художественный отклик на «текущие» темы современной общественной жизни. Это относится и к «Преступлению и наказанию»: углубление социального неравенства, распад семьи, пьянство, рост преступности, проституция и многие другие явления пореформенной действительности, художественно отраженные в «Преступлении и наказании», широко обсуждались в середине 60-х годов, когда Достоевский работал над романом, на страницах русских газет и журналов. К анализу этих явлений не раз обращались в 1861–1865 годах издававшиеся Достоевским (совместно с его старшим братом) журналы «Время» и «Эпоха», причем освещение их в журналах Достоевского зачастую созвучно их художественной трактовке на страницах романа.
Изображенный в романе район Петербурга (примыкающий к торговому центру города в 60-е годы — Сенной площади), где живут Раскольников и другие главные герои романа, был хорошо знаком Достоевскому по личным наблюдениям, так как в этой части Петербурга писатель жил в 40-х и 60-х годах. Район этот, прилегающие к нему улицы и переулки описаны Достоевским на страницах романа с исключительной, «физиологической» точностью. В тексте «Преступления и наказания» большинство называемых автором улиц обозначены сокращенно («С-й (Столярный) переулок», «В-й (Вознесенский) проспект», «К-й (Конногвардейский) бульвар» и т. д.), но, взяв план тогдашнего Петербурга, сокращения эти легко расшифровать, и как показали исследователи, расположение и облик соответствующих домов и улиц, описанных в романе, вплоть до мельчайших деталей соответствуют их реальному местоположению и внешнему облику. До настоящего времени в Ленинграде сохранились «дом Раскольникова» на углу Гражданской (б. Мещанской улицы) и улицы Пржевальского (б. Столярного переулка), «дом Сони Мармеладовой» (угловой по каналу Грибоедова и Казначейской улице), «дом Алены Ивановны» и многие другие места и здания, изображенные Достоевским непосредственно с натуры, о чем он сам рассказывал позднее своей жене А. Г. Достоевской (см. об этом: Л. П. Гроссман, Семинарий по Достоевскому, М. — Пг, 1922, стр. 56–58; Н. П. Анциферов, Петербург Достоевского, Пг. 1923, стр. 63-104; Л. П. Гроссман, Город и люди «Преступления и наказания» — предисловие к кн.: «Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание», ГИХЛ, М. 1935, стр. 5-52).
С той же удивительной точностью, как топография тогдашнего Петербурга, воспроизведена в романе и вся реальная атмосфера жизни города начала 60-х годов. Так, из тогдашних газет мы узнаем, что в связи с ростом нищеты трудового населения в это время в Петербурге особенно усилилось ростовщичество, ставшее широким бытовым явлением. Только в одном номере (141) «Ведомостей С. — Петербургской полиции» за 1865 год помещено одиннадцать объявлений об отдаче денег на проценты под различные залоги. «Все эти объявления, — писала другая газета того времени, — показывают, с одной стороны, крайнюю потребность в деньгах в бедном люде, а с другой — накопление… сбережений людьми, не умеющими обратить эти деньги на какое-нибудь производительное предприятие. При чтении всех этих предложений денег представляется, с одной стороны, скаредность и алчность, а с другой стороны, раздирающая душу нищета и болезнь» («Голос», 1865, № 38).
Что в основу рассказа о преступлении Раскольникова легли художественно претворенные им на страницах романа факты, извлеченные из уголовной хроники, Достоевский сам писал в цитированном выше письме к Каткову: «Несколько случаев, бывших в самое последнее время, убедили, что сюжет мой вовсе не эксцентричен. Именно, что убийца развитой и даже хороших наклонностей молодой человек. Мне рассказывали прошлого года в Москве (верно) об одном студенте, выключенном из университета… — что он решился разбить почту и убить почтальона. Есть еще много следов в наших глазах о необыкновенной шатости понятий, подвигающих на ужасные дела» («Письма», т. I, стр. 419–420). О том же инциденте — нападении студента на почту, с целью ограбления, — а также о случаях подделки кредитных билетов и ценных бумаг людьми, «передовыми по своему общественному положению», среди которых оказался будто бы даже один «лектор всемирной истории», упоминает в романе Лужин (ч. II, гл. 5).
