за 120 р. и деньги 1200 вперед соглашусь. В «Светоч» же, если за 150, соглашусь непременно. Деньги хорошие. Во всем остальном поступлю по твоему совету (то есть если Некрасов мне напишет письмо).
Теперь к моему проекту. Обсуди его хорошенько, секретно сообщи и Майкову и посоветуйся тоже с ним.
Во-первых, ты пишешь, что теперь уж год писать нельзя, а нужно спешить и к новому году приготовить тот роман, о котором я тебе рассказывал (с страстным элементом) и таким образом обратить разом на себя внимание. Отвечаю на это: это нельзя. Я лучше с голоду умру, чем буду портить и торопиться. Да и роман тот уже уничтожен. У меня другая мысль: не знаю, обратил ли ты, дорогой мой, внимание на последнее письмо мое, в котором я говорил тебе, что хочу написать «Записки из Мертвого дома» (о каторге), — и тогда же просил тебя закинуть об этом словечко Некрасову и Краевскому? (Вообще ты иногда не пишешь, что получил от меня такое-то письмо; и я могу думать, что не дошло. Всегда извещай, что получил). Эти «Записки из Мертвого дома» приняли теперь, в голове моей, план полный и определенный. Это будет книжка листов в 6 или 7 печатных. Личность моя исчезнет. Это записки неизвестного; но за интерес я ручаюсь. Интерес будет наикапитальнейший. Там будет и серьезное, и мрачное, и юмористическое, и народный разговор с особенным каторжным оттенком (я тебе читал некоторые, из записанных мною на месте, выражений), и изображение личностей, никогда не слыханных в литературе, и трогательное, и, наконец, главное, — мое имя. Вспомни, что Плещеев приписывал успех своих стихотворений своему имени (понимаешь?). Я уверен, что публика прочтет это с жадностию. Но в журналах печатать это, — теперь уж не надо! Мы напечатаем отдельно. Я так рассчитываю: к 1-му декабря я кончу; в декабре цензуровать (отдать образованному цензору), в генваре печатать и в генваре же в продажу. Печатать в формате Милюкова (о «Русской поэзии») и тем же шрифтом. Если книжка выйдет равная по толщине с Милюковой, то цена ей 1 р. 50 коп., если же тоньше, то 1 р. 25 коп. Печатать непременно самим, а не через книгопродавцев. За интерес я уверен, как то, что я живу. 2000 экземпляров разойдутся все в один год (я уверен, что в полгода), предположим 1 р. 25 к. — вот 2000 рублей в год. Вот на первый случай и деньги, и деньги вернейшие.
Но может быть ужасное несчастие: запретят. (Я убежден, что напишу совершенно, в высшей степени цензурно.) Если запретят, тогда всё можно разбить на статьи и напечатать в журналах отрывками. Деньги дадут, и хорошие. Но ведь это несчастье! Волка бояться и в лес не ходить. Если запретят, то можно еще попросить. Я буду в Петербурге, я через Эд<уарда> Ив<ановича> пойду к его императорскому высочеству Николаю Николаевичу, пойду к Марье Николаевне. Я выпрошу, и книга получит еще более интересу.
Но если и запретят, то и другой источник, другой проект, который необходимо исполнить во всяком случае, запретят или не запретят. Это издание сочинений. Их можно издать в трех видах (посоветуйся, голубчик мой, с Майковым).
1-й вид. «Бедные люди», «Неточка Незванова» 6 глав, «Белые ночи», «Детская сказка», «Елка и свадьба», «Честный вор», «Ревнивый муж». — Всё это в одной книжке, в формате: «Очерки из крестьянского быта» Писемского 1858 год. За эту книжку 2 р. сер<ебром>. Назвать эту книжку: «Старые повести».
2-й вид. 2 книжки, в формате того же Писемского (3) и на такой же толстой .(прекрасной) бумаге (каждая часть выйдет толще Писемского).
1-я часть. «Бедные люди», «Белые ночи», «Детская сказка», «Елка и свадьба».
2-я часть. «Дядюшкин сон». «Неточка Незванова» 6 глав. «Честный вор» и «Ревнивый муж». — Обе части 3 руб. сереб<ром>.
NB. («Двойник» исключен, я издам его впоследствии, при успехе, отдельно, совершенно переделав и с предисловием.)
Чтоб не мешкать, умоляю тебя, голубчик мой, прислать мне по возможности скорее мои сочинения (кроме «Бедных людей», «Двойника», «Дядюшкина сна» и всех тех, которые не обозначены выше, в проекте издания). Я их переправлю скоро, по печатному шутя, нисколько не отвлекаясь от писания «Мертвого дома», и немедленно вышлю к тебе. Печатать их можно в двух случаях: или своими средствами, или продать книгопродавцу.
1) Если своими средствами: в конце октября я тебе вышлю всё исправленное. Ноябрь — цензура. Декабрь — печать и в середине января вместе с «Мертвым домом» они в продаже.
«Мертвый дом» напечатать будет стоить 300 р. (Это maximum). Сочинения в 1-м виде — от 600 — до 700, во 2-м виде 1000 р. серебром, всего 1300 р. сереб<ром>.
За деньгами для напечатания поклонюсь вам всем, моим спасителям. Дадут деньги поровну: ты, Саша, Варя, Верочка (им я писал письма) и, если можно, дядя. С тебя возьму не деньгами, а дай только вексель на 6 месяцев за бумагу; выручу к сроку.
