доме Нимая Пандита проходило спонтанное собрание преданных. В Бенгалии каждый год этот день праздновался как Лакшипуджа, поклонение богине удачи, когда готовились и раздавались особые пирожные. Нимай, зная, что рано утром следующего дня Он уйдет из Набадвипа, чтобы принять саннйас, привлек Своих последователей таким образом, что почти каждый ведущий преданный пришел увидеть Его тем вечером.
Они пришли с цветочными гирляндами и многими другими подношениями, чтобы предложить их Господу. Нимай принял их гирлянды, а затем одел их на шеи преданных, которые поднесли их. Только четыре Его близких преданных знали, что Он уходит; обычные преданные не знали, что это будет Его последняя ночь в Набадвипе. Своими собственными руками Он одел гирлянды на шеи Своих преданных и обратился к ним. «Всегда воспевайте имя Кришны. Ни при каких обстоятельствах вы не должны оставлять этот Кришна-нам. И не занимайтесь ничем другим. Работаете вы, едите, спите или бодрствуете, что бы вы ни делали, призывайте имя Кришны. Всегда говорите о Кришне – ни о чем другом. Если у вас есть какое-либо влечение или любовь ко Мне, тогда не делайте ничего, не воспевая имя Кришны.
«Культивируйте сознание Кришны. Кришна – источник нас всех. Он наш отец; мы изошли из Него. Сын, который не выражает благодарность отцу, обязательно будет подвергаться наказанию рождение за рождением. Всегда воспевайте эти имена Господа:
Харе Кришна Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе
Харе Рама Харе Рама Рама Рама Харе Харе
Никакой другой религиозный принцип не требуется. Воспевайте Харе Кришна. Это не обычная мантра, но маха-мантра, величайшая из всех великих мантр, сама суть всех мантр, известных миру. Всегда повторяйте только ее. Не нужно следовать каким-либо другим предписаниям.
Помните вашего Господа, ваш дом. Это чужая земля; здесь нет ничего, к чему стоит стремиться. Всегда пытайтесь вернуться домой, обратно к Богу». Так говорил Господь, и все Его преданные пришли, движимые интуицией, поскольку то была последняя ночь Нимая Пандита в Набадвипе.
Поздно ночью пришел один преданный по имени Шридхар Кхолавеча. Он зарабатывал на банановых деревьях и его плодах. Он продавал плоды, зрелые или зеленые, и большие листья, которые использовались как тарелки. Иногда Нимай платил ему за эти плоды меньше, чем они стоили, а иногда Он отнимал у него лучшие плоды. Поздно ночью Шридхар пришел к Нему, чтобы предложить ему самую хорошую тыкву. И Нимай подумал: «Почти всю Мою жизнь Я провел, отнимая у него столь много всего, а теперь, в эту последнюю ночь, он принес эту замечательную тыкву. Я не могу отказаться». Он попросил Шачидеви: «Мать, Шридхар дал Мне эту тыкву. Пожалуйста, подумай, как ее можно приготовить». Уже ночью, кто-то принес немного молока. Нимай сказал: « Мать, пожалуйста, приготовь сладкий рис с этим молоком и тыквой». И Шачидеви приготовила сладкий рис с тыквой: тыкву, сваренную с молоком, рисом и сахаром.
Поздно ночью, приблизительно в три часа утра, Нимай ушел. Он оставил Вшнуприйу-деви спящей в постели. Его мать Шачидеви, чувствуя, что произойдет, бодрствовала всю ночь, сторожа двери. Нимай поклонился ей и ушел. Когда Он ушел, Мать Шачидеви села у ворот подобно каменному изваянию. Она не могла ничего сказать, но потеряла дар речи.
Чуть позже трех часов утра Нимай переплыл Гангу и в мокрой одежде направился прямо в Катву, которая была на расстоянии двадцати пяти миль. Он пришел туда в девять или десять часов. Там Он обратился к Кешаве Бхарати с просьбой о саннйасе.
