ни малейшего права законного, требует с нас 20000. Воистину сумасшедшая. А уж какая родственница — и говорить нечего. До свидания.
Твой весь Ф. Достоевский.
На конверте:
<Его вы>сокоблагородию Николаю Михайловичу Достоевскому со вложением 5 руб. (1)
(1) конверт поврежден
520. M. A. АЛЕКСАНДРОВУ
21 февраля 1874. Петербург
Любезнейший Михаил Александрович, статьи моей к этому № не будет, а стало быть, пойдет — Верещагина.
А об стихах скажите князю, которого Вы увидите раньше меня, — то есть насчет строк, так как у нас выходит лишнее. Он и решит Вам этот пункт, сообразуясь с своими статьями.
Ваш Достоевский.
21 февраля/74.
521. А. Ф. КОНИ
Февраль 1874. Петербург
Милостивый государь Анатолий Федорович,
Позвольте мне от души поблагодарить Вас, во-первых, за отмену распоряжения о моем аресте и, во-вторых, за лестное для меня слово, написанное Вами обо мне в письме к многоуважаемой и добрейшей г-же Куликовой, с которою этот случай дал мне большое удовольствие ближе познакомиться.
Но Вам надо точнее знать о том, когда я буду в состоянии исполнить требуемое. В настоящее время я, кроме всего, езжу каждодневно лечиться сжатым воздухом, но полагаю, что к марту, может быть, и кончу лечение. А потому, если не станет это вразрез с Вашими соображениями, я, кажется, совершенно (и во всяком случае) буду готов исполнить приговор в самых первых числах марта.
Впрочем, если по каким-нибудь соображениям надо будет и ранее — то я, без сомнения, всегда готов. И того слишком довольно, что я теперь, на эти несколько дней, избавлен Вашими стараниями, за что еще раз позвольте отблагодарить Вас.
Примите уверение моего искреннего и глубокого уважения. Ваш покорный слуга
Федор Достоевский.
522. В. П. МЕЩЕРСКОМУ
1 марта 1874. Петербург
1 марта/74.
4 часа пополуночи.
Милый, любезнейший и многоуважаемый князь, ради бога, не считайте, что я беспрерывно желаю с Вами грызться и Вам противоречить по журналу. Возьмите лишь в соображение и могущее во мне образоваться настроение и мой личный взгляд и тогда поймете, что я не могу же не заявить моего мнения в деле, столь прямо касающемся и меня.
Я по поводу письма Полонского. Не понимаю Вашего характера: Вы говорили мне сами, что это так «мило (1) написано». Между тем это самая грубая нападка (2) на Вас, самое грубое искажение Ваших мыслей — искажение, в котором даже, может быть, есть и умысел, а не одна только современная грубость и тупость понимания современного дешевого (3) либерализма, к которому так многие прибегают из выгоды (начиная с свиньи-Тургенева и кончая вором Пальмом). Полонский пишет: «Вот если б вы написали про А, про Б, про Д, указали нам, назвали их, тогда и т. д.». Это самый нечестный прием, по моему мнению. Кто же такой прямой доносчик, чтоб указывать на всех поименно. Ведь я, например, ужасть как хотел написать про Ольгу Иванову, из процесса о подделке Тамбовских акций, как про тип бессознательно-въевшейся нигилятины, в самом отвратительном и полном виде, в девчонку, которая, может быть, и не слыхала никогда про нигилизм, — и указать на нее как на знаменье времени, да я же затруднился и нашел невозможным тащить ее на суд общества. Как же он требует указаний (то есть доносов правительству) на А и на Б, когда они, кроме осрамления, могли бы лишиться вследствие доноса вашего мест своих и даже попасть под дальнейшее гонение. Можно указывать на А и Б и прямо, но в том-то и беда, что при случае лишь, например, когда само правительство уже указало его, потянуло в суд и осудило, как Колосова, в вышеупомянутом процессе. (4) Вот какие иезуитские вещи в возражении Полонского. В этом возражении всё извращено и искажено. На две строки три нелогичности, а между тем написано в победном тоне, а Вы печатаете.
