гаснет.
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Это водонагреватель!
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Пожар!
КОНСТАНТИН. Я говорю… Пере… пере… перезапись… и наложение… в третьей доле…
ЕЛЕНА. Костя! Костя! Сделай что-нибудь! (Присаживается рядом с ним на полу.) Костя без сознания! Помогите! Нужна «Скорая помощь»! Скорей позвоните!
ВАРВАРА. Воды! Воды! Где вода? Леля! Звони в контору! Боже, сколько дыма!
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Пожар!
ВАРВАРА. Кошмар!
ЕЛЕНА. Лиза! Где Лиза! Надо «скорую»! Костя умирает!
Вставка в темноте. В потемках и в прибывающем дыму носятся люди. Звучит музыка, построенная на партиях ударных, колокольного набата, трелях телефонных звонков, сирены пожарной машины, фортепианных пассажей Андрея Ивановича, стрекота пишущей машинки, надрывных воплей кошки и фырчанье отбойного молотка. На этом фоне звучат реплики.
– Это катастрофа!
– Это пожар, а не катастрофа!
– Надо работать! Я работаю как ломовая лошадь!
– Где вода?
– Где ведра?
– Работать на это государство я отказываюсь!
– Где соседи, черт их подери!
– Где Лиза?
– Где мои переводы? Спасите рукописи!
– Где кошка?
– «Скорую»! Вызовите «скорую»!
– Лиза! Воздержись!
– Где градусник?
– Где мама?
– Ермолай купил имение, прекрасней которого нет ничего на свете!
– Маканя! Где Маканя?
– В двенадцать часов Москва горела!
– Нашей страной правят троечники!
– Дача разваливается! Неужели никто ничего не сделает?
– Где Ростислав?
– Он умирает! Врача!
– Горим! Господь посетил! Горим!
– Где пожарная команда?
– Где градусник?
– Надо работать! Надо тяжело работать! Я не работал ни разу в жизни!
– Где мои переводы! Спасите рукописи!
– Пекин. Здесь свирепствует атипичная пневмония! Всем прививки от бешенства!
– Где лестница?
– Живем в таком климате, того и гляди снег пойдет!
– Погорельцы пришли! Надо собрать им вещи!
– Прививки от бешенства!
– Читайте князя Щербатова!
– Читайте Чаадаева!
– Чехова, Чехова читайте!
– Идеалы добра и общественного самосознания!
– Гвоздец!
– Константин!
– Где Дюдя? Где Лиза?
– Канализацию прорвало!
– Пожар!
– И куда ты все спешишь, куда спешишь?
– Надо позвать человека! Где Семен!
– Не надо идеализировать прошлое!
– Не надо идеализировать будущее!
– Римского Папу не впускать!
– Каких-нибудь двести-триста лет!
– Вы серо живете, вы много говорите ненужного!
– Это катастрофа! Я не могу работать!
Действие третье
Лето. Фасад дачи. Она слегка погорела, но еще жива. Жизнь протекает на участке. Устроены три очага, на которых стоят медные тазы. Сложена поленница. Целая батарея больших полиэтиленовых бутылей с водой «Мишкин лес». Гамак. Шезлонг. Разложен дачный стол, на столе стоит керосиновая лампа. Вокруг стулья, некоторые перевернуты. Рукомойник прибит к дереву. С другой стороны к дереву прислонена лестница. Стоит ударная установка. Видна будка уборной с нарядной новой дверью. Натянута веревка, на которой висит белье. Алюминиевое корыто на табуретке. Маленькая туристическая палатка. На балюстраде мезонина сидит в позе лотоса Лиза с мобильным телефоном. Кроме нее, никого не видно.
ЛИЗА…Вот села на корточки, вот так… Подхватила себя под коленки – туже. Как можно туже, натужиться надо. Вот так. И полетели… Чувствуешь? Нет? Не летишь? Ну, давай еще разок.
Руки кладешь мне под коленки… Покрепче…
Теперь немножко вверх… Ой… как мне хорошо! Сейчас! Сейчас полетим! Ну, летишь? (Стонет.) Ой! Ой! Ой! Тебе хорошо? Все! Класс! Сеанс окончен.
Лиза выключает мобильный телефон. Раздается стрекот пишущей машинки. Скрип раскладушки. Кошка начинает призывно орать. Из двери дома выходит Варвара. Идет к рукомойнику, чистит зубы. Потом идет в уборную. Из палатки вылезает Константин, правая рука его в белой перчатке, он направляется к уборной. Там занято. Он подходит к рукомойнику, подбрасывает сосок рукомойника. Звон. Отходит за дерево, справляет малую нужду. Из уборной выходит Варвара, замечает Константина.