Печаль Матери Шачи
Рано утром преданные пришли увидеться с Нимаем, и обнаружили, что Шачидеви сидит у двери, подобно статуе. Дверь была открыта. Никого не было. «Что случилось, Шачидеви?», — спросили они. Она сказала им: «Я ждала вас, преданные. Забирайте дом себе. Я уйду куда-нибудь. Я больше не могу входить в этот дом. Вы Его преданные; вы настоящие наследники. Владейте им». Они столпились вокруг нее и стали утешать. Ты уйдешь? А что будет с юной женой, которую Он покинул? Девочке всего четырнадцать лет. Кто защитит ее? Ты не можешь отвергнуть ответственность, возложенную на тебя. Она возложена на твои плечи». Так они пришли и утешали ее и старались дать некую надежду.
Внезапно, преданные услышали, что Нимай Пандит, Шри Гауранга, покинул Набадвип. Они узнали, что Он ушел в Катву, в ашрам Кешавы Бхарати, чтобы принять саннйас, навсегда попрощавшись с жителями Набадвипы.
На всех упала черная тень. Многие стали рыдать и плакать о Нем. Многие бросились в Катву. Нимай Пандит был не имеющим Себе равных ученым, наделенным прекрасными чертами – высокий, светлокожий и великодушный. Он уже свел людей с ума святым именем Кришны. Двух великих грешников, Джагая и Мадхая, Он избавил от их грязной жизни. Он остановил мусульманского правителя, Кази, который разбил барабан мрдангу. Будучи известным Пандитом, Он победил многих ученых, которые приходили покорить Набадвип, знаменитый своей высокой научной культурой, особенно логикой.
В те времена в Набадвипе процветала логика (нйайа), поклонение материальной энергии (тантра) и официальный индуизм (смрти). Набадвип широко славился своей наукой. Если Пандиты не могли одержать верх над учеными Набадвипа, они не могли стать известными. Издалека, из Кашмира, в Набадвип пришел Кешава Кашмири, чтобы получить признание в качестве Пандита. Кешава Кашмири был столь великим Пандитом, что молва называла его любимым ребенком Сарасвати, богини знания. Никто не мог принять его вызов. Тем не менее, Нимай Пандит победил его.
Расставание навсегда
Но Нимай Пандит покинул Набадвип навсегда и принял саннйас, поскольку люди Набадвипы не могли по достоинству оценить Его. Он достиг Катвы, где на берегу Ганги жил саннйаси, Кешава Бхарати. Нимай пошел к нему и попросил о саннйасе. Неожиданно, Бхарати обнаружил, что его ашрам наполнился светом. Сначала ему показалось, словно перед ним взошло солнце; затем он увидел, что это приближается сияющая личность. Он поднялся и с прикрытыми глазами в удивлении подошел ближе. «Что это?», — подумал он.
Затем он осознал, что пришел великий преданный-ученый, Нимай Пандит. Он предстал перед ним со словами: «Я хочу принять от тебя саннйасу». Но Кешава Бхарати не мог принять предложение Нимая. «Я очарован Твоей красотой и личностью», — сказал он. «Но Ты столь молод – Тебе всего двадцать четыре года. А как быть с Твоими матерью, женой, опекунами? Не посоветовавшись с ними, я не дерзну дать Тебе одежду отречения».
В это время, поскольку то был Макарасанкранти, известный праздник, множество людей пришло совершить омовение в святых водах Ганги. Они собрались там, и молва разлетелась, как пожар: «Нимай Пандит Набадвипа пришел принять саннйас». Множество людей собралось там, пока не образовалась огромная толпа.
Любящая оппозиция
Все они воспротивились саннйасе Махапрабху. Протестуя, некоторые возвысили голоса: «Ты, Кешава Бхарати! Мы не позволим тебе дать саннйас этому молодому человеку. У Него есть семья, мать и жена. Мы не допустим этого. Если ты дашь саннйас этому очаровательному, прекрасному юноше, мы тотчас же разрушим твой ашрам. Этому не бывать!»
Но Нимай Пандит продолжал настаивать на саннйасе. Наконец, Кешава Бхарати спросил Его: «Итак, Ты тот самый Нимай Пандит, о котором мы так много слышали? Многие великие ученые приходили, чтобы покорить Набадвип, цитадель знания, и Ты победил их всех. Ты тот Нимай Пандит?» «Да», — ответил Нимай. Бхарати сказал Ему: «Я могу дать Тебе саннйас, но Ты должен попросить позволения Своей матери, а иначе, я не сделаю это, я не могу». Неожиданно, Нимай бросился бежать в Набадвипу, чтобы попросить позволение, но Кешава Бхарати подумал: «Он обладает такой силой убеждения, Он может добиться всего».
