сообщалось: «В настоящее время оказывается, что опустошение, разорение дотла всей покидаемой турецкими войсками местности и повальное избиение поселенных в ней христиан составляет вовсе не новое доказательство необузданности сопровождающих турецкую армию иррегулярных шаек, а вполне обдуманную турками систему, в исполнении которой участвуют так же усердно регулярные, как и иррегулярные турецкие войска. Цель этой системы двоякая: во-первых, совершенным разорением местности затруднить движение по ней русских; во-вторых, избиением христиан напугать спешащие на освобождение их русские войска» (Моск. ведомости. 1877. 5 июля. № 166). Этой газете вторило «Новое время» (1877. 12 (24) июля. № 491): «…само турецкое правительство решилось, уступая Болгарию русским, — превратить ее в пустыню».

444

Некоторые умные люди проклинают теперь у нас славянский вопрос — Да будут же прокляты славянофилы!»… — Такого рода упреки по адресу «умных людей», порицавших «славянофилов» за чрезмерное увлечение славянским вопросом, были частым явлением в печати того времени. Незадолго до Достоевского Григорий де Воллан отмечал в статье «Сербский вопрос перед судом русского общества»: «Отрезвившись от прежнего одушевления, салонные политики могут высказывать пошлые замечания: „Сербы надоели, вообще пора заняться другим, более интересным вопросом», — но историческому народу не подобает такое легкомысленное отношение к делу, в котором он принимал такое деятельное участие» (Древняя и новая Россия. 1877. № 5. С. 68).

445

Восточный вопрос есть исконная идея Московского царства, которую Петр Великий признал в высшей степени и, оставляя Москву, перенес с собой в Петербург. — Здесь и выше очевидно согласие Достоевского с рядом положений статьи Евгения Белова «Результаты войн России с Турцией», печатавшейся в нескольких номерах ежемесячного исторического сборника «Древняя и новая Россия» за 1877 г. В заключение статьи Белов утверждал: «…не должно забывать, что настоящая война есть продолжение прежних войн, дальнейшее преследование той же цели, которую преследовали Петр Великий, Екатерина II, Александр I и Николай I <…> дело, предпринятое ныне царствующим государем, есть продолжение дела, начатого еще Петром Великим…» (Древняя и новая Россия. 1877. № 8. С. 345, 346).

446

Они кричат теперь хором о торговом застое, о биржевом кризисе, о падении рубля. — По этому поводу газета «Новое время» писала в июле 1877 г. (10 (22) июля, № 489): «Говоря о быстром падении цены наших бумажных денег, экономист „Голоса“ удивляется тому, что с разных сторон слышатся жалобы на финансовое управление <…> Он сам объясняет, что мы встретили войну, страдая „недугом бумажных денег“». Основную причину обесценения русских денег анонимный автор «Нового времени» видел в том, что налоги падают не на капитал и состоятельные классы, а на народ, и настаивал на отмене «подушной подати» и «введении подоходного налога». О «продолжающемся понижении кредитного рубля» газета «Новое время» писала и в № 571 от 30 сентября 1877 г. Примечательна язвительная реплика Щедрина о неблагополучном состоянии русских финансов. Один из обывателей, изображенных в его очерке «Тряпичкины-очевидцы», спрашивает собеседника: «— Слушай, корреспондент! <…> Отчего наш рубль, теперича, шесть гривен на бирже стоит?»

Я призадумался <…> Однако, припомнив кое-что из наших передовых статей, ответил, что всему причиной коварство англичан» (Отеч. зап. 1877. № 8. С. 545–546). Даже и «патриотическая» печать, на передовицы которой намекал Щедрин, вынуждена была в конце концов признать: «…важна такая финансовая реформа, которая восстановила бы поколебленное доверие к платежным силам России» (Нов. время. 1877. 5 (17). окт. № 576).

