он повторял свою мантру, изо рта на поверхность воды поднимались пузыри, но его нос оставался погруженным в воду, он не выныривал, чтобы вдохнуть воздуха. Так продолжалось примерно полчаса.
Когда он вышел из воды, я спросил: «Свамиджи, какую мантру вы повторяете?»
«Мантру и гуру нужно держать в секрете» — сказал он, вытираясь гамчей.
«Но садху же должны учить других, разве не так? Я хотел бы научиться выполнять акамашана-джапу».
Он взглянул на меня и покачал головой. «Сколько всего ты хочешь делать? Ты повторяешь Вишну-сахасра наму, ты делаешь тротак, и ты думаешь, что если ты добавишь еще, ты больше получишь. Но чего именно ты хочешь получить больше? Свою цель ты даже сам не знаешь».
«Бабаджи Махараджа, мне нужен гуру. Почему бы вам не стать моим гуру? Похоже, вы знаете меня вдоль и поперек».
«Это еще одна твоя проблема. Ты думаешь, что если я или кто-то другой может понимать что-то в тебе, то мы должно быть, тебе гуру. Тебя привлекает нереальное. Тебе нужно прекратить всю эту ерунду и сосредоточиться на истине. Истинная мантра – это Бхагавад-гита, если ты способен понять ее и следовать этому».
«Но я же не могу быть довольным только этим».
«Эх! Ты что, думаешь, я доволен стоять под водой повторяя мою мантру? Если бы я был удовлетворен, я бы этим не занимался».
Мой мистический канал загудел. Внезапно я выпалил: «Свамиджи, вы повторяете Маха-мритья-джайа-мантру».
«Видишь?» — сказал он. «Теперь ты делаешь то же самое со мной. Поэтому нет ничего замечательного в том, чтобы заглянуть в чей-то ум».
«Я только что от Анандамайи Ма. Вы говорите мне то же самое, что и она».
Он в первый раз улыбнулся мне. «Мы здесь все на той же волне. Наши умы общаются на уровне, который находится за пределами грубых чувств, чем-то напоминает радио. Некоторые более могущественны, и они генерируют сигналы, как радиопередатчики. А все остальные – принимают их. Мы все получаем те же сообщения. Но эти сообщения, которые мы посылаем и принимаем – не наши. Это приходит свыше. Ты, ты всего лишь небольшая муха, прыгающая между нами. Ты ходишь вокруг, здесь получаешь опыт, там интуицию, но существует предел твоего участия в нашей сети.
Только искаженные сигналы исходят из твоей головы и попадают в нее – это все, что ты способен уловить. Ты не предназначен для таких игр. Ты должен избавиться от этого, насколько можешь. Иначе ты просто потеряешь свой разум, отдав его каким-то более мощным силам, и станешь их динамиком. Над всеми теми, кого ты здесь видел, не важно, насколько они велики, есть некто высший, от кого они получают свои силы, и он управляет этим».
«И как же я могу увидеть истину, когда все происходит так?»
«Ну, я всего лишь рассказываю тебе, что тут происходит. Будь очень осторожен, выбирая того, за кем следовать. Помни, в мире полно дураков, и дураки следуют за дураками. Глупый гуру будет популярен – потому что есть целый мир дураков к нему в ученики. А у мудреца будут ученики-мудрецы, потому что только мудрый пойдет за ним. Но истинного мудреца сложно найти».
Я прикоснулся к его стопам и он благословил меня. Потом он ушел.
Я вернулся в Ришикеш. Я пошел в Шринивас Мандир, филиал храма в Тирупати. Рядом с ним находится Андра Ашрам, где паломников кормят прасадом. Там я увидел садху с обритой головой с двенадцатью отметками тилаки Шри-вайшнавов на теле. Большинство садху в Ришикеше носят бороды и длинные волосы, и если у них вообще есть тилака, то это три линии Шивы.
Он был из Южной Индии, поэтому мы стали говорить на тамильском. Я сказал ему: «Я разочаровался, увидев что Ришикеш стал таким бесполезным местом для духовной жизни. Я ожидал увидеть великих садху, но большая часть тех, кого я видел всего лишь занимаются коммерцией. Если же я встречал великого йоги, он не хотел делиться ничем».
Он сказал: «Ты немного потерял. Даже если такой строгий йог примет тебя учеником, все, чему он может научить, это: «Ты сам – истина».
«Что вы имеете в виду?»
«Несмотря на то, что существуют разные практики и разные йоги, их философия одна и та же: «каждый – Бог, и просто нужно осознать себя, чтобы стать сознающим Бога». Шри Рамануджачарья пришел, чтобы опровергнуть эту идею. Он начал в одиночку противостоять всем, потому что в то время вся Индия верила, что человек является Богом. Даже родной брат Рамануджи, Говинда был таким же йогом, как те, кого можно встретить здесь. Он также думал, что сам станет Шивой. Но Рамануджа привел Говинду и многих других на верный путь. Он говорил о том же, о чем за много лет до этого говорили Альвары. Альвары были величайшими йогами. У них были настоящие силы, не просто дешевые фокусы, и их заключение было: канду конден нарайана йеннум намам: «В конечном итоге я обнаружил, что имя Нараяны (Вишну) является высшей Истиной». Они довели йогу до ее наивысшего предела и поняли, что без бхакти, преданности Богу, нет пути стать удовлетворенным только в себе. Ты также не удовлетворен самим собой. Поэтому ты ищешь кого-то, кому посвятить сбя, служить, принять прибежище».
Я был вынужден признать, что в этом он был прав. До этого я всегда чувствовал какое-то отчуждение от доктрины Шри-вайшнавов. Мне она казалось слишком ограниченной. Но сейчас я три часа слушал этого садху, и теперь я смог оценить большую часть того, что он говорил. Вайшнавы действительно понимают глубинные потребности души.
Я спросил его: «Зачем вы оказались здесь? Шри-вайшнавы живут на юге. Ни в Ришикеше, ни в Харидваре я не встретил ни одного садху, который бы следовал вашей традиции».
«Я пришел сюда ради уединения. Я не общаюсь с йогами. Я живу здесь, в Андхра Ашраме. Я изучаю книги Рамануджи и поклоняюсь Кришне, предлагая воду Ганги. Иногда я читаю лекции».
Тогда я решил спросить о том, что всегда беспокоило меня у вайшнавов. «Почему вы критикуете других? Существует много путей. Я думаю, человек должен найти свой собственный путь к истине. Если каждый учитель будет критиковать других учителей и говорить, что правильный путь только у него, думаю, люди потеряют веру и просто прекратят свои поиски».
«Но это не критика», сказал он. «Ты согласен, что ты запутился, встречаясь с таким количество учителей. Я скажу тебе, почему ты запутался. Даже они говорят тебе, что чтобы развиваться, ты должен сосредоточиться на одном-единственном пути. Но ты не можешь найти путь. Рамануджа пришел, чтобы показать это. Путь – служение Господу Вишну, который пребывает в твоем сердце вместе с тобой, душой. Даже йоги говорили тебе, что ананда находится в сердце. Но они не указывают путь к этой ананде. Они просто навели тебя на мысль, что нет пути к истине, что истина – это ты сам. И ты запутался. Ты не знаешь, что делать».
Мне осталось только удивляться, почему же, если этот садху-вайшнав обладал этим высшим знанием, он изолировал себя. Мне казалось, что истинное совершенство в духовном знании даст человеку убежденность повсюду обсуждать философию с каждым. Но он отрезал себя даже от таких же, как он, вайшнавов.
Глава XI
ВНИЗ С ГОР, БЕЗ МУДРОСТИ
В сентябре 1974 я переехал в Деопрайаг, семьдесят два километра севернее Ришикеша. Это древнее селение брахманов прилепилось к берегу реки, в которую сливались потоки Бхагиратхи и Алакнанды. Там, где эти реки сливаются, река начинает называться «Ганга». В этих туманных окрестностях Гималаев я нашел тихий рай, который я искал в Ришикеше и Харидваре.
Я поселился в пещере около слияния. В первую же неделю я подружился с руководителем местной высшей школы, профессором Бхагват Прасад Кхотвалой. Культурный и гостеприимный джентельмен, преданный садху-севе (служению садху), Др. Кхотвала устроил так, что я точно не был голоден в Деопрайаге. В следующие пять месяцев это было моей базой.
Я часто ходил на прогулки с Д-ром Кхотвалой, его другом-астрологом, м-ром Джоши, и другими интеллигентными людьми Деопрайага. Однажды на прогулке к нам присоединился большой черный пес. Джентельмены дружески относились к собаке, Д-р Кхотвала покормил ее бадам (жареным арахисом). Я заметил, что другие собаки, которых я видел в Деопрайаге, были шелудивые и заброшенные. Д-р Кхотвала улыбнулся и сказал, «Но эта собака – садху, а мы – садху-севаки». Все засмеялись, и я подумал, что это шутка.
На следующий день Д-р Кхотвала взял меня с собой посмотреть на йога-бабу, который жил на берегу реки Бхагиратхи. Мы проспотыкались на пути вниз по скользкой насыпи сквозь толстый кустарник к жилищу йога, норе в земле, затемненная растительностью. Он вышел, чтобы поздороваться с нами с сердечной улыбкой. Набедренная повязка и спутанные волосы, как я и ожидал увидеть, но вместо того, чтобы быть истощенным физически из-за своего аскетизва, это йог был полным и мускулистым, как атлет. Кхотвала прикоснулся к его стопам, я предложил пранаму, и Кхотвала представил меня как «Мадраси Баба» (южноиднийский баба).
«Ну, Мадраси Баба,» – начал йог, «почему ты пришел сюда? Почему ты не пошел в Ашрам Шивананды?» – «Я там был, это бесполезно». Он засмеялся и предложил мне зайти в его берлогу. Кхотвала извинился и ушел. Места там еле хватало нам двоим, сидя на корточках, но я заметил, что это было по крайней мере убежище от дождя. Его владения состояли из спальника, сумки для одежды и латунной камандары (сосуда садху для воды).
«Итак, ашрам Шивананды ты счел бесполезным», продолжил он дружеским тоном, когда мы уселись внутри. «Да, это бесполезно. И ты тоже бесплезен, по крайней мере в отношении йоги. У тебя нет тела йога, я это вижу сразу. Поэтому эти люди говорят тебе достигать всего в уме. Но умом ты никогда не можешь ни наслаждаться этим миром, ни освободиться от него. Все, что ты можешь, это думать, как свои мысли, или мысли других. Но размышления это просто размышления».
«Свами в Ришикеше думают: «Я – Брахман», но когда становится холодно, то их здоровье нарушается, и их ученики везут их в больницу. Они думают, что они освобождены уже в этой жизни, но даже не могут должным образом поддерживать тело в этой жизни, как же они могут достичь освобождения, которое выше чем тело? Они не в состоянии сделать малое, как же они могут большее? Они сидят, и думают: «Я повсюду, и все во мне». Но все, что в тебе, это три вещи: капха, питтха и вайу (слизь, желчь и воздух)». Я спросил, какова его садхана. «Я воспеваю имя Рамы сто