Может быть, Вы ответите в письме «Хорошенькой женщины». Я бы желал этого! От всего моего сердца! (5)
Но согласитесь, любезнейший князь, каково мне помещать такую пасквиль на нас и на журнал наш в нашем же журнале.
И потому я нашел нужным совершенно устранить себя в дальнейшем споре да и теперь сделать оговорку. Прочтите, пожалуйста, мою оговорку, сделанную на корректуре. Я не стою за каждое в ней слово. Надеюсь только, что Вы не найдете ее в чем-нибудь задевающею Вас как писателя. Если что найдете сообщите для разъяснений. Вы не поверите, как раздражило меня это дешево-либеральное возражение Полонского.
Крепко жму Вам руку.
Ваш Ф. Достоевский.
P. S. Я сейчас вычеркнул часть моей оговорки. За то уж попрошу Вас самих передать Полонскому, что не желаю, чтоб он меня затрогивал как редактора, — не то буду отвечать сам, но уже по-своему. (6)
Д.
(1) было: легко
(2) вместо: самая грубая нападка — было: самое грубое нападение
(3) было: грубого
(4) далее было начато: и на которого, вследствие того, нашел возможным
(5) От всего моего сердца! вписано
(6) далее было: и может быть даже не <нрзб.>
523. Г. Ф. ПАНТЕЛЕЕВУ
7 марта 1874. Петербург
Григорию Фомичу.
Многоуважаемый Григорий Фомич, примите вексель и прошу Вас выдать 100 экземпляр<ов> «Идиота».
Весь Ваш Ф. Достоевский.
524. И. А. ГОНЧАРОВУ
7 марта 1874. Петербург
Марта 7-го 1874.
Многоуважаемый Иван Александрович,
Простите великодушно, что так много утруждаю Вас — всё по поводу того же моего маранья в «Складчину». До сих пор я всё ожидал корректуры, — так как значительное время прошло — и вдруг вчера, в первый раз, узнал от В. П. Мещерского правило, принятое в редакции «Складчины», о том, что авторы, желающие корректировать сами, приписывают о том на рукописи доставленной статьи. У меня же на рукописи ничего не выставлено, а потому боюсь, что обошлись без меня, прокорректировали, сверстали и, может быть, уже отпечатали, и теперь мне уже не видать авторской корректуры как своих ушей. Вся моя чрезвычайная просьба к Вам, многоуважаемый Иван Александрович, спросить у тех, кто этим заведует, в каком положении мое дело и можно ли мне прислать корректуру? Если же я уже опоздал, то нельзя ли хоть оттиск, даже в гранках, если еще не сверстано, прислать ко мне, чтобы, по крайней мере, я мог видеть сделанные ошибки, а по неразборчивости моей рукописи предвижу, что ошибки быть должны. К Вашему же посредству обращаюсь потому, что на Ваши слова обратят, наверно, более внимания, чем на все письма, которые бы я написал в редакцию «Складчины». Да и письмо мое могло бы там пролежать некоторое лишнее время. Знаю, что поступаю, обращаясь к Вам, весьма эгоистически, и потому еще раз прошу Вашего извинения.
Поручая себя Вашему благорасположению, прошу верить искреннейшему моему уважению и таковой же преданности.
Ваш слуга Ф. Достоевский.
Адрес мой: Лиговка — Гусев переулок, дом № 8 (Сливчанского). Квартира № 17.
525. И. А. ГОНЧАРОВУ
Вторая половина марта 1874. Петербург
В газетном объявлении о скором выходе сборника «Складчина», три дня тому назад, при перечислении имен всех авторов, принявших в нем участие, пропущено лишь одно мое имя. Если это сделано только по ошибке, то прошу Вас, в будущих публикациях, поместить и меня в числе авторов, доставивших в «Складчину» свои труды.
Покорный слуга Ф. Достоевский.
526. С. М. ЛОБОДА
10 апреля 1874. Петербург
В «Складчине» Вашей статьи нет; рукопись же не у меня, а, вероятно, там, куда Вы ее доставили. Я в редакции «Складчины» не участвовал. Полагаю, что пропасть не может.