447

…они хорошие русские, но они боятся и удач, и побед русских, — «потому-де, что явится после победоносной войны самоуверенность, самовосхваление, шовинизм, застой». — Очевидно подразумеваются публицисты газеты «Голос», «англофильское» и «туркофильское» отношение которой к русско-турецкой войне и Восточному вопросу вообще следующим образом характеризовалось в «Московских ведомостях» (1877. 5 июня. № 137): «…„Голос“ уже довольно сильно ругает русскую печать за ее желания, чтобы Восточный вопрос решился без участия фиктивного европейского концерта, приписывает заявляющим эти желания шовинистические страсти, задор, погоню за популярностью и отказывает им в здравом смысле…».

448

…а затем уж пришли биржевики и железнодорожники… — Намек на Главное общество российских железных дорог, учредителями-которого в январе 1857 г. были по преимуществу иностранцы. Практическое руководство постройкой железных дорог, баснословно обогащавшей как учредителей, так и администрацию, осуществлялось французскими инженерами.

449

…что и не снилось мудрецам нашим. — Строка из диалога Гамлета с Горацио:

Есть многое в природе, друг Горацио,

Что и не снилось нашим мудрецам.

(Шекспир В. Гамлет. Пер. М. Вронченко. СПб., 1828. С. 42. Д. 1, явл. V)

В художественном творчестве и особенно в публицистике Достоевского нередко ироническое употребление слов: наши мудрецы, мудрецы, мудрец с теми или иными прилагательными. Все они также восходят к процитированной сентенции Гамлета.

450

Некоторые иностранные корреспонденты иностранных газет, упрекали некоторых русских офицеров за то, что они самолюбивы — забывая главную цель: любовь к родине и к тому делу, которому взялись служить. — Подразумевается, по всей вероятности, корреспонденция «Times», перепечатанная газетой «Новое время» (1877. 2 (14) июля. № 481): «Главная опасность русских в настоящее время заключается в их чрезмерном энтузиазме и самоуверенности; это может вовлечь их в отдельные стычки, сопряженные с ненужными потерями, и, следовательно, придать мужества неприятелю. Жажда отличий — общая слабость, и это может повести к смелым предприятиям в надежде заслужить орден каким-нибудь необыкновенным» подвигом». В том же номере «Нового времени» эта точка зрения как бы опровергалась в «Дневнике корреспондента» В. Буренина: «Я ночевал в палатке саперного подпоручика Владимира Александровича Романова, того самого „героя взрыва“ первого монитора, о котором я писал вам в одном из предшествовавших писем. Что за симпатичный, что за прелестный молодой человек. Скромный, образованный, с опенком какой-то совсем не военной деликатности в манерах и в речах. И вместе с этою почти женскою деликатностью в нем слиты твердость характера, мужество».

451

После нынешней войны, в которую так высоко, так светло, так свято проявила себя наша русская женщина… — Многие молодые девушки и женщины служили медсестрами в госпиталях и санитарных поездах и переносили без ропота большой труд и лишения. Их самоотверженность неоднократно отмечалась в русской прессе. Так, «Московские ведомости» (1877, 28 авг., № 214) упоминали о г-же Языковой, «имеющей обеспеченные средства» и тем не менее отдающей все свое время утомительному уходу за тяжелоранеными. Однако то, что говорит здесь о русской женщине Достоевский, перекликается в первую очередь с восторженным замечанием А. С. Суворина в фельетоне «Отрывки»: «А эта чудесная, единственная в мире русская женщина: настоящая война апофеоз ее. Она поднялась на такую нравственную высоту, с которой не сбросить ее уже всем русским пошлякам» (Нов. время. 1877. 11 (23) сент. № 552). Едва ли мог не обратить внимания Достоевский и на описание ежедневного подвига «крестьянки Нижегородской губернии» под Плевной: «С 19-го числа (очевидно, с 19-го августа 1877 г. — Ред.) она всюду следует за полком нашим, хотя у нее тут нет ни мужа, ни брата, ни сына. Не обращая никакого внимания на опасность, она постоянно носит воду солдатам на позицию, помогает идти раненым, выходящим из боя, словом — насколько может и понимает, заботится всячески о солдатах, а как только выпадет время, что нет ей никакого дела, так становится на колени и усердно молится богу» (там же. 18 (30) сент. № 559).