ВАРВАРА. Когда-то здесь жила интеллигентная семья.
КОНСТАНТИН (застегивает штаны). Да ну? Это когда же?
ЛИЗА (сверху). Это было до исторического материализма.
ВАРВАРА. Хамов в нашей семье никогда не было.
ЛИЗА. Оставь его. Он после заражения крови.
Константин встает в позу дерева.
ВАРВАРА (Лизе). Чего ты так рано встала?
ЛИЗА. Сегодня вишню закупать поеду.
ВАРВАРА. Лучше бы завтра. Сегодня праздник большой, Преображение Господне. Грех работать…
ЛИЗА. А-а, шестое августа no-старому Преображение Господне…
ВАРВАРА. Откуда ты знаешь?
ЛИЗА. В школе проходила.
ВАРВАРА. Хочешь, пойдем вместе на службу. Сегодня такая чудесная служба. Освящение плодов земных. В церковь приносят первины… первые яблоки… Лиз, а у нас две яблони были. Может, найдем там хоть несколько яблочек? Я бы тоже освятила…
ЛИЗА. Нет, Варь. Их недели две тому назад спилили.
ВАРВАРА. Как?
ЛИЗА. Они прошлым летом посохли. Или померзли. Их уже порубили и варенье на них сварили.
Раздается стрекот пишущей машинки. Варвара повязывает головной платок.
ЛИЗА. Мамочка там уже к станку встала.
ВАРВАРА. Работает с утра до ночи, и все впустую.
ЛИЗА. Думаешь, Алка ей не заплатит?
ВАРВАРА. Почему же не заплатит? Заплатит. Гроши паршивые. Ты знаешь, сколько она ей платит? Сто долларов за лист.
ЛИЗА. Чего же плохого? Сто долларов – деньги.
ВАРВАРА. За авторский лист! Двадцать четыре страницы в авторском листе!
ЛИЗА. Тогда гроши.
ВАРВАРА. Нуда!
ЛИЗА. Так это же грабеж!
ВАРВАРА. Я про то и говорю… Правда, перевод кошмарный!
ЛИЗА. Но кошмарный-то перевод вообще ничего не стоит.
ВАРВАРА. А работа?
ЛИЗА. Плохая работа ничего не стоит! Тогда это грабеж! Карл у Клары украл кораллы!
ВАРВАРА. Да о чем мы говорим… Пошла бы лучше со мной на службу… Так хорошо. Очищает душу. Между прочим, фамилия Аллиной бабушки… я недавно узнала… сказать? Гольд фиш!
ЛИЗА. Ну и что?
ВАРВАРА. Гольд фиш!
ЛИЗА. Неужели Гольдфиш? Какой ужас! Мы в родстве с Буонапартом, с Тургеневым, с Александром Македонским! Так испортить породу!
ВАРВАРА. Ты глупа, Лиза.
ЛИЗА. Правда? А я думаю, что в нашей семье я самая умная… А ты, мне кажется, с ума сошла!
Варвара обиженно уходит. Пишущая машинка смолкает. К уборной направляется Наталья Ивановна.
ЛИЗА (сверху). Мамочка! Доброе утро!
ИАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Ты сегодня ранняя пташка.
ЛИЗА. Дашь почитать свой перевод?
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. С удовольствием! Такой неожиданный интерес! По-русски не читала Аллиных книг, хоть по-английски прочтешь. Совсем не плохо. Я бы сказала – очень хороший средний уровень.
ЛИЗА. Нет, мам, это говно меня не интересует. Ты же знаешь, я читаю совсем другое говно – американское. Просто Вава сказала, что перевод кошмарный. Вот я и хочу посмотреть, что там кошмарное – твой перевод или характер моей сестры…
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. То есть как – кошмарный? Я двадцать лет проработала доцентом на кафедре!
ЛИЗА. Мам! Ну, просто никому слова не скажи – сразу обиды, обиды!
Наталья Ивановна идет в уборную, бормоча и качая головой на ходу. Из дому выходит Мария Яковлевна с толстой книгой в руках. Надевает очки, усаживается за стол, листает книгу.
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Номер две тысячи восемьсот двадцать второй. Варенье крыжовенное царское!
Наталья Ивановна выходит из уборной, обращается к Марии Яковлевне.
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Доброе утро, Мария Яковлевна! Как вы спали?
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Ужасно. Ужасно трясло всю ночь. Вы не чувствовали?
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Чувствовала. Трясло. Какая-то вибрация.
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Я уверена, там какой-то подземный завод. Вава говорит, что производят ракеты для урана.