NB. Но во время писания, теперь, я должен жить. Вот ужасно! А у меня осталось 30 целковых. Месяца на четыре я должен. быть обеспечен. Где взять? Не оставь, брат! Обратись к Саше, подыми всех родных. Ведь мне надо 300-400 р. по крайней мере. Только бы тут-то удержаться, а ведь там, потом, хорошо будет. Сочинения начнут продаваться не дурно, я уверен, тем более, что «Записки из Мертвого дома», которые будут продаваться отдельно, заинтересуют публику и вынесут и сочинения, которые явятся в одно время в свет. Пусть я в год продам до 1000 экземпляров (печатать 2000), если издать в 1-м виде; то тогда я имею с них 1200 р. С двумя тысячами за «Мертвый дом» у меня 3200.
Счет: долги тебе 700, печать 900, житье 400, итого 2000; у меня остается 1200 р. на житье. Это хорошо.
Если во 2-м виде, то, за всеми расчетами, останется 2000. Есть чем <жи>ть. (4) А надеяться, что обе книги, одна другую выручат, очень можно.
Если же издать через книгопродавца (только одни сочинения), то можно их, в 1-м виде, продать за 1000 р., во втором виде за 1500 и никак не меньше. Разумеется, надо просить сначала больше. Полученная, таким образом, разом, сумма, совершенно бы помогла мне заплатить все долги, а «Мертвый дом», продаваясь, дал бы мне хорошие и верные средства жить. Вот тебе инструкция насчет книгопродавцев, и, умоляю тебя, следуй этой инструкции пунктуально. Во-1-х, во всяком случае начни действовать теперь же. Попроси помочь Майкова. Поговори немедленно с книгопродавцами насчет 1-го и 2-го вида. Поторгуйся. Упомяни, что имя (понимаешь?). Ведь теперь самый лучший и удобный момент для начала действий. Если книгопродавец не осел, он поймет, что значит имя. Если они согласны, немедленно задаток. По выходе из цензуры — контракт (я тебе пришлю полномочие по форме, по закону). Контракт следующий: 1) Рукопись в руки — деньги в руки. 2) Печатать 2000 экземпляров — никак не больше (в крайнем случае можно 2400). 3) Я имею право печатать после этого издания через 2 года. 4) В течение этого времени, если все экземпляры выйдут, книгопродавец не имеет права делать 2-го издания. 5) Начать издание немедленно.
Если (5) продать книгопродавцу, то можно напечатать и в 3-м виде. Я буду согласен. Это вот как: 3 тома. 1-й и 2-й томы как во 2-м виде, а 3-й «Степанчиково» (нигде не напечатанное), просить за всё 3500 р., можно согласиться на 3300 р., то есть 1800 за «Степанчиково», 1500 за сочинения. Предложи и так; если возьмут, я согласен.
Вот мои средства, голубчик мой, и расчеты на будущий год. Но есть и еще. В декабре я начну роман (но не тот — м<олодой> человек, которого высекли и который попал в Сибирь). Нет. Не помнишь ли, я тебе говорил про одну «Исповедь» — роман, который я хотел писать после всех, говоря, что еще самому надо пережить. На днях я совершенно решил писать его немедля. Он соединился с тем романом (страстн<ый> элемент), о котором я тебе рассказывал. Это будет, во-1-х, эффектно, страстно, а во-2-х), всё сердце мое, с кровью положится в этот роман. Я задумал его в каторге, лежа на нарах, в тяжелую минуту грусти и саморазложения. Он естественно разделится романа на 3 (разные эпохи жизни), каждый роман листов печатных 12. В марте или в апреле, в каком-нибудь журнале, я напечатаю 1-й роман. Эффект будет сильнее «Бедных людей» (куда!) и «Неточки Незвановой». Я ручаюсь. Друг мой, Миша! Ты думаешь, я упал духом. Клянусь, я только возбудился еще более после вчерашнего твоего письма, работать, воевать, создать себе имя литературное, — вот чего я теперь хочу. Но не оставляй меня, ты мой ангел-хранитель. Поддержите меня. Я буду писать сестрам, чтоб дали мне чем жить. «Исповедь» окончательно утвердит мое имя. Тогда-то, может быть, и сами Современники пришли бы ко мне за «Степанчиковым», или я бы издал его тогда отдельно. Но я сказал уже, если «Отеч<ественные> записки» дадут 120 — хорошо. Согласен, но как бы мне хотелось, если б Ап<оллон> Никол<аевич> сам прочел «Степанчиково», один прежде Дудышкина и откровенно сказал бы свое мнение.
Я занят теперь очень: я пишу не Долгорукому, а прямо письмо к государю. Баранов передаст. Государь милостив. Его воля; но если скажет: да, то сейчас же я и в Петербурге, без проволочек. Ради бога. Это секрет, никому не говори. Сестрам писал. Деньги у меня выходят. Брат! Не сочти меня эгоистом! Пойми, что вся карьера моя, может быть, в этом. Прости мне мой эгоизм и спаси меня. Сестрам писал, напишу еще. Но ради бога, отвечай скорей, как можно подробнее.
№. Жизнь моя здесь ужасная, ты меня поймешь. Не понимаю, как еще я не падаю совершенно духом. Прощай, пиши как можно скорее и подробнее. Твой.
(1) было: он
(2) было: он
(4) текст письма поврежден
(5) далее было начато: дей<ствовать?>
160. M. M. ДОСТОЕВСКОМУ
11 октября 1859. Тверь
Тверь 11 октября 59.
Добрейший мой Миша, получил твое письмо от 9 октября и сейчас же отвечаю. Очень беспокоюсь: получил ли ты мое письмо (большое, на 2 листах)? Вчера должен был получить. Я его писал 9-го. По штемпелю на твоем письме значится, что оно пошло из Петербурга 10-го. Впрочем, зачем терять надежду; надеюсь, что получил и потому знаешь, что я не рассердился и что не было и тени подобного вздора. На тебя ли я рассержусь, голубчик ты мой? Но к делу:
Ты