452

Об наших военных ошибках в нынешнюю кампанию говорили и писали и в Европе, и в России. — Речь идет о коррёспонденциях русских и иностранных газет-см.: Моск. ведомости. 1877. 29 июля. № 188; Нов. время. 1 (13) авг. № 511; 3 (15) авг. № 513.

Русские обозреватели обличали бездарность и карьеризм высшего командования русских войск. Так, историк Д. И. Иловайский писал: «Что бы ни случилось после, как бы война ни окончилась, а эти тяжелые уроки уже не вычеркнешь из нашей истории. Пусть обвиняют меня в излишнем пессимизме, в излишней откровенности, а я все-таки скажу: „Пошли, господи, поболее хороших предводителей нашей доблестной армии“» (Нов. время. 1877. 10 (22) авг. № 520). Иловайскому вторил А. С. Суворин: «Атака произведена была так самоуверенно и вместе с тем нестройно, так мало приготовлена артиллерийским огнем, так мало было общей идеи в атаке, какой-нибудь гармонии, что не будь в деле молодых энергичных офицеров, ординарцев великого князя, не принадлежащих к генеральному штабу, корпус Криденера был бы истреблен совсем (там же. 15 (27) авг. № 525).

453

…малокомпетентные-то, кажется, всех более у нас теперь и горячатся… — Намек на сотрудников «Голоса» во главе с его редактором А. А. Краевским.

454

Тотлебен вышел тремя или четырьмя годами прежде меня. — Страдая болезнью сердца, Тотлебен ушел из Инженерного училища, не пройдя в нем полного курса обучения.

455

Кауфмана я помню в офицерских классах. — Подразумевается, по-видимому, Константин Петрович Кауфман (1818–1882), кончивший Инженерное училище одновременно с Достоевским или несколько раньше. С 1844 г. Кауфман служил на Кавказе, с 1867 г. командовал войсками Туркестанского военного округа, в 1874 г. получил чин инженер-генерала, а в 1875 г. покорил Кокандское ханство в Средней Азии.

456

С младшим Кауфманом я был в одно время еще в кондукторских. — Возможно, это генерал-интендант фон Кауфман, о котором упоминала газета «Новое время» (1877. 22 сент. (4 окт.). № 563. Отд. «Телеграммы»). Кондукторами в инженерных частях назывались унтер-офицеры. Кондуктора в Инженерном училище — слушатели первых классов (или курсов), еще не произведенные в офицеры.

457

Радецкий Федор Федорович (1820–1890) — генерал-лейтенант, участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг. О выпускниках Инженерного училища, в особенности о Тотлебене и Радецком, Достоевский вспоминает в связи с возрастающим значением инженерного искусства в ходе русско-турецкой войны 1877–1878 гг.; в связи с непривычной тактикой турецкой пехоты, умело использовавшей «шанцевый инструмент», временные полевые укрепления и современное ручное огнестрельное оружие, а также под впечатлением известий о них с театра военных действий. Радецкий с частями своего корпуса в течение нескольких месяцев в очень трудных условиях оборонял Шипкинский перевал через Балканы. Через месяц после падения Плевны, когда русская армия особенно нуждалась в выходе на оперативный простор, Радецкий атаковал позиции турок на Шипке с фронта и с тыла, и 28 декабря 1877 г. вся турецкая армия, блокировавшая Шипку, была взята им в плен.

458

…Петрушевский Михаил Фомич (1832–1893) — генерал-майор. 28 декабря 1877 г. командовал под Шипкой войсками, атаковавшими турецкую армию Весселя-паши с фронта. Упоминание Достоевского об окончании Петрушевским Инженерного училища неверно. Петрушевский учился в Кадетском корпусе и окончил Николаевскую академию генерального штаба. Одна из газет, которую мог держать в руках Достоевский, сообщала: «В „Русск<ом> мире“ приводят следующие сведения о личности М. Ф. Петрушевского <…> в 1850 году был выпущен из 1 кадетского корпуса прапорщиком