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Для Ирана, может быть?
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Ну я и говорю, из урана. Как при советской власти военно-промышленный комплекс лучший на весь мир создали, так до сих пор всем помогаем… Всегда всем помогаем… Вот послушайте, какой чудесный рецепт!
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Дети так огорчают меня…
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Это само собой… Послушайте! Это было любимое варенье Николая Второго, оно так и называется – царское! Снять зеленые ягоды самые крупные после полудня, когда роса обсохнет, перебрать, вымыть ключевой водой, положить на пропускную бумагу, дать обсохнуть. Потом из каждой ягоды вынуть косточки…
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Из крыжовника?
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Нуда, конечно, из крыжовника… и поместить их в сироп, сваренный заранее и охлажденный до 25 градусов по Реомюру… Это по-нашему сколько будет?
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Это так горько, когда дети обижают… Всю жизнь я для них… я дала им прекрасное образование…
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Отдельно сварить в сиропе листья крыжовника и листья вишни из расчета по одному листу на десять ягод. Туда же положить полпалочки ванили. Срезать самым острым ножом корку с двух мессинских лимонов и изготовить из них цедру. Сок лимонов слить в стеклянную баночку темного стекла и хранить на холоду.
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Прекрасное университетское образование… Английский, французский, немецкий… Только Ростислав мясомолочный… А Леля даже выучила итальянский… музыке всех учили… рисованию…
Мария Яковлевна откладывает книгу и разводит огонь под тремя медными тазами.
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Это все было лишнее… Знаете, Наталья Ивановна, на живом огне вся еда получается гораздо вкусней. Такой легкий запах дыма, очень приятный. А это крыжовенное вообще будет непревзойденное! Уже по рецепту вижу – непревзойденное варенье!
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Варвара зла, Елена равнодушна, Лиза эгоистична, Ростислав поглощен собой… Они прекрасные дети, они меня любят…
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. И самое интересное в чем: варить следует в три приема, доводя до кипения, но препятствуя образованию пенки… Охлаждать каждый раз на льду и сохранять до следующего дня на леднике… сверху проложить пергаментом… Варенье крыжовенное на меду другим манером…
Из дому выходит Лиза, крутит на пальце ключи.
ЛИЗА. Владимирки десять килограммов?
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Именно владимирку а шубинку не покупай. Написано… Надо у Лели спросить, что там с банками. Поставь, пожалуйста, самовар, Лизик.
ЛИЗА (кричит). Я на рынок еду! Леля! Банки приготовила? Леля!
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Она спит.
ЛИЗА (кричит очень громко). Лель!
Елена вылезает из палатки.
ЕЛЕНА. Что ты орешь? Я в доме не сплю. Там воняет. Какие еще банки?
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Баночки дня вишневого варенья. Мы сегодня варим. Я сироп уже практически приготовила. Лизик, поставь, пожалуйста, самовар!
ЛИЗА. Константина попроси.
ЕЛЕНА. У Константина рука. А я рисую этикетки. А банки Варя обещала простерилизовать.
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Какая странная идея! Выше моего понимания… Бабушка Аня варила варенье. Но тогда была своя вишня. И была прислуга. В этих самых тазах. Да-да… В этих самых медных тазах. Снимали пенки… Какие были пенки! И прилетали осы. Весь сад гудел от ос… Теперь почему-то ос не стало.
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Почему же странная? Это хорошая идея. Леля все посчитала. Если каждую баночку продавать по десять долларов…
ЛИЗА. Маканя! Так мне ехать или нет? Если банки не готовы, я не поеду… А то как в прошлый раз, куплю – и все пропадет…
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Леля! Так банки готовы?
ЕЛЕНА. Посмотри в доме, в чулане…
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Меня однажды осы покусали. Или это были пчелы?
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Двести граммов – десять долларов. Килограмм – пятьдесят. Десять килограммов – пятьсот. А на трех тазах я могу варить девять килограммов в день. Даже десять. Есть смысл.
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. И сколько же вы уже сварили?
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Тридцать восемь килограммов. Одна тысяча девятьсот долларов.
НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Какая же ничтожная у нас плата за интеллектуальный труд… Я сижу за машинкой с утра до ночи. Тружусь как ломовая лошадь… Тридцать восемь килограммов варенья…
ЛИЗА. Так посмотри сама. Я не знаю, где банки. Мое дело – транспорт. На мне ягоды и сахар.
МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. С сахаром осторожнее, Лизик…
ЕЛЕНА. А я рисую этикетки! Акварельные этикетки! Ручная работа! Хэндмейд!
Елена идет в дом,