Нимая позвали обратно. Кешава Бхарати сказал Ему: «Наделенный такими выдающимися качествами, Ты можешь все. Ты пойдешь туда, очаруешь Своих опекунов, получишь позволение и вернешься. Для Тебя нет ничего невозможного».
Обычные люди были сильно разгневаны, говоря Кешаве Бхарати: « Мы не позволим Тебе, Свамиджи, дать саннйас этому юноше. Это невозможно! Если ты сделаешь это, мы разнесем твой ашрам». Шри Чайтанья Махапрабху начал совершать киртан, воспевая Харе Кришна и безумно танцуя. А разгневанная толпа росла, иногда создавая помеху. Так прошел весь день, но решение не было принято. Ночь прошла в санкиртане. А на следующий день, хотя по-прежнему сохранялась оппозиция, желание Нимая взяло верх.
Слезы из глаз миллионов
Постепенно, туда пришли Нитьянанда Прабху, дядя Нимая по матери Чандрашекхара, и Джагадананда Пандит. И после полудня началась церемония саннйаса. Чандрашекхару Ачарйу попросили провести церемонию для Нимая Пандита, который стал петь и танцевать, и очаровывать аудиторию.
лакша лочанашру-варша-харша-кеша-картанам
коти-кантха-кришна-киртандхйа-данда дхаранам
нйаси-веша-сарва-деша-ха-хутаса картарам
према-дхама-девам эва науми гаура-сундарам
«В то время, как потоки слез текли из глаз миллионов, Он наслаждался тем, что Его прекрасные волосы сбривали. Миллионы голосов пели славу Кришны, когда Шри Кришна Чайтанья принимал отреченный уклад. С того времени, куда бы Он ни пошел, кто бы ни увидел Его в одежде саннйаси, он горестно плакал. Я пою славу этого прекрасного Золотого Бога, дарующего божественную любовь».
Саннйаса Махапрабху
Это произошло в Катве. Четыреста семьдесят четыре года тому назад Шри Чайтанья Махапрабху принял саннйас. Он был молод и прекрасен, высокого роста. Ему было всего двадцать четыре года, и у Него были прекрасные вьющиеся волосы. Цирюльника попросили обрить Его, и тот приблизился, но потом отказался. Цирюльник не осмеливался прикоснуться к телу Нимая. Он стал плакать. «Как могу я удалить столь прекрасные волосы с такой прекрасной головы?»
И столь многие другие также громко плакали: «Какое ужасное событие здесь происходит! Кто создатель этого саннйаса? У кого такое каменное сердце, что он создал этот саннйас-ашрам, в котором человек должен покинуть все, что близко и дорого и ходить от двери к двери, прося подаяние, оставляя своих друзей и родственников беспомощно проливать слезы? Что это за творение Всевышнего? Разве это логично? Разве это счастье? Это очень жестоко!»
Нимай Пандит улыбался. После неоднократных просьб, каким-то образом цирюльника заставили обрить Нимаю голову. Сначала, он не осмеливался касаться Его волос, говоря: «Я не могу притронуться к Нему». Но, в конце концов, ему пришлось совершить это служение и сбрить прекрасные, вьющиеся волосы с прекрасной головы двадцатичетырехлетнего юноши, по сути, мальчика. Он взялся за ножницы. Некоторые люди не могли вынести это зрелище. Иные даже сошли с ума. Посреди рыданий, стенаний и плача угрожавшей толпы, это было сделано.
Нимай Пандит сохранял спокойствие. После того, как была сбрита только половина волос, Он поднялся и начал петь в киртане и танцевать в экстатической радости. Когда волосы были сбриты, цирюльник пообещал: «Никогда больше я никого не стану брить этими руками! Лучше я буду жить подаянием. Это мое последнее служение в качестве цирюльника». После этого цирюльник обратился к ремеслу кондитера.
В
