великой державы. Позже в статье «Россия и Германия» суждения принимают более категоричный характер. Тютчев считает, что Польша, изменившая «великому началу» славянства, обречена на погибель из-за своего «ложного образования» и «ложной национальности, которая была ей привита». При этом Тютчев оговаривается, что ни в коем случае не выступает против самобытности «польской народности». В статье «Россия и революция» поэт прямо назвал Польшу «крамольно католическою», «фанатическою последовательницею Запада и постоянною изменницею относительно своих братий». Несмотря на строгость приговора, в лирике Тютчев выражал надежду, что Польша все же станет полноправным членом славянской семьи: «Воспрянь — не Польша, не Россия — Воспрянь славянская семья!..» («От русского по прочтении отрывков из лекций г-на Мицкевича» 16 сентября 1842). Примирение же между Россией и Польшей должно произойти «Не в Петербурге, не в Москве, а в Киеве и в Цареграде…» («Тогда лишь в полном торжестве…», 1850), то есть непременным условием тому является единство веры. Подобные настроения владели поэтом в течение 1840-1850-х гг. Польское восстание 1863–1864 гг., которому посвящено стихотворение, подтолкнуло к более критической оценке собственных ожиданий. Его письма к Эрн. Ф. Тютчевой 1862–1863 гг. позволяют выявить неподдельную озабоченность поэта происходящим. Тютчеву довелось на месте убедиться, что главная составляющая польского вопроса — «рьяная приверженность к католичеству всей этой белой толпы» (письмо Эрн. Ф. Тютчевой от 1/13 июня 1862 г. // СН. 1916. Кн. 21. С. 183–184). Постепенно он склоняется к мнению, что единственно оправданными мерами являются репрессии М. Н. Муравьева, «Кто отстоял и спас России целость, / Всем жертвуя народу своему…» («Его светлости князю А. А. Суворову», 1863).
Тютчев внимательно следил за развитием событий в Польше, подчеркивая вынужденность мер России в отношении Польши, которая движется чуждыми силами, ложными в своей сущности. Это послужило поводом к жестоким защитительным действиям, когда попирались естественные основы государственного устройства. Славянофил Ю. Ф. Самарин, один из близких знакомых поэта и непосредственный член Комиссии внутренних дел в Польше, перед отъездом в Варшаву в начале октября 1863 г. посетил Тютчева и сообщил о задачах правительства в крае. В стихотворении отразились реальные факты того времени. Например, речь идет об участии польского католического духовенства в заговорах. Тютчев в поэтической форме выражал слова Самарина из статьи «Как относится к нам Римская церковь?», также напечатанной в «Дне» (май 1863 г.): «Посмотрим, однако, что делает духовенство. Оно на виду. Из густого леса пробирается в деревню вооруженная шайка, или (опять-таки, говоря новейшим русским языком) банда инсургентов. Впереди всех идет ксендз. Не более как час тому назад, он, может быть, приносил на алтаре бескровную жертву. В одной его руке остался крест, а в другой… что́ бы вы думали? Уж не Петров ли меч, не символ ли духовной власти? Нет, этот меч, дававший некогда размахи на всю вселенную, давно уж выпал из одряхлевшей руки. Он сдан в арсенал, и, вместо меча, в руке служителя латинской церкви шестиствольный револьвер. Где не берет слово, там возьмет пуля и пробьет насквозь не поддающийся увещанию череп, будь он мужской или женский. Перед судом церкви ведь все равны» (Сочинения Ю. Ф. Самарина. В 12 т. М., 1877. Т. 1. С. 306–307).
Как замечает И. С. Аксаков: «Польский вопрос решался для Тютчева степенью верности польского народа славянской народности и славянским церковным, то есть восточным или вселенским преданиям» (Биогр. С. 224). Тютчев с величайшей скорбью принимал тот факт, что католическое начало вошло в «кровь и плоть» поляков. Это стало причиной их отторжения от славянского мира. Не случайно в письме к Самарину от 24 ноября 1867 г. Тютчев задумывается над «трагическим положением» всего католического славянства, лишенного внутреннего примирения. Его надежды на осуществление единения славянского племени с течением времени рассеивались из-за различного понимания народами своего предназначения (Э. З.).
ЕГО СВЕТЛОСТИ КНЯЗЮ А. А. СУВОРОВУ
Автографы (3) — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 2–2 об.; РГБ. Ф. 297. Оп. 1. К. 4. Ед. хр. 9. Л. 144–144 об.; Ф. 308. Оп. 1. К.2. Ед. хр. 4. Л. 69 (в письме к Эрн. Ф. Тютчевой от 13 ноября 1863 г.).
Списки — Муран. альбом (с. 119–120), с заголовком «Князю Суворову» и датою «1863»; Альбом Тютч. — Бирилевой (с. 27), «Его светлости князю Ал. Арк. Суворову», «ноябрь 1863»; альбом Е. Ф. Тютчевой, РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 184. Л. 66 об. — 67, «Кн. А. А. Суворову», «8 ноября 1863 г.», с небольшим комментарием; рукой Эрн. Ф. Тютчевой, И. С. Аксакова и др. — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 52. Л. 99–99 об.: «Ответ Его Светлости Князю Алекс. Аркад. Суворову, по поводу его отзыва о Михаиле Николаевиче Муравьеве: C’est un ogre» (с фр.: «Это какой-то людоед»; «жестокий человек», «обжора» — русские значения слова ogre). Кроме того, среди списков находится машинописный текст с заглавием «М. Н. Муравьеву» — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 53. Л. 9 — здесь изменено место третьей и четвертой строф, к слову «людоеда» имеется примечание: «ogre — выражение кн. Суворова о Муравьеве».
Впервые напечатано А. И. Герценом в «Колоколе» от 1 января (нов. ст.) 1864 г. Л. 176. С. 1452. Затем — в Изд. СПб., 1886. С. 257, заголовок «Князю А. А. Суворову», дата «12 Ноябр. 1863»; Изд. 1900. С. 262–263, «Князю А. А. Суворову», «12 ноября 1863. С.-Петербург». Именно эта дата принимается как верная.
Печатается по автографам РГБ. См. «Другие редакции и варианты». С. 296*.
Автограф РГАЛИ черновой, строфы выделены нечетко, почерк трудночитаемый. В отличие от него, текст в письме к Эрн. Ф. Тютчевой беловой. Старательно выписан заголовок: «Его Светлости Князю Ал. Арк. Суворову» и первая строфа.
Обращено к петербургскому военному генерал-губернатору кн. Александру Аркадьевичу Суворову (1804–1882), внуку знаменитого полководца. Суворов воспитывался за границей. До 1848 г. служил в гвардии, потом назначен генерал-губернатором Остзейского края (Курляндская, Лифляндская и Эстляндская губернии). В 1861 г. назначен петербургским генерал-губернатором. Его огромная библиотека и семейный архив в 1884 г. вошли в состав петербургской Публичной библиотеки. Еще в должности генерал-губернатора Остзейского края Суворов, будучи расположенным к местной немецкой знати, отличался безразличием к проведению на месте правительственной линии (см.: письмо Ю. Ф. Самарина к М. П. Погодину // Самарин Ю. Ф. Сочинения. М., 1911. С. 256–258).
Написано в связи с отказом Суворова подписать приветственный адрес по случаю именин виленского генерал-губернатора графа Муравьева, проводившего с целью подавления польского восстания 1863–1864 гг. и сохранения целостности Российской империи политику военной диктатуры. Отказываясь подписать письмо, Суворов заявил, что «не может сделать этой чести такому людоеду».