Весною 1865 года во многих русских газетах были помещены отчеты о суде над купеческим сыном Герасимом Чистовым, убившим топором двух женщин и похитившим имущества и денег на сумму 11 260 рублей. А 14 января 1866 года, в момент печатания начальных глав «Преступления и наказания», в Москве студент Московского университета Данилов убил с целью ограбления отставного капитана-ростовщика Попова и его служанку Марию Нордман. Впоследствии подкупленный крестьянин Матвей Глазков, содержавшийся в московском тюремном замке, принял на себя убийство Попова, но подкуп был разоблачен и подтверждена вина действительных убийц — Данилова и его отца. Узнав из газет о преступлении Данилова, Достоевский не без основания мог утверждать в письмах к друзьям, что в своем романе он обнаружил дар психологического предвидения, как бы предугадав и изложив художественно дело Данилова еще до совершения им преступления.
Ряд характеров и деталей романа восходят к определенным бытовым прототипам или к сходным деталям биографии автора «Преступления и наказания». После смерти своего старшего брата и прекращения журнала «Эпоха» писатель оказался без литературной работы и без средств, преследуемый кредиторами. В это время ему пришлось непосредственно самому столкнуться с петербургскими ростовщиками, ходатаями по делам (в том числе — присяжным стряпчим Павлом Петровичем Лыжиным, явившимся, по-видимому, прототипом Лужина), полицией и т. д. Некоторые детали из жизни Мармеладова Достоевский мог извлечь из устных рассказов и писем к нему сотрудника «Времени» П. Горского, полунищего литератора-неудачника, страдавшего запоем и зачастую ночевавшего на сенных барках. Образ гражданской жены Горского, немки Марты Браун подсказал автору, вероятно, и фигуру Катерины Ивановны (рядом черт биографии и характера — болезненной гордостью, обидчивостью, ранней смертью от чахотки — она напоминает также первую жену Достоевского, Марью Дмитриевну). Чтобы спасти «Эпоху» и помочь семье брата, Достоевский в августе 1864 года вынужден был одолжить по векселю 10 000 рублей у богатой тетки-ханжи А. Ф. Куманиной, — унизительная поездка к ней за деньгами в Москву, вызванные этим размышления, посещение ее дома в какой-то мере психологически подготовили Достоевского к описанию размышлений Раскольникова в начале романа и сцены посещения им квартиры Алены Ивановны. Наконец в образе Свидригайлова как видно из черновых записей к роману, запечатлен психологический облик одного из обитателей омского острога, убийцы-дворянина Аристова, описанного в «Записках из Мертвого дома» под именем А-ва.
С данным в романе описанием Сенной и примыкающих к ней улиц, заселенных чиновниками и беднотой, жаркого и пыльного петербургского лета 1865 года непосредственно перекликается содержание многих фельетонов в тогдашних газетах. «Сенная, — писал за год до появления «Преступления и наказания» фельетонист «Петербургского листка», — удобопроходима только для потерявших обоняние: бараки с преющими рогожами, с гниющей парусиной, с грязными проходцами между балаганов, заваленных разными испортившимися продуктами… Жалок бывает иногда при дурной погоде петербургский дачник, но во сколько раз несчастнее его петербуржец, поставленный в необходимость провести лето в городе, где со всех сторон его охватывает пыль, духота, зловоние» (1865, № 1). «Жара невыносимая (сорок градусов на солнце), духота, зловоние из Фонтанки, каналов… оглушительная трескотня экипажей, пыль не столбом, а целым облаком над всем Петербургом от неполиваемой мостовой; известковая пыль от чистки штукатурки наружных стен домов днем, от разгрузки и развозки извести с каналов и Фонтанки ночью; серая, от толстого слоя пыли, зелень скверов и садов и т. д. — вот что представляет из себя Северная Пальмира уже более двух недель» (1865, № 196).
