, что в защиту русского писателя счел необходимым выступить Ю. Шмидт[223]. Он опубликовал в «National Zeitung» и «Spener’sche Zeitung» протест против клеветнических нападок немецкой прессы на Тургенева (перевод на русский язык напечатан в «С.-Петербургских ведомостях», 1873, № 9, 9 (21) января и вместе с письмом Тургенева к Ю. Шмидту в «Вестнике Европы», 1909, № 3, с. 264–265). Свое мнение о «Вешних водах» Ю. Шмидт высказал в 1875 г. в заключительной части статьи «Тургенев и Писемский» («Russische Studien. Turgenjew und Pisemsky. Bilder aus dem geistigen Leben unserer Zeit von Julian Schmidt». Leipzig, 1875. Bd. 4, S. 269–270; русский перевод — «Газета А. Гатцука», 1875, №№ 42–44). В 1879 году в журнале «Literaturblatt» (Bd. 3, № 13, S. 205–209, № 14, S. 221–226) появилась статья Морица Нехелеса о творчестве Тургенева, в которой автор, сопоставляя романы и повести русского писателя, коснулся и «Вешних вод»: эту повесть он характеризовал как «трагедию» — в отличие от романа «Дым», который он определял как «драму» (Schauspiel)[224].

Первые французские переводы «Вешних вод» также появились вскоре после публикации повести в России. Судя по письму Тургенева к Э. Дюрану от 11 (23) марта 1872 г., последний уже начал к этому времени — с согласия автора — переводить «Вешние воды». В этом же письме Тургенев извещает его о неожиданно возникшем осложнении: «Вот что произошло со времени моего последнего письма: от некого г. Шарля де Кутули, брата одного из редакторов „Avenir National“ и „Temps“, я получил рукопись полного перевода „Вешних вод“ вместе с просьбой разрешить его напечатать. Мне оставалось лишь ответить ему отказом, так как я уже дал слово, и я назвал ему Ваше имя. <…> Его перевод хорош, но, поскольку у меня все основания не сомневаться в высоких достоинствах Вашего, я лишь предупреждаю Вас обо всем этом, предоставляя Вам в этом деле полную свободу действий. Я считаю Вас своим переводчиком». В дальнейшем Ш. де Кутули отказался от намерения опубликовать свой перевод, о чем Тургенев извещал Дюрана 25 марта (6 апреля) 1872 г. (см. еще письмо Ж. Этцелю от 26 марта (7 апреля)). К этому времени на руках у Тургенева было уже около двух третей перевода Дюрана, который Этцель намеревался взять для напечатания в «Le Temps».

17 (29) апреля Тургенев уже мог послать Этцелю для ознакомления всю рукопись Дюрана; при этом он писал о желании переделать конец повести (см. об этом выше, с. 507) и просил высказать свое мнение о ней. Этцель отвечал ему 19 апреля (1 мая) 1872 г., еще не дочитав повесть до конца: «Дорогой друг! Я прочел половину Вашей повести. Это подлинный шедевр (я вам пишу, ожидая свидания вместе с Саниным. Я в саду. Джемма скоро придет), это настолько превосходно, что я останавливаюсь. Мне страшно, чтобы перевернутая страница не испортила остального. И всё же, как только отправлю эту записку, я перейду со страницы 73 на страницу 74. <…> Берегитесь, если воспоминание о Мериме будет доминировать в конце произведения. Необходима благополучная развязка, или Вы — последний из людей. Весь Ваш Ж. Этцель. Пусть он женится на ней, или чёрт Вас побери!» 21 апреля (3 мая), уже после того как повесть была им дочитана, он писал: «Мой дорогой великий друг! Я прочел вторую половину. <…> Печально, что Вы не ограничились повестью о Джемме <…> Вторую женщину Вашей повести невозможно сделать более обольстительной, чем Джемма. <…> Вторая никого не обольстит, и она не может объяснить падение Санина…». Свое письмо Этцель заключал словами: