добродушно погладил себя по животу и широко улыбнулся, — не все понятно.

— Дело не в разврате, — вступила Танира, — разврат всегда был. Это была шутка. Разврат достоин шутки.

Валентин, однако, разошелся. Воспоминания о прошлой жизни, о поездках в разные страны, об ауре того времени вспыхнули так, что кровь прилила к щекам, в глазах возник огонь — огонь небесный и огонь гнева одновременно.

— Я объясню, — резко начал он. — Речь идет в основном о так называемом западном мире.

— О каком?

Валентин назвал страны. Илион удивился:

— Я о таких и не слышал. Только Вагилид, наверное, слышал о таких.

Валентин, не обращая внимания на то, понимают ли его полностью или нет (но Танира переводила отлично), продолжал:

— В мое время европейской эту цивилизацию уже нельзя было назвать. Северная Америка никогда не была Европой, а в самой Западной Европе новая цивилизация, отказавшаяся от основ европейской, зародилась в XX веке, во второй половине. Христианство было изгнано со сцены. Религия и культура превратились в фарс. Литература не запрещалась, но она в основном была на уровне подростков. Ни о какой прежней глубине не было и речи. Деньги превратились в божество, в мерило человека. Бессмысленный материализм окутал всю жизнь. Да, в каких-то секретных организациях серьезно занимались прорывом в параллельные миры, кое-что у них получилось, но все это было закрыто для людей. Народ держался в капкане полного безразличия ко всему, что не приносит деньги. Вроде бы все разрешалось, но все превращалось в пародию. Бог, рай, ад, любовь, смерть, искусство — все-все стало пародией. Люди стали жертвами этой цивилизации.

— Неужели так и было?! — умилился Иллион. Вагилид, однако, помрачнел.

— Я вам расскажу такой случай. В Америке, в Соединенных Штатах (опять вздох удивления у Иллиона), пастор рассказывал своим прихожанам о Нагорной проповеди Христа. Один прихожанин встал и спрашивает: «Скажите, пожалуйста, сколько Христос получил за свою проповедь, сколько ему заплатили?» Пастор немного растерялся, но потом ответил: «Ничего». На что прихожанин заявил: «Ну, тогда это несерьезно» — и сел.

— Ну и пейзаж! — Иллион развел руками. — Это вам не античный разврат времен упадка империи. Те хоть в богов верили. И долго этот идиотизм продолжался?!

— Не знаю. Я сам оттуда.

Вагилид наконец вмешался.

— Наш друг из Неории любит подшучивать над родом человеческим. Это его слабость и право. Но ситуация тогда была очень серьезная, духовная вертикаль отрезана, потеряна у людей. Если посмотреть на всю эту реальность в целом, не только как жрут и пьют в ресторанах и летают на своих бессмысленных самолетах, а на все, включая посмертное существование людей, то картина получалась ужасающая. Эта цивилизация стала преддверием ада, по крайней мере ада ничтожных душ. Она превратилась в чудовищного и циничного поставщика человеческих душ в ад.

— Это верно, — заметил Валентин, чуть успокоившись, и потом продолжил: — Была свобода, но в основном для нижней половины человеческого тела. Главное в человеке при этой свободе было тщательно замуровано.

Иллион прервал речь Валентина на минуту:

— Свобода, данная нам, может вести и в рай, и в ад, и к истине и ко лжи…

— Она многолика, — заметил Вагилид. — Свобода может породить такие цветочки, где истина и ложь, добро и зло смешаны в едином жутковатом букете.

— В наше время, — ответил Валентин, — во всем мире было гораздо проще: тотальная власть золотого тельца, свобода для низшего начала в человеке и подавление высшего начала путем массовой обработки сознания людей. Итог — свобода превратилась в рабство.

Валентин знал, что Вагилид будет говорить о продолжении, и сердце его опять забилось-забилось нервно, напряженно и в некотором страхе.

— Этот маразм не мог долго продолжаться. Там это была карикатура даже на Сатану. До него они явно не дотягивали, хоть и пыжились (прекрасное русское словцо нашла Танира в порядке перевода — Вагилид обращался в Иллиону и поэтому говорил по-ауфирски)… Короче говоря, эта цивилизация окончательно рухнула к середине третьего тысячелетия, а начало обвала произошло уже в XXI веке. Это был несколько затянувшийся процесс конца. Катаклизмы, катастрофы, изменения в самой так называемой природе (они не знали, что фактически стоит за этой «природой») — всего хватало. Войны, технологический тупик, но и открытия. Занавес, отделяющий этот карикатурный мир от остальной действительности, постепенно стал приоткрываться. Стали открываться глаза. И это привело к созданию другой, духовно приемлемой цивилизации. Абсолютно все, что возводила в абсолют эта отпавшая цивилизация, было отброшено.

Валентин вдруг вступился за эту цивилизацию, и Танира почувствовала его правоту:

— Вагилид, хочу сказать, что далеко не все было так плохо. Во-первых, эта цивилизация социального муравейника завоевала не весь мир. Да, она проникла в Россию, в Китай, даже в Индию, но отнюдь не совсем. Особенно в духовном смысле. Да и на самом Западе были, слава Богу, вполне осознающие ситуацию отдельные люди и даже группы… Их неизбежно становилось все больше и больше.

Вагилид поднял руки вверх:

— Конечно, конечно. Сдаюсь. До конца мира тогда было еще очень далеко. Смена цивилизаций — это же не конец света. Тогда возможности и добра, и зла в человечестве еще не были исчерпаны. Некоторые пророчества еще не исполнились. Впереди зрело невиданное. Да и людей света у вас было достаточно. Никаких сравнений с нашим воистину трагическим миром не может быть.

— Но как же? — ласково вставил Иллион. — А история с Нагорной проповедью? Она вполне могла произойти в Стране деловых трупов.

— Иллион, сразу видно, что вы никогда там не были. Или просто по обыкновению шутите. В Стране деловых трупов такой истории не могло произойти по той простой причине, что, во-первых, там нет пасторов, пусть даже карикатурных, во-вторых, там никто не знает, кто такой Христос и что значит Нагорная проповедь, и к тому же таких понятий, как проповедь, и таких слов у них просто не существует. Не клевещите на Страну деловых трупов…

Иллион, однако, не смутился. Взглянув на Таниру, он произнес:

— Может быть, я и вправду клевещу на Страну деловых трупов. Увы, я их мало знаю. Был один раз и потом заболел от них. Где-то на кладбище в Рипане отдышался. Но ведь центр жизни после конца света несомненно в Ауфири. Там все свое, наше, до кровинушки. Ауфирь бурлит не только идиотами. Там два полюса: тупость и черти. Народ и мечется между этими двумя крайностями. Правду ведь я говорю, Вагилид?

Вагилид мягко, даже нежно согласился. Иллион, чем-то вдохновленный, продолжал:

— Оттого и народ у вас в Ауфири, Вагилид, такой истеричный. Чуть что, — стреляют неизвестно в кого… На площадях лозунги: «Объединимся с бесами!» Кругом одни аномалии. Скотоложество к тому же… Бедных животных пугаете, они и так напуганы концом, а вы еще… У меня в Неории народ тихий, порядочный, семейный… Если кто и ждет конца света, то затаенно, мирно, как мышка, без нервов…

Танирочка наконец возмутилась:

— Ладно вам, Иллион! Вечно вы преувеличиваете. В Ауфири много честных людей, настоящих страдальцев. Страдают даже дети. Те же несуществующие. Я их тайны не знаю, но при попытке общения с одним из них я поняла, что они так травмированы этим миром, что решили перестать существовать. Самоубийство они отрицают, потому что после самоубийства люди все равно не перестают существовать, пусть в другом состоянии… Не все так просто.

Вагилид немедленно вмешался:

— Иллион, вы все говорите о народе, о плебсе. Не все так гротескно, даже у них. Кроме того, в Ауфири есть серьезные люди, и некоторые из них — во власти. Я не имею в виду только Фурзда, Бог с ним, хотя он нам покровительствует. Он сам мечется и не знает точно, каков выход. Но я хотел бы напомнить о Крамуне…

Иллион если не подпрыгнул, то вздрогнул. Танира помрачнела.

— О Крамуне?! — наконец воскликнул Иллион. — Вагилид, не надо. Даже думать о нем не надо. Это опасно.

— А я вот думаю, господа, — прервал Вагилид, — что Крамун — единственный человек в Ауфири, который полностью контролирует Дом первого и второго безумия. Я не говорю уже о других его планах…

— Отец, — проговорила Танира, — ты сам велел не касаться этого кошмара всех кошмаров. Не будем о мрачном, лучше поговорим о конце мира…

— Не будем, — резко решил Вагилид. — Хотелось бы, чтобы наш друг из древнего мира высказался бы о своих пожеланиях…

Валентин, поблагодарив, спросил:

— Все же мне хотелось более точно знать, что произошло после того, как цивилизация голого чистогана рухнула? И что привело все-таки к концу, как вы говорите, доисторической цивилизации, а попросту человечества в том виде, как мы его знаем?

— В том виде, как мы его знаем! — возразил Вагилид. — Я уверен, что вы бы широко разинули рот, если бы попали в 3000-й год после Рождества Христова. И даже решили бы, что с глазами у вас, милый Валентин, не в порядке.

— Знаете ли, данные о том, что происходило по мере приближения к концу, все более и более засекречивались у нас. Человечество, частично выжившее после не совсем полного конца мира, не хотело знать об этом. Тем более процесс уничтожения продолжается. Все решало руководство, небольшая кучка людей, полуобезумевших от этих знаний. Может быть, они были правы. Это то, что мне, и Валентину, и еще некоторым людям на протяжении нашего, так сказать, исторического человечества удалось узнать.

— Новая цивилизация возникла к середине второго тысячелетия, — пояснил Вагилид, — для передышки человечеству. Не золотой век, но все-таки в некоторой степени были восстановлены великие традиционные знания и верования прошлого. Добавились и новые знания о параллельных мирах, новые открытия. Сохранились и естественные науки, те, которые не вели к саморазрушению. А главное — наступил относительный мир и покой. Самоистребление закончилось.

— Но…!!! — воскликнул Иллион.

— Но! — улыбнулся Вагилид.

— О «но» скажите вы. Впрочем, кое-что я уже говорил нашему русскому другу во время первой встречи…

— Конечно, данные обрывочны. Но потом, как всегда, наступил упадок, — проговорил Иллион. — Видимо, что-то неладное происходило с параллельными мирами, так сказать. Это расширение кругозора, расширение доступной реальности грозило гибелью, если контакт с божественными силами подменялся контактом с низшими, но могущественными, не обязательно даже демоническими силами.

— В общем, где-то произошел обвал, и демонические силы провалились в материальный мир, — процедил Вагилид.

— Вот это действительно был кошмар кошмаров, самое жуткое, что пережито человечеством за всю его историю на этой планете, — продолжал Иллион, помрачнев. — На самом деле