Ланка, принимая ее за Ситу.
Ведавати является иллюзорной формой Лакшми. Ранее она являлась как гималайская йогини, к которой Равана воспылал вожделением. Однако она не захотела терпеть домогательства Раваны и предпочла сжечь себя. Перед тем как исчезнуть в огне, Ведавати прокляла Равану, сказав ему, что она вернется, чтобы уничтожить и его, и всю его династию. Как божественная энергия Господа Вишну, она, разумеется, не сгорела в огне. Бог огня Агни забрал Ведавати с собой. Они вместе дожидались, когда Равана посягнет на Ситу. Переодевшись отшельником, Равана выманил Ситу из магического защитного огненного круга, чтобы похитить ее. Но когда она переступала через огонь, Агни подменил Ситу Ведавати. Настоящую же Ситу Агни спрятал.
Цель Рамы была уничтожить Равану и все племя людоедов. Действуя как муж, чья жена подвергалась огромной опасности, Рама напал на Ланку и убил Равану и его родственников. Освободив иллюзорную Ситу, Рама приказал ей войти в огонь, будто бы она была осквернена прикосновением греховного демона.
Будучи преданной женой, Сита сделала так, как сказал супруг, и Агни вышел из огня, ведя Ситу и Ведавати. Хотя Агни попросил Раму взять Ведавати второй женой, Рама отказался, сказав: «В этом воплощении я дал обет иметь только одну жену. Я приму Ведавати, когда явлюсь на земле как Шриниваса. Тогда ее будут звать Падмавати и она станет Моей невестой».
Явившись как Шриниваса, Вишну женился на Падмавати. Но Лакшми (Шри) пришла, чтобы расторгнуть этот брак, считая его недействительным, поскольку Шриниваса вечно принадлежит только ей. Пока Шри и Падмавати ссорились, Шриниваса сделал несколько шагов назад и стал мурти. Опечаленные богини погрузились в скорбь, но Шриниваса утешил их, рассказав им, что обе они являются воплощениями одной духовной энергии, Вишну-шакти. Тогда богини обнялись и стали по обе стороны от Шринивасы. Лакшми и Падмавати также приняли форму мурти.
Храм Венкатешвары будто магнит, ежегодно притягивает миллионы паломников из всех концов Индии. Обычный обряд, который совершают паломники – они обривают головы, как мужчины, так и женщины, а также дети. Храм ежегодно собирает миллионы рупий в виде пожертвований, большая часть этих денег используется на помощь беднякам и обеспечение удобств паломникам. В моем состоянии подавленного цинизма я думал: «Как возможно, что этот камень в Тирупати может привлечь столько паломников? Кто-то очень здорово придумал, как зарабатывать деньги при помощи этого хитрого способа».
Я прибыл в Тирупати около полудня. Я сел в автобус, который возит паломников на вершину холма Тирумала, где стоит храм, и расположен прилегающий комплекс. Этот комплекс сам является городом для многотысячного обслуживающего персонала храма – священнослужители, администраторы, рабочие и их семьи, постоянно живущие здесь. К тому же не менее пяти тысяч паломников, а чаще – гораздо больше.
Прибыв в Тирумалу, автобус остановился и поехал мимо блоков административных офисов и гостиниц для паломников. Я повернул на широкую мощеную аллею, ведущую к прилавкам, на которых продавались различные товары. В конце этого шумного базара виднелась гопурам, пышно украшенная башня, которая возвышалась над главными воротами храма.
Очередь из паломников тянулась от храмового входа вокруг одной стороны здания и обратно через группу заполненных залов ожидания. Я занял очередь в конце. Прошло два с половиной часа, пока я пришел к Божествам.
Но несмотря на долгое ожидания, я чувствовал что мое уныние постепенно исчезает, по мере того как я медленно пересекал просторный двор, ряд за рядом пересекаемый древними замысловатыми колоннами, на пути к святилищу. Когда я поднялся на несколько каменных ступеней, ведущих к дверям помещения Божеств, возбуждение преданных взорвалось вокруг меня в воспевании «Говинда! Говинда!». Мы быстро продвигались сквозь битком набитую зону входа и вниз направо по длинному коридору, ведущему прямо к Шринивасе, которого я вдруг увидел на троне, над головами людей передо мной.
Очередь быстро продвигалась вперед. Я неотрывно смотрел на Божество и чувствовал, как не только физическое воздействие двигающейся очереди приближает меня к Нему, но и что-то большее. Я почувствовал какое-то личное общение с трансцендентным.
В конце коридора был даршан, или зал созерцания. Теперь я стоял прямо перед Шринивасой, Он был черного цвета и украшен серебром, золотом и драгоценными камнями. На верхней части лица Божества была Вишну-тилака, белый знак в форме буквы U, который наносят на лоб. Обычно верхняя часть этого знака U шириной в один палец, но отличительным признаком этого мурти было то, что его тилака увеличенного размера и закрывает глаза. На Нем была высокая коническая серебряная корона, увенчанная закругленным шпилем. Его украшения мерцали в свете ритуальных лампад.
В течение короткого промежутка времени, пока я стоял перед Шринивасой, я вспомнил удивительную и постоянную преданность моей матери Вишну, как совершенной форме Верховной Истины, которую только частично представляют другие формы, такие как Шива или Дурга. Мне вспомнился стих из Бхагавад-гиты: «Оставь все виды религии и просто предайся Мне. Я освобожу тебя от всех грехов, не бойся».
