экскурсии, да обычно я и не спрашиваю у него разрешения, когда надо кого-то пустить переночевать. Я разрешила мальчику ночевать в общинном доме. Он был очень разочарован, потому что ему хотелось остаться здесь, на горе. Но тем не менее он поехал со мной вниз. Я спросила его имя, он сказал, что ничего не украл, но не хотел бы называть своего имени. Я всё же много работала с детьми и решила, что он беглый подросток, которого обидели родители, не дав денег на мороженое или на плеер. Хорошо, я буду тебя звать доктор Хайд. Он засмеялся, сказал, что лучше мистер Джекил. И мы с ним после этого сразу стали друзьями.
В общинном доме я отвела его в каморку Даниэля и сказала, что он может оставаться здесь до приезда хозяина. В это время как раз испортился насос, и надо было таскать бесконечное количество воды, чтобы мыть наших старух. Доктор Хайд безропотно таскал воду с утра до ночи, ни слова не говоря. По ночам читал — или не гасил света в каморке. Когда на третий день приехал Даниэль, он очень вежливо поблагодарил меня, выпил с нами чай и ушёл. Даниэль сморщился — напрасно ты его отпустила: видишь, что ему очень плохо. У парня что-то случилось.
Я уже и сама себя ругала — он, хотя и здоровенный и очень сильный, но какой-то беззащитный и растерянный. Несколько дней я о нём вспоминала, а потом забыла.
Через две недели он опять пришёл, в рваных кроссовках, уже окончательно ободранный и очень грязный. Я утром прихожу к общинному дома, а он сидит в садике — не то спит с открытыми глазами, не то медитирует. Я его окликнула — доктор Хайд!
— Пустите пожить? — он опять спрашивает.
Тут я подумала, может, он наркоман. У нас в городе есть замечательные люди, которые с наркоманской молодёжью работают, я с ними не однажды контактировала, когда были неприятности с приходскими детьми. Я спросила, он говорит: нет, что ты, у меня нет проблем с наркотиками. У меня большое отвращение к жизни и без всяких наркотиков.
Я кофе сварила, сидим, потихоньку разговариваем. Я больше ничего не спрашиваю. Мальчишка-то симпатичный. Я решила, что он американец — говорит очень свободно по-американски.
Потом приехал Даниэль, и доктор Хайд сразу замкнулся. В общем, он, конечно, слегка сумасшедший. Что-то я не так сказала, он вдруг перестал со мной разговаривать, замолчал. Но весь сад нам вскопал, видно, что с деревьями работать умеет. Вообще с руками парень.
Прошло ещё несколько дней, и Даниэль посадил его в машину и куда-то увёз. Мне, конечно, ужасно интересно, но я не спрашиваю, думаю, Даниэль сам расскажет. Но пока молчит.
9. 1995 г.
Письмо Биньомина Шимеса матери Деборе
Дорогая мама! Извини, что я сбежал. У меня не было другого выхода. Я прошу меня не искать. Со мной все в порядке. Я не уверен, что вернусь домой. Отец говорил мне, что ушёл из дому, когда ему было шестнадцать лет, потому что решил строить жизнь по своей модели. Мне тоже шестнадцать, но я пока не знаю, по какой модели я хочу строить свою жизнь. Точно — не по вашей. Мне кажется, что вы слишком давите. Прошу вас не беспокоиться, я дам о себе знать, когда определюсь.
Я не хотел вам писать, но один человек посоветовал мне проявить милосердие. Я это и сделал.
Биньомин.
10. 1994 г., Хайфа
Разговор Даниэля и Хильды
Даниэль
Я отвёз его к Рафаилу. Там тихо, есть возможность подумать, прийти в себя. Мне мальчика жалко. С другой стороны, родители… Он сказал, что написал им письмо, чтобы не беспокоились. Но ведь наверняка с ума сходят. Он сказал, что сбежал из психиатрической клиники. Кризис переживает. Ну, что скажешь?
Хильда
Раз ты его к Рафаилу отвёз, ты несёшь ответственность.
Даниэль
Так что, мне его забрать и выставить на все четыре стороны? Так ты считаешь?
