ошибки», — писал он Л. Пичу 20 мая (1 июня) 1869 г.). Л. Пич оказался одним из немногих почитателей Тургенева, отозвавшихся об «Истории лейтенанта Ергунова» с похвалой: «Я рад, что вам понравились „Fumée“ и бесенок в „Лейтенанте“», — писал ему Тургенев 15 (27) мая 1868 г.[180]
«История лейтенанта Ергунова» была переведена на шведский язык и опубликована в 1876 г., затем последовали новые ее переводы: Гельсингфорс, 1885; Стокгольм, 1889. Произведение это обратило на себя внимание шведских читателей и литераторов. Хеннинг Бергер, известный шведский прозаик, в начале своего творческого пути создал повесть «Исаиль» («Isail», 1905), представляющую собою подражание Тургеневу. Он заимствовал сюжет и ряд характеров из «Истории лейтенанта Ергунова», но перенес действие в Чикаго (см.: Lagerstedt S. Drömmaren från Norrlandsgatan. En studie i Henning Bergers liv och författarskap. Stockholm, 1963, s. 212, 283; Шаpыпкин Д. М. Русская литература в Скандинавских странах. Л., 1975, с. 129).
Отзывы русской критики своей малочисленностью, беглостью и нарочитой небрежностью глубоко огорчали писателя. Именно таков был отзыв газеты «Голос», издававшейся А. А. Краевским (1868, 16 (28) февраля, № 47). Газета считала, что в произведении Тургенева передана «одна из самых обыкновенных историй», и, называя его «очерком», весь его интерес усматривала в сказе, которым ведется повествование об этом «незатейливом случае».
Критику «Голоса» вторил критик газеты «Русский инвалид». В «Журнальных и библиографических заметках» он писал: «Г-н Тургенев, кажется, возвращается назад, судя по двум новым его произведениям: „Бригадир“ (в 1-й кн. „Вестника Европы“) и „История лейтенанта Ергунова“ (1-я кн. „Русского вестника“). В изложении — прежнее мастерство, и это единственное достоинство этих рассказов; между тем как от г. Тургенева мы привыкли ожидать не пустых и старых анекдотов, как „История лейтенанта Ергунова“ <…> история, быть может, действительно случившаяся, ибо ее рассказывают даже няньки и мамки» (Русский инвалид, 1868, № 52, 24 февраля (7 марта)).
На основании подобных отзывов писатель считал, что рассказ потерпел фиаско: «Не без уныния, но и не без философической твердости узнал я о судьбе, постигшей „Историю лейтенанта“, которая <…> провалилась», — писал он П. В. Анненкову 28 марта (9 апреля) 1868 г. Не могли утешить Тургенева и утверждения большинства критиков, что рассказ написан с обычным для него мастерством, поскольку за этими рассуждениями как подтекст стояла мысль о ничтожестве содержания его рассказа. Так, например, газета «С.-Петербургские ведомости» заявляла, что лишь «такой тонкий художник, как г. Тургенев, мог из столь пустенького сюжета сделать такую артистически-изящную литературную вещицу». Внимание публики к рассказам Тургенева, в частности к «Истории лейтенанта Ергунова», критик «С.-Петербургских ведомостей» объяснял былой славой писателя: «Счастлив писатель, ставший любимцем публики. Каждая строка такого писателя ценится публикою <…>, каждый рассказец его, будь он даже в две с половиною странички, привлекает к себе общее внимание, возбуждает толки и сопровождается похвалами. Всё это пришло мне на мысль по прочтении нового рассказа г. Тургенева в январской книжке „Русского вестника“» (СПб Вед, 1868, 24 февраля (7 марта), № 53).