Ваш глубокоуважающий Ф. Достоевский.
10 апреля/74.
527. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ
25 апреля 1874. Москва
25 апреля. Четверг.
Спешу тебя уведомить, голубчик Аня, что я в Москву приехал вовремя, но несмотря на то, что ехать было довольно удобно и спалось, я все-таки весь разбит, голова тяжела и почти лихорадка. Полагаю, что это всё еще вследствие не прошедшего совершенно припадка. Сегодня никуда и не пойду. Письмо пишу, чтоб уведомить, а то и шевельнуть языком, не только пальцем, не хочется.
Надеюсь отлично выспаться ночью и завтра встать совсем здоровым.
Здесь хоть и ясно, но так же почти холодно, как и у нас. Деревья голые; в вагонах встретил Мещерского. Верочка только что уехала в Даровое, Соня, Машенька и часть детей в Москве.
Завтра, твердо уверен, окончу дела (то есть получением отказа) и как можно поскорее вернусь.
Не думаю, чтоб затянулось дело.
Извещай меня о всем характерном. Очень может быть, что завтра напишу. Может быть, в воскресенье выеду. Если можно, то уведомлю раньше. Завтра решится.
До свидания, целую тебя.
А пока твой Ф. Достоев<ский>
528. Л. Ф. ДОСТОЕВСКОЙ
25 апреля 1874. Москва
Милая Лиля, папа тебя очень любит и пишет тебе из Москвы.
Веселись и играй, а я об тебе думаю и тебя целую.
25 апреля/74.
529. Ф. Ф. ДОСТОЕВСКОМУ
25 апреля 1874. Москва
Милый Федя,
дорогой мальчик, целую тебя крепко, веселись и играй.
25 апр<еля>/74.
530. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ
26 апреля 1874. Москва
Милая Аня, напишу только два слова. Письма от тебя сегодня не получил, а между тем уже 8 часов вечера. В таком случае и мое вчерашнее, пожалуй, не получишь вовремя. Хотелось бы что-нибудь прочесть о детках. Катков был очень любезен и просил отложить ответ до воскресения. Ясно, что хочет посоветоваться с Леонтьевым. Но не думаю, чтоб согласился, хотя я его, по-видимому, и не удивил: сам мне сказал, что Мельников тоже 250 руб. просит. Боюсь, что на 250 согласятся, а на выдачу вперед не решатся. (Может денег не быть.)
О подробностях до свидания. (1) Из Москвы, конечно, еще что-нибудь напишу, но выеду, стало быть, не раньше понедельника. Не хотелось бы замедлить еще позже; здесь мне очень скучно. Целую детишек. Пиши о них подробности. Целую тебя очень. Сегодня я здоров совершенно, кроме очень сильного насморка. Удивительно мне, что здесь и горлу моему легче.
До свидания. Целую вас всех еще раз.
Ф. Достоевский.
(1) далее было начато: Може<т>
531. H. M. ДОСТОЕВСКОМУ
5 мая 1874. Петербург
Любезный брат Коля, приписываю от себя. Прошу быть завтра непременно, иначе не знай меня вовсе. (1) Да и срамно будет с твоей стороны уж очень бояться твоего Жеромского. Ведь не может же быть, чтобы ты хотел с меня получить по этому векселю сам.
Если ты не болен в такой степени, чтобы рисковать здоровьем, то приезжай, прошу тебя. Из-за мелкого расчета ты поставишь меня в огромное затруднение.
Твой Ф. Достоевский.
6 (2) мая/74.
(1) далее было: Я тебе не брат.
(2) ошибка в подлиннике, следует: 5
532. H. M. ДОСТОЕВСКОМУ
12 мая 1874 . Петербург
Колюшка!
Приходи завтра, то есть в понедельник, к нотариусу Нитославскому, что на Садовой против Гостиного двора. Соберемся часов около 7. Не опаздывай.
Твой весь Ф. Достоевский.
533. И. С. ТУРГЕНЕВУ
5 июня 1874. Петербург
Случайно узнав
