значении как писателя-романиста находит выражение даже в употребляемой им жанровой терминологии. Если до 1879 г. ему были свойственны постоянные колебания в определении жанра своих крупных произведений, которые он часто называл повестями, то теперь эти колебания исчезают.

Последнее «Предисловие» Тургенева изобилует фактами, важными для понимания истории создания его романов. В особенности это относится к роману «Накануне», история возникновения замысла которого обогатилась рассказом Тургенева о «тетрадке Каратеева», легшей в основание его сюжета. Впоследствии этот рассказ был дополнен воспоминаниями П. В. Анненкова, указавшего название рукописной повести Каратеева («Московское семейство». См.: Анненков, с. 427–428). Из письма Тургенева к Н. А. Некрасову от 29 октября (10 ноября) 1854 г. известно также, что осенью этого года у писателя было намерение напечатать повесть Каратеева в «Современнике».

Анализ работы Тургенева над черновым автографом «Предисловия к романам» позволяет пополнить эти сведения о творческой предыстории «Накануне» некоторыми новыми данными. В черновом автографе после слов: «я теперь рассказал» (с. 393) на поля вынесено следующее примечание: «Сама тетрадка Кар<атее>ва была в руках пок<ойного> Дуд<ышкин>а и, если не пропала, должна находиться в его бумагах»[356]. Это примечание представляет несомненный интерес, свидетельствуя о том, что после неудачной попытки напечатать «Московское семейство» в «Современнике» Тургенев предпринял вторую и познакомил с рукописью Каратеева С. С. Дудышкина, фактического редактора журнала «Отечественные записки» — очевидно, с целью напечатать произведение своего «молодого друга» в этом журнале.

Неоднократные попытки продвинуть повесть Каратеева в печать говорят о ее литературной ценности в глазах Тургенева, и, следовательно, в какой-то степени противоречат его заявлению о том, что Каратеев «не был рожден литератором». Такое заключение подтверждается некоторыми элементами характеристики повести Каратеева, сохранившимися в черновом автографе, но в окончательный текст не включенными. Так, например, характеризуя повествование Каратеева о любви русской девушки к болгарину, Тургенев отметил в черновом автографе: «Всё это было рассказано очень горячо и правдиво…» По-видимому, в прямую связь с вопросом о литературных достоинствах сюжетной первоосновы «Накануне» следует поставить и большой временной разрыв между знакомством Тургенева с материалами Каратеева (в черновом автографе отмечается, что автор «Московского семейства» устно «дополнил свой рассказ некоторыми подробностями») — и началом работы над романом. Сам Тургенев объясняет этот разрыв занятостью сюжетами «Рудина» и «Дворянского гнезда». Однако на фоне некоторых других фактов это объяснение выглядит уже недостаточным. Как видно из письма к Некрасову от 29 октября (10 ноября) 1854 г. и помет на полях чернового автографа, на первых порах повесть Каратеева представлялась Тургеневу вполне пригодной для печати и он собирался ограничиться в этом деле ролью посредника. Лишь в 1858 г. он составляет список действующих лиц будущего романа (см.: Мазон, с. 67), но и эта работа носит еще слишком предварительный, а может быть, и необязательный характер. Начало же подлинного творческого увлечения Тургенева сюжетом «Накануне» находится в прямой зависимости от известия о смерти Каратеева. В «Предисловии к романам» Тургенев ошибочно относит его смерть приблизительно к 1855 г. На самом деле Каратеев умер в 1859 г. Тургенев писал об этом в письме к Е. Е. Ламберт от 27 марта (8 апреля) 1859 г. Но в том же письме к Ламберт буквально рядом с известием о смерти Каратеева находится и сообщение о начале активной разработки плана романа. Таким образом, Тургенев по-настоящему обратился к роману только тогда, когда исчезла последняя возможность появления в печати повести Каратеева. Все эти факты говорят о том, что в действительности тургеневская оценка повести Каратеева, по крайней мере в пятидесятые годы, была выше той, какая нам известна из его «Предисловия к романам». По-видимому, в первоначальной оценке «Московского семейства» также скрывалась одна из важных причин несколько замедленной реализации замысла «Накануне».

Архив редакции «Отечественных записок», в котором должны были находиться бумаги С. С. Дудышкина, не сохранился. Тем не менее примечание Тургенева на полях чернового автографа указывает конкретное направление для поисков повести Каратеева и подает надежду на то, что она, быть может, не пропала бесследно.

Черновой автограф «Предисловия к романам» датирован: «27/15 авг<уста> 1879. Буживаль». Дата окончания в печатном тексте также не выходит за пределы августа и, очевидно, дана но новому стилю, так как проставлена в Париже. Из этого можно сделать заключение, что вся работа Тургенева над текстом «Предисловия к романам» была выполнена в два-три дня.

…критики, упрекавшие меня в изменении однажды принятого направления, в отступничестве… — В отступничестве Тургенева упрекали многие критики, но он напоминает об этом, находясь, по-видимому, под свежим впечатлением от одной из последних статей М. А. Антоновича «Причины неудовлетворительного состояния нашей литературы» (см. третье примечание к с. 394).

…the body and pressure of time». — Неточная цитата из «Гамлета» Шекспира (акт III, явл. 2). У Шекспира: «to show <…> the very age and body of the time his form and pressure» (показывать… самому возрасту и телу века его внешность и отпечаток. См.: Т, ПСС и П, Письма, т. XI, с. 436).

…изумило письмо Сеньковского… — Это письмо О. И. Сенковского неизвестно.

…статья Добролюбова — «Когда же придет настоящий день?»; журнальное название — «Новая повесть г. Тургенева» (Совр, 1860, № 3).

…Н. Ф. Павлов сильно раскритиковал меня — Дарагану дали даже обед — статью о, «Накануне»… — О статьях Н. Ф. Павлова и М. И. Дарагана см. наст. изд., т. 6, с. 456–457, 459–460.

…одна острота особенно часто повторялась… — Тургенев перефразирует остроту, принадлежащую князю П. А. Вяземскому: «это „Накануне“ не мешало бы отложить до „завтра“» (Рус Cm, 1891, № 11, с. 396). Эта острота упоминалась также в статье Н. Ф. Павлова о «Накануне» и в «Литературных воспоминаниях» П. В. Анненкова (см. наст. изд., т. 6, с. 453).

Каратеев был романтик — впечатлительный и прямой. — Эти черты характера и поведения Каратеева, а также его «вольнодумство и насмешливый язык» напоминают облик художника Павла Шубина в романе «Накануне».

…в тогдашнюю, для меня не слишком веселую, пору. — Намек на положение ссыльного, в котором Тургенев находился с 18(30) мая 1852 г. по 6(18) декабря 1853 г. за опубликование в газете «Московские ведомости» статьи о Гоголе, а в сущности «вследствие появления отдельного издания „Записок охотника“» (<Автобиография>, наст. изд., т. 11).

…критики дружно упрекали меня в деланности и безжизненности этого лица… — Об этом писали М. И. Дараган и Д. И. Писарев (см. наст. изд., т. 6, с. 456–457, 467).

Ларчик просто открывался… — Цитата из басни И. А. Крылова «Ларчик».

…«башибузук, добивающий не им раненных». — Неточная цитата из статьи М. А. Антоновича «Причины неудовлетворительного состояния нашей литературы». Отвечая на выпады Тургенева против Добролюбова (в «Воспоминаниях о Белинском»), Антонович писал в этой статье: «Сам г. Тургенев, этот прежде гуманнейший писатель, держась положительности Белинского и не соблазняясь отрицательностью Добролюбова, превратился наконец в беллетристического черкеса, бьющего лежачих, не им поваленных, и добивающего раненных, получивших раны не от него» (Слово, 1878, № 2, отд. II, с. 83). Последние слова Антоновича Тургенев считал сказанными «по поводу Базарова», однако с не меньшим основанием их можно считать относящимися и к роману «Новь».