Хильда
Не знаю. Если его там найдут, будет скандал.
Даниэль
Пожалуй, будет.
Хильда
А выставить — на улицу?
Даниэль
Не знаю. Хильда, а ты из дому в детстве не убегала?
Хильда
Убегала один раз. Меня к вечеру нашли, и отчим вздул как следует. А ты?
Даниэль
Когда мне было приблизительно столько лет, сколько ему, из дому мы всей семьёй убегали — немцы наступали…
Хильда
Давай заберём его от Рафаила и поселим в какую-нибудь хорошую семью. К Адаму или к Йосефу?
Даниэль
Надо с ними поговорить.
11. 1994 г.
Из телефонного разговора
— Квартира Шимесов? Из полицейского участка. Задержали вашего парня. Он не даёт показаний, вообще ни слова от него нельзя добиться. У нас нет никаких оснований его держать, кроме вашего заявления. Вопрос о помещении его в психиатрическую лечебницу мы не решаем. Вызвали психиатра и чиновника из министерства образования, и, пожалуйста, приезжайте как можно скорее.
12. 1995 г.
Доска объявлений в приходском доме
УРА! МЫ ЕДЕМ!
ВСЕ, КТО СМОЖЕТ, БЕРИТЕ ДЕТЕЙ И ДРУЗЕЙ, МЫ ЕДЕМ НА ДВА ДНЯ НА КИННЕРЕТ!
НЕМЕЦКАЯ МИССИЯ РАЗРЕШАЕТ НАМ РАЗБИТЬ ПАЛАТКИ НА СВОЕЙ ТЕРРИТОРИИ!
МЫ БУДЕМ КУПАТЬСЯ, ТАК ЧТО НЕ ЗАБУДЬТЕ КУПАЛЬНИКИ!
СОБИРАЕМ ДЕНЬГИ НА ОБЩИЙ СТОЛ — КТО СКОЛЬКО МОЖЕТ!
ПОКУПКИ ДЕЛАЮТ ХИЛЬДА, ЖАННА И АНАСТАСИЯ НИКОЛАЕВНА
БОЛЬШИЕ ДЕТСКИЕ ИГРЫ И ХИТРЫЕ СОРЕВНОВАНИЯ
НА ЗАКАТЕ БУДЕТ СОВЕРШЕНА СЛУЖБА, А ПОТОМ ОБЩАЯ ТРАПЕЗА У КОСТРА
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО БУДЕТ СОВЕРШЕНО КРЕЩЕНИЕ МАЛЕНЬКОГО СИМЕОНА И ЕГО ОТЦА НИКОЛАЯ
ВЕСЬ ДЕНЬ МЫ БУДЕМ РАДОВАТЬСЯ И ВЕСЕЛИТЬСЯ,
А ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ УБЕРЁМ ЗА СОБОЙ ВСЕ ДО ПОСЛЕДНЕЙ СОРИНКИ!
ДВА АВТОБУСА БУДУТ СТОЯТЬ ОКОЛО ПРИХОДСКОГО ДОМА В 8 ЧАСОВ УТРА
НЕ ОПАЗДЫВАЙТЕ БОЛЬШЕ ЧЕМ НА 10 МИНУТ.
В КРАЙНЕМ СЛУЧАЕ НА 15!
ХИЛЬДА
13. 1996 г., Галилея. Ноф А-Галиль
Из разговора Авигдора Штайна с Эвой Манукян
Честно скажу, я поехал на их праздник впервые в жизни. Во-первых, Милка уехала в Америку к Рут. Ноами привезла мне двух внуков на все праздники. Она заканчивала докторат, хотела посидеть три дня и поработать. Ладно. Во-вторых, Даниэль устраивает экскурсию, а весь Израиль говорит, что он водит экскурсии бесподобно. Пусть мои внуки послушают, что их двоюродный дед говорит. Я в нём уверен — он плохого не скажет. А что он там немного крестом помашет, так мы как раз можем в это время в футбол поиграть или взять лодку и поплавать. В конце концов, он всегда приходит к нам на Пасху, и ничего не случается, он читает Агаду, между прочим, лучше всех в нашей семье. Вообще — он старший брат. Ты знаешь, Эва, мне все эти религиозные вещи просто не интересны. Ну, в юности я, конечно, всем интересовался, но больше из-за Даниэля. А когда вошёл в возраст, мне трактора стали гораздо интереснее. У меня, честно, были очень хорошие мысли относительно тракторов, было бы время и возможности, я бы мог спроектировать такой маленький колёсный трактор, который во всём мире продавали. Но я ещё к этому вернусь, когда немного свободного времени будет.