Не все читатели и критики произведений Тургенева признавали даже чисто литературные достоинства рассказа «История лейтенанта Ергунова». Критик П. М. Ковалевский заявлял, что рассказ написан Тургеневым «впопыхах и фельетонно». Это мнение, сообщенное Тургеневу Полонским, поразило писателя своей несправедливостью. В письмах к М. В. Авдееву от 18 (30) апреля 1868 г. и 13 (25) января 1870 г. он защищал свое произведение от этих нападок и раскрывал те психологические задачи, которые ставил перед собой, создавая его. Особенное српротивление вызывали у него попытки мистического истолкования рассказа. «…что собственно мистического в „Ергунове“, я понять не могу — ибо хотел только представить незаметность перехода из действительности в сон, что всякий на себе испытал; но могу Вас уверить, что меня исключительно интересует одно: физиономия жизни и правдивая ее передача; а к мистицизму во всех его формах я совершенно равнодушен…», — писал Тургенев М. В. Авдееву 13 (25) января 1870 г.
…в тогда еще новом городе Николаеве… — Николаев был основан в 1789 г.
Источники текста
Черновой автограф. 24 с. На обложке и обороте ее — записи сюжетов и выражений (см. с. 387–389). Хранится в Bibl Nat, Slave 84; описание см.: Mazon, p. 70; фотокопия — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, № 313.
«Письмо бригадира к стр. 22-й э<то>го рассказа». Написано на полях рукописи «История лейтенанта Ергунова» (беловой автограф, с. 9–12, с. 7–10 по нумерации Тургенева). Хранится в отделе рукописей Bibl Nat, Slave 84, фотокопия — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, № 312.
Наборная рукопись, с подзаголовком «Рассказ». 12 лл. Хранится в ИРЛИ, ф. 293, оп. 3, № 130.
ВЕ, 1868, № 1. с. 1–22.
Т, Соч, 1869, ч. 6, с. 251–278.
Т, Соч. 1874, ч. 6, с. 251–278.
Т, Соч, 1880, т. 8, с. 119–146.
Т, ПСС, 1883, т. 8, с. 120–149.
Впервые опубликовано: ВЕ, 1868, № 1, с подзаголовком «Рассказ» и подписью: Ив. Тургенев.
Печатается по тексту Т, ПСС, 1883 с исправлением по всем другим источникам на стр. 58, строка 5: «единосердной» вместо «единосердечной».
Тургенев начал работу над этим рассказом непосредственно после завершения «Истории лейтенанта Ергунова». В письме Полине Виардо от 2 (14) февраля 1867 г., сообщая об окончании работы над «Ергуновым», писатель добавлял: «Я способен с сегодняшнего дня засесть за третий рассказ…». Однако работу задерживало то обстоятельство, что Тургенев не мог отыскать необходимый ему подлинный документ — письмо старика бригадира к его матери. В письме к Кишинскому от 20 марта (1 апреля) 1867 г. Тургенев напоминает о своем поручении разыскать этот документ, а 3 (15) апреля 1867 г. описывает самое письмо, которое следует найти в бумагах семейного архива. В письмах от 9 (21) и 18 (30) апреля 1867 г. он торопит Кишинского и подсказывает ему, где можно найти необходимую ему бумагу.
Не дождавшись письма, Тургенев приступил к работе над рассказом и в основном завершил ее. Помета на обложке черновой рукописи «Бригадира»: «Начат около 7 / 19-го февраля 1867 в Баден-Бадене, Schillerstraße, 277. Кончен вскоре потом, но письмо бригадира найдено и переписано 6-го мая / 25 апр<еля>[181] 1867. B
Возможно, что замысел «Бригадира» уже гораздо раньше сложился в сознании писателя, но не прежде конца 1850 года, когда после смерти матери он разбирал ее архив.
Разоблачение крепостнических нравов, поэтическое изображение русской природы, очерк сильного и благородного характера, бытовые фигуры обитателей помещичьей усадьбы — всё это связывает рассказ «Бригадир» с циклом «Записки охотника». В одном из планов этого цикла содержится замысел рассказа «Человек екатерининского времени», и это говорит об интересе Тургенева в 1840-1850-е годы к типам XVIII века.