Сам Тютчев прокомментировал стих.: «Оно было посвящено князю Суворову по следующему поводу. Надо сказать, что мы послали Муравьеву ко дню Св. Михаила позолоченный горельеф, изображающий его покровителя, и при этом адрес с 80-ю подписями, в числе которых находятся имена: Блудовых, гр. Протасовой, ее сестры кн. Долгорукой и т. д., одним словом — все очень почтенные имена. А князь Суворов, который несомненно добрый, но нелепый человек, давно заявил себя ярым противником Михаила Муравьева и не пропускает случая его выбранить. И вот он объявил, что прекращает всякие сношения с теми лицами, которые уронили свое достоинство, подписав упомянутый адрес. Он, правда, постоянно отличается подобными выходками, но так как на этот раз затронут был общественный интерес несомненной важности, то эта выходка была замечена и вдохновила следующие рифмы» (СН. 1916. Кн. 21. С. 206).
А. И. Герцен при первой публикации заключил стихотворение в следующий контекст: «Говорят, что кн. Суворов отказался от поклонения Муравьеву и назвал его людоедом. «Московский Ювенал» взял свою цевницу и так защитил человека литовской бойни: <…> Куда девался некогда изящный стих Тютчева? Куда девался талант?.. Вот что значит перейти из декабристов —…в «Московские Ювеналы» (цит. по: Герцен А. И. Собр. соч.: В 30 т. М., 1959. Т. 18. С. 19). Иного мнения придерживались в России. М. П. Погодин говорил о ложной, несправедливой по отношению к русским позиции польских граждан. Никто из них «не отыскивал виноватых, никто не содействовал, никто не заявлял своего мнения…»; не было беспристрастного суда современников (см. Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1906. Кн. 20. С. 197).
М. В. Быков сообщает: «На это князь А. А. Суворов ответил, что дед его никогда бы не скрепил своей подписью письма, посланного М. Н. Муравьеву. Тогда появились другие стихи, именно князя П. А. Вяземского», отстаивавшего позицию Тютчева (РС. Т. XXXVIII. 1883. Апрель. С. 209).
Граф Михаил Николаевич Муравьев (1796–1866) — государственный деятель, участник кампании 1812–1813 гг. В 1816 г. был членом тайного политического общества и принимал участие в составлении «Устава Союза Благоденствия». В конце 1820 г. разошелся с заговорщиками. После декабрьского восстания был привлечен к следствию, но оправдался и вскоре был назначен вице-губернатором в Витебск. С 1857 г. занимал пост министра государственных имуществ. Весной 1863 г. назначен генерал-губернатором шести северо-западных губерний с чрезвычайными полномочиями.
Тютчев ставит проблему с позиции национальной государственной идеологии. Для него польский вопрос заключался прежде всего в защите интересов России, когда в лице Польши ей противостоял западный мир. Обращение к государственному деятелю придает стихотворению общественное звучание, поэтизация собственных политических взглядов привлекает к идее России как носительницы высшего объединяющего начала славянских народов. Это становится главным в отношении к Муравьеву, потому что тот исполнен не собственной, а государственной волей, принося себя в жертву «призванию», взяв «всю ответственность» за необходимую жестокость на собственные плечи. При этом адресат, Суворов, предстает в ироничном свете. В последних двух стихах автор обращается к непререкаемому авторитету великого национального полководца, что определяет исторический критерий при оценке развернувшихся событий в Польше 1863–1864 гг. (в 1754 г. войска Суворова штурмом взяли предместье Варшавы — Прагу) (Э. З.).
«КАК ЛЕТНЕЙ ИНОГДА ПОРОЮ…»
Автограф с заглавием «Надежде Сергеевне Акинфиевой» — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 6–7 об.
Авторизованный список рукой М. Ф. Тютчевой — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 4–5 об.
Первая публикация — Изд. 1868. С. 202–204, как два самостоятельных стихотворения: первое — строфы 1–5 с заглавием «N. N. — ой»; второе — строфы 6–9, с датой «1863 г.»; вошло в Изд. СПб., 1886. С. 250–251, под названием «К Н. С. А-ой»; Изд. 1900. С. 255, с заглавием «Н. С. Акинфиевой».
Датируется 1863 г.
Печатается по списку М. Ф. Тютчевой с правкой Ф. И. Тютчева. См. «Другие редакции и варианты».