В общем, мы сели в автобус и поехали на Киннерет.
Поехали не по короткой дороге, а через Израельскую долину до Афулы, там прихватили одну женщину Ирину с тремя дочками и мимо Гильбоа, мимо Табора выехали к Тверии. Что я тебе могу сказать — как будто я первый раз ехал по этим местам, так Даниэль рассказывал — про каждую деревню, про каждый куст, про каждого встречного осла. Какую он прочёл лекцию об ослах, я не шучу! Он знает про всех ослов и ослиц Израиля — как же он их восхвалял, особенно ту, которая узнала Ангела, когда сам хозяин Валаам Ангела не признал. А сколько историй про пропавших ослов, про тех, кто нёс на себе драгоценности, я уже не говорю о той ослице, которая Иешуа на себе ввезла в Иерусалим. В общем, дети просто развесили уши, и маленькие, и постарше. Целый воз историй. Что ни копнёшь, сразу рассказ на час. Он что-то им про змей рассказывал, но тут я заснул и проспал самое интересное.
В Тверии вышли, но он сразу сказал, что долго задерживаться здесь не будем. Я там был несколько раз, а он провёл по таким местам, которых я вообще не видел, и тоже так интересно рассказывал, не понимаю, откуда он это знает. Я здесь всю жизнь живу, и не знаю. Между прочим, он сказал, что сомневается насчёт развалин здешней синагоги. Думает, что это римский храм более позднего времени, и аргументировал просто как архитектор. Откуда знает? Мои внуки опять уши развесили. Потом приехали в Табху. Там речка, бассейн, сад прекрасный — все на берегу Киннерета. Немец подошёл, показал, где палатки ставить, и дал несколько комнат для старушек. Потом вышли на берег — там пристань. Даниэль обернулся и говорит: вот то самое место, откуда Пётр с братом на лодке отчаливали на рыбную ловлю. Знаешь, Эва, я поверил. Правда, отсюда рыбаки выходили на лов.
Знаешь, так хорошо он все организовал: сели на траве, попили, немного перекусили, потом они пошли на берег по своим делам — там у них крест, на каменном столе они служат свою службу, мы с внуками как раз пошли к пристани, я сделал им лодочки, они пускали по воде. Потом те помолились себе, сели за большой стол в саду — хлеб, вино, куры жареные, все довольны. Люди все улыбаются — и друг друга любят. Всё-таки это особый талант моего брата. Каким бы он мог быть хорошим педагогом — учил бы хоть истории, хоть ботанике. Между прочим, он мог преподавать и еврейскую традицию, он все досконально знает.
На другой день приехала семья из России, ребёнка крестить на Святой Земле. Мне показалось, что это мысль здравая: если решили крестить, уж лучше здесь, чем там. Между прочим, там в России раньше преследовали, могли с работы выгнать за крещение ребёнка, а теперь — пожалуйста. Знаешь, Эва, когда делали обрезание моим внукам, они плакали, особенно Иаков, и у меня просто сердце кровью обливалось: зачем резать, ведь можно сделать это символически? В этом смысле крещение лучше — совершенно безболезненно. Ребёночек был очень доволен, и надо сказать, что Даниэль проделал это очень ловко — я бы боялся, такой маленький может из рук выскользнуть.
Потом началось большое веселье, но совершенно обычное, ничего такого специально-христианского не было. Даже соревнование устроили — кто камешком в камешек попадёт, и кто бросит в воду плоский камень, чтобы несколько раз по воде подпрыгнул. Ну, в этом деле мне равных нет — никто меня не победил.
Эва, ты знаешь, он с ними возился со всеми — и с взрослыми, и с детьми, как добрый дедушка, и я подумал, что он хорошо-таки делает своё дело.