Сюжет «Бригадира», в своей основе близкий к сюжету повести «Манон Леско» Прево (изображение самоотверженной любви простодушного и рыцарски чистого человека к женщине, вовлекающей его в преступления и приведшей на край гибели), заставляет вспомнить, что в доме Тургенева в Спасском был портрет женщины XVIII века, который называли портретом Манон Леско, и что в пору работы над «Записками охотника» и первыми комедиями (между «Бирюком» и «Нахлебником») Тургенев занимался переводом «Манон Леско» на русский язык (Гроссман Л. Собр. соч. М., 1928. Т. III, с. 13–14). Стремясь воссоздать типы и события XVIII века, Тургенев шел от реальных происшествий, следы которых сохранились в семейном архиве Лутовиновых. О письме бригадира племяннице Телегиной, воспроизводящем подлинное письмо гражданского мужа тетки В. П. Лутовиновой (Тургеневой) к последней, Н. М. Гутьяр писал: «В этом документе изменены только имена; но необычайные факты, сообщаемые рассказом, и жестокие характеры лиц Ломовского (Лутовиновского) семейства являются не вымышленными и не прикрашенными» (Гутьяр, с. 15–16).
Предположение биографа Тургенева подтверждено и дополнено современным исследователем Н. М. Черновым, который на основании изучения судебных дел шестого департамента сената установил реальные события, составившие основу сюжета рассказа «Бригадир», и прототипы его героев. Тетка матери писателя — Аграфена Ивановна Шеншина (урожденная Лутовинова) была обвинена в чрезвычайно жестоком обращении с крепостными крестьянами и дворовыми. Как соучастник ее преступлений к судебной ответственности привлекался и совместно с нею проживавший статский советник Павел Никитич Козлов. Дело длилось много лет и было прекращено лишь после смерти А. И. Шеншиной. Эти события отражены в рассказе «Бригадир», хотя, вероятно, Тургеневу были известны не все ужасные подробности злодеяний Шеншиной, зафиксированные в судебных документах. А. И. Шеншина явилась прототипом Аграфены Ивановны Телегиной, П. Н. Козлов — Василия Фомича Гуськова. Сестра А. И. Шеншиной — генерал-майорша Елизавета Ивановна Аргамакова — выведена в рассказе Тургенева под именем Феодулии Ивановны (см.: Чернов Н. Еще одна Салтычиха. — Неделя, 1968, № 35, 25 августа, с. 20–23).
Относительная легкость работы Тургенева над рассказом: сравнительно небольшое число поправок, переделок и вставок на полях — объясняется, вероятно, тем, что в его основу легли события, давно поразившие своей необычностью писателя. Наиболее значительны следующие дополнения, внесенные в текст на полях рукописи (страницы — по нумерации Тургенева):
1. К с. 10: — «Ты разве не знаешь, что про нее Милонов-стихотворец сочинил — А ты — Аграфена!» (см. с. 46). Стихотворение, которое в тексте повести приписывается Милонову, очевидно, было, как можно судить по черновому автографу, стилизацией, принадлежащей самому Тургеневу. Строке: «Не бренным тления кумиром» в рукописи предшествовала строфа, не вошедшая в окончательный текст:
Подобье ангельского крина
Утехой полнит очеса.
Первый, третий и четвертый стихи этой строфы несколько раз переделывались. При переписывании Тургенев исключил эту строфу. В черновом автографе после первой строфы идут слова: «или еще» — и затем — вторая строфа, вошедшая в окончательный текст. Она возникла тоже после некоторых поисков. Так. Например, вместо: «Не бренным тления кумиром, не амаранфом» — было: «Не бренным зодчества кумиром. Не полифеем».
2. На полях с. 11 внесего описание природы и чувств одного из героев: «Солнце