…Антонович — утверждал, что г. Аскоченский предвосхитил содержание моего романа. — См. статью М. А. Антоновича «Асмодей нашего времени» (Совр, 1862, № 3, отд. II, с. 65–114).

…Ф. И. Тютчев — счел нужным написать стихотворение… — Стихотворение «Дым». Кроме того, роману «Дым» посвящена эпиграмма Тютчева «И дым отечества нам сладок и приятен!».

…оскорбил и правую и левую сторону нашей читающей публики. — См. примечания к роману «Дым» (т. 7, с. 531–544).

За исключением двух-трех отзывов — писаных, не печатных… — По всей вероятности, Тургенев имеет в виду прежде всего положительные отзывы о «Нови», высказанные в письмах к нему П. В. Анненкова от 28 октября (9 ноября) и от 16(28) ноября 1876 г. и К. Д. Кавелина (письмо последнего не сохранилось). О «Нови» была написана также хвалебная статья С. К. Брюлловой, не попавшая в печать. Вообще же отношение к «Нови» со стороны русской критики было резко отрицательным только в первые месяцы после появления романа в печати.

А потом, после известного процесса — судьи мои принялись толковать другое: будто я сам чуть ли не участвовал… — Тургенев имеет в виду главным образом критика В. В. Маркова (см. с. 529). См. также статью: Батюто А. И. Роман «Новь» и «процесс пятидесяти». — Т сб, вып. 2, с. 195–209.

Новь. Подготовительные материалы

…есть романтики реализма (Онегин — не пушкинский, а приятель Ральстона). — Онегин (Отто) Александр Федорович (1845–1925) — знакомый Тургенева, коллекционер-пушкинист, по происхождению незаконнорожденный (Отто — фамилия его крестной матери, данная ему при рождении; Онегин — фамилия его любимого пушкинского героя, принятая им еще в конце 1860-х годов и официально закрепленная за ним в 1890 г.). Большую часть жизни провел за границей, создав Пушкинский музей, который был им завещан Пушкинскому Дому. Возможно, что с Тургеневым его познакомил Вильям Рольстон (Ralston, 1828–1889), английский фольклорист, историк литературы и переводчик произведений Тургенева и других русских писателей на английский язык. Наблюдения Тургенева над личностью А. Ф. Онегина получили свое выражение в тезисе о «романтиках реализма», положенном писателем в основу замысла «Нови». На первых этапах работы над романом Онегин послужил Тургеневу основным прототипом образа Нежданова. О портретном сходстве Нежданова и Онегина, а также о близости их нравственно-психологического облика и некоторых фактов биографии см. в упоминавшейся выше (с. 514) статье И. С. Чистовой «О прототипе главного героя романа И. С. Тургенева „Новь“ (Из творческой истории романа)»; см. также письма Тургенева к Онегину 1870-х годов и «Временник общества друзей русской книги», вып. 1. Париж, 1925, с. 71–73 (биографические сведения об Онегине).

Оттого я и в Базарова внес — заметил один Писарев. — Общая характеристика образа Базарова дана в статьях Писарева 1864–1865 гг.: «Базаров», «Реалисты», «Посмотрим!», «Что делать?», «Мыслящий пролетариат». О «романтизме» Базарова Писарев писал, в частности, в статье «Базаров». Процитировав обращенные к Аркадию слова Базарова о природе: «И природа пустяки в том значении, в каком ты ее теперь понимаешь. Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник», — критик заметил: «В этих словах у Базарова отрицание превращается во что-то искусственное и даже перестает быть последовательным <…> Преследуя романтизм, Базаров с невероятной подозрительностью ищет его там, где его никогда и не бывало. Вооружаясь против идеализма и разбивая его воздушные замки, он порою сам делается идеалистом, т. е. начинает предписывать человеку законы, как и чем ему наслаждаться и к какой мерке пригонять свои ощущения»