За этой областью надзирают молодые, но суровые женщины, которые проворно выпроваживают паломников от Божеств, иногда при помощи толкания тех, кто задерживается слишком долго. Я не решился замешкаться. Я повернулся и пошел обратно в очередь по другую сторону коридора, к выходу, глядя через плечо чтобы еще разок увидеть Шриниваса. Так же быстро покидая здание, как мы вошли в него, очередь далее вела через храмовый двор к главным воротам.
Выйдя из храма сквозь ворота гопурам, я опять побрел через базар. Протискиваясь сквозь толпу покупателей, я анализировал пустоту моей жизни. «Так же как меня толкают из стороны в сторону на этом рынке, так же меня толкают от одного бесполезного занятия к другому, не показывая, для чего все это». Снова вспоминая Бхагавад-гиту, я решил, что я должен достичь этого состояния освобождения от всех последствий моей глупой деятельности. Я должен посвятить себя духовной жизни и стать садху, странствующим святым.
В лавке, торгующей традиционной одеждой Северной Индии, я купил ленгу (просторные брюки похожие на пижамные), гамчу (кусок ткани, который оборачивают вокруг талии при омовении) и 4 метра хлопковой ткани. В другой лавке я купил немного куркумы. После этого я отправлися к Свами Пушкарини, большое священное озеро возле храма. При помощи куркумы я окрасил ленгу и длинный кусок ткани в желтый цвет и разложил их на просушку.
Я обрил голову у одного из цирюльников, которые обычно сидят на корточках на бетонных ступеньках озера, держа в руках опасную бритву. Сняв свою одежду, я надел гамчу и трижды окунулся в священные воды. Когда я вышел, человек, проходящий мимо, остановился чтобы нанести на мой лоб мазок влажной белой глины из маленькой латунной чашки, искусно делая тилаку одним движением пальца. Я посчитал это знаком того, что Господь принимает мое желание предаться.
Когда я и моя окрашенная в желтое одежда высохли, я надел ленгу и обернул голову средней частью длинного куска ткани наподобие тюрбана, оба длинных конца положив на каждое плечо. На груди я перекрестил ткань и обернул ее вокруг талии.
Мою старую рубашку и брюки я положил в пакет, который мне дали в лавке и оставил мою обувь у водоема. У меня еще оставалось 150 рупий. Я решил пожертвовать их Шринивасе.
Возле входа в храм я увидел конторку для «особого даршана», это стоило 25 рупий. Это позволяло человеку сократить время ожидания в очереди до примерно четверти часа. Я решил истратить мои деньги на 6 особых даршанов.
Подходя к Шринивасу в шестой раз, я заметил, что все еще несу пакет с моей старой одеждой. В уме я задал вопрос мурти: «Тебя называют Хари, то есть «тот, кто забирает наши материальные привязанности». Каким образом Ты заберешь у меня этот пакет?»
Когда я выходил из длинного коридора и входил в первую комнату помещения, я заметил бородатого брахмана, сидящего на неохраняемой зоне. Он был небольшого роста, грудь его была открыта. Его лоб, торс, руки и спина были украшены двенадцатью знаками тилаки, которые указывали на то, что он был храмовым священнослужителем. Он молол пасту из куска благоухающего сандалового дерева, растирая его на куске плоского песчаника. Я вышел из очереди и присел перед ним на колени понаблюдать за его работой. Благоухающая сандаловая паста смешивается с небольшим количеством шафрана или камфары, и эта смесь наносится на тело мурти в качестве освежающего косметического средства. Но обычно пастой смазывают Божество сразу после церемонии омовения рано утром, и было странно, что он готовит пасту во второй половине дня.
Я собирался спросить, должна ли быть вскоре какая-то особая пуджа (поклонение), когда он посмотрел на меня и спросил: «Что у тебя в сумке?»
«Да, просто одежда» — сказал я, открывая сумку, чтобы он посмотрел.
Увидев мою курту, которая была сшита в стиле, который нечасто встречается в Южной Индии, он сказал: «Очень красивая рубашка. Если она тебе не нужна, можешь отдать ее мне?»
Я возразил, я не хотел давать такому возвышенному человеку, как священник мои обноски. Но он так настаивал, что я согласился, при условии что он устроит для меня еще один особый даршан Шриниваса, чтобы я мог стоять перед Божеством столько, сколько захочу.
Он с готовностью согласился. Он положил сумку рядом на полку и взял меня за руку, ведя мимо очереди по длинному коридору.
Посередине коридора был небольшой проход, примерно в метр шириной, отделенный от коридора металлическими перилами. Это одновременно служило двум целям: отделяло входящую очередь от выходящей и давало тем, кому это позволено, свободный доступ в зал даршанов. В этот проход можно было попасть через металлические ворота, где стоял ящик для пожертвований. Рядом стоял полисмен в тускло-оливковой униформе, его берет лежал рядом.
Бородатый брахман открыл ворота ключом, висящим у него на груди, и провел меня в проход между перилами. Он шагал вперед, тащя меня за собой, пока мы не пришли в зал даршанов, где между нами и Божеством проходила очередь паломников.
Он стоял рядом со мной, пока я вволю налюбовался на Шриниваса. Я хотел навсегда неизгладимо запечатлеть образ Господа, и я начал медитативно рассматривать каждую часть Его формы, начиная со стоп. Я постепенно перевел взгляд на две руки Господа, левая рука была сложена в мудру избавления от страданий, а правая в мудре благословения. На уровне чуть выше плеч другие две руки держали символы Вишну (диск и раковину). Я смотрел на слегка улыбающееся лицо Шринивасы и надеялся, что это выражает удовольствие или радость, или возможно даже что-то более глубокое. Снова я перевел взгляд обратно на стопы Господа и повторил мою медитацию еще два раза.
После этого я рассмотрел Шри, стоящую