Место жительства Раскольникова в романе — район Столярного переулка (здесь жил в 1864–1867 годах и сам писатель) — славилось обилием питейных заведений. «В Столярном переулке, — писала та же газета-находится 16 домов (по 8 с каждой стороны улицы). В этих 16 домах помещается 18 питейных заведений, так что желающие насладиться подкрепляющей и увеселяющей влагой, придя в Столярный переулок, не имеют даже никакой необходимости смотреть на вывески: входи себе в любой дом, даже на любое крыльцо, — везде найдешь вино» (1865, № 40). Рядом, на Вознесенском проспекте, помещалось 6 трактиров (один из них посещает в романе Свидригайлов), 19 кабаков, 11 пивных, 16 винных погребов и 5 гостиниц.
Как отмечалось выше, Достоевский начал работу над «Преступлением и наказанием» с замысла романа «Пьяненькие», а в окончательном тексте романа не случайно столь значительное место заняли фигура Мармеладова, многочисленные уличные сцены, где фигурируют пьяные мещане, мастеровые, проститутки. «Пьянство, — писала в 1865 году, говоря о Петербурге, газета «Голос», — в последнее время приняло такие ужасающие размеры, что невольно заставило призадуматься над этим общественным несчастием… Прогуливаясь по улицам, каждый мог натолкнуться на несколько валяющихся пьяных с разбитыми носами и лицом, покрытым кровью» («Голос», 1865, № 98). «В Петербурге нередко встречаются не только отдельно идущие пьяницы, но и целые их ватаги. Если такие встречи производят вообще грустное впечатление сами по себе, то неприличные слова, руготня пьяниц оскорбляют не только нравственное чувство образованного, но даже нередко и просто трезвого человека. Кроме того, толкотня и озорничество со стороны пьяных причиняют много неудобств проходящим, в особенности женщинам и детям» («Голос», 1865, № 16).
Точно соответствуют фактам, зафиксированным в газетных сообщениях, и другие, более второстепенные детали романа: так, в виду отсутствия в тогдашнем Петербурге водопровода, газеты жаловались неоднократно на «желтую воду» из колодцев и рек, которую развозили водовозы (ср. ч. II, гл. 1), на «оборванных извозчиков», «вонь из распивочных», квартирных хозяек-немок и т. д. Мысль Раскольникова о необходимости в городе устроить фонтаны, которые бы «освежали воздух на всех площадях» (ч. I, гл. 6), перекликается с аналогичным проектом, изложенным в «Петербургском листке» (1865, № 82), а иронические слова поручика Пороха о «сочинителе», который, не уплатив в трактире за обед, был задержан и обещал отомстить своим обидчикам «сатирой» (ч. II, гл. 1), варьируют аналогичные сплетни, которые повторяли реакционно настроенные обыватели (СПб. Ведомости, 1865, № 175). Детальное сопоставление между картиной Петербурга в романе и отражением событий жизни города в текущей газетной хронике 1865–1866 годов проведено В. В. Даниловым в его статье «К вопросу о композиционных приемах в «Преступлении и наказании» Достоевского» («Известия Академии наук СССР, Отделение общественных наук», 1933, № 2, стр. 249–263).
В спорах и дискуссиях между персонажами романа нашли отзвук также многие характерные темы и сюжеты журнальной публицистики 60-х годов. Подобные отклики (на новейшие в то время позитивистские естественнонаучные и социологические идеи, вроде взглядов на общественную жизнь бельгийского статистика А. Кетле, на апологию роли великих исторических личностей и прославление завоевателей в предисловии Наполеона III к его сочинению «Жизнь Юлия Цезаря», на роман П. Г. Чернышевского «Что делать?», на статьи в журнале «Русское слово» критика-демократа В. Зайцева, на усилившуюся в 60-е годы борьбу за равноправие женщины и распространение в России женского образования и т. д.) носят в романе, как правило, острополемический характер и отражают особенности позиции Достоевского в общественно-литературной и политической борьбе того времени (охарактеризованные во вступительной статье к настоящему изданию). Важнейшие из них отмечаются ниже.
Еще до начала публикации романа в «Русском вестнике» Достоевский
