предана мне». Я мило болтал, пока мы шли из тени алтаря на солнечные ступеньки. «Она одета в зеленое сари и скоро спустится по ступеням». Группа женщин вышла из храма и стала спускаться, как раз в то время, когда мы достигли вершины. Одна была в ярком зеленом сари. «Совпадение!» — зашипели девушки, их глаза заблестели угрожающим осуждением в мой адрес. Их отец чопорно шел вперед, сохраняя важный вид.
Внутри храма священнослужители омывали мурти различными жидкостями. Когда они стали лить молоко на форму Картикеи, я почувствовал, как оно течет по моей коже. Я закатал рукав моей рубашки до локтя и попросил отца посмотреть на мое предплечье. Он нахмурился, затем остолбенел, когда его взгляд упал на белые капли, конденсировавшиеся на моей коже. Его три дочери завизжали и ухватились друг за дружку. Люди столпились вокруг нас, возбужденно болтая. В конце-концов, священники, которые не хотели нарушить церемонию этими беспокойствами, выпроводили меня вон.
Хотя я не расстроил свадьбу моего брата, этот случай был первой примечательной трещиной в моем общении с обыденным миром.
Позже я получил мантра-сиддху Картикеи, способность телепортировать его священный пепел (получаемый в качестве благословения от храмовых священнослужителей) из закрытой емкости в запертом шкафу в мою руку. Я получил эту способность при помощи ежедневного повторения особой мантры определенное количество раз в течение определенного количества дней. Но поскольку я не продолжал эту садхану (практику), позже эта способность постепенно ушла.
Несколько месяцев спустя другой сверхъестественный персонаж начал серьезно портить мне жизнь. Однажды вечером после того, как я только что погасил свет в моем арендованном доме в Салеме и лег спать, я услышал стук в дверь. Я встал, включил свет, открыл задвижку и широко открыл дверь. В коридоре никого не было. Я выглянул на лестничную клетку и осмотрел первый этаж, который был ниже. Пусто. Я закрыл дверь, выключил свет и лег обратно в постель.
Через несколько секунд – опять стук.
Я осмотрел все ещё раз. Никого.
Когда это случилось в третий раз, я подошел к окну и посмотрел на дорожку. Я заметил одинокую фигуру, стоящую в тени ночи. Он был абсолютно голый, тело покрыто пеплом, с длинной бородой и спутанными волосами. «Приходи в Чендамангалам» — вышло из его рта. Я слышал это в моей голове. Затем он повернулся и исчез в темноте.
Это был тот садху, из моего сна, из озера, что приснилось мне несколько лет назад.
Я был ошеломлен. Если я и сейчас вижу это во сне, я должен снова заснуть и забыть об этом. Тем не менее, я зажег свет, плеснул водой в лицо и посмотрел в зеркало – все это время я бодрствовал! Я просидел половину ночи, мысли вертелись в голове. Что это за садху? И где на земле – если это вообще на земле – этот Чендамангалам?
На следующий день в наш офис заглянул один из наших агентов по продажам, чтобы обработать полученный заказ на тракторные покрышки. Он подошел к моему столу с оплаченным счетом, и я занес его в книгу наличности, записав подробности с его бланка. Когда я увидел адрес покупателя, я остолбенел: Чендамангалам!
Врядли мне удалось скрыть мое возбуждение. Я спросил его об этой местности. Он рассказал мне, что это сельская местность, не более 2 часов пути на рейсовом автобусе от Салема. Я дал клятву съездить туда как можно быстрее.
Когда я вернулся домой с работы, в почтовом ящике было письмо от мамы. Я прочитал его, пока шел вверх по лестнице и входил в комнату. Муж ее сестры, служащий Канара Банка, перевелся на работу в филиале возле Салема. Мама просила меня «как можно скорей съездить к нему, адрес ниже». Я так и сел, когда увидел, второй раз за этот день, название города, который сказал тот таинственный садху.
В выходные я поехал на автобусе в Чендамангалам. Добрался как раз к ужину. Обменявшись с родственниками нежными словами, я через некоторое время вышел один в их садик позади дома, просто осмотреться вокруг. Двор примыкал к высокой стене из белого кирпича, с зелеными деревянными воротами. Я открыл защелку и растворил ворота, чтобы посмотреть на окрестности. На горизонте я увидел холм, а на вершине храм. Тот самый холм и тот самый храм, из моего детского сна о затопляющем озере.
Не говоря никому ни слова, я вышел из ворот и шел почти час, пока не пришел к подножию холма. Взойдя на лестницу храма, я пришел к алтарю, увенчанному большим остроконечным куполом. Заглянув туда, я увидел мурти с тремя ликами и шестью руками, в милостивой позе, на массивном постаменте из черного камня. Я узнал в его руках символы Брахмы, Вишну и Шивы: сосуд для воды и рукопись, раковину и лотос, трезубец и нить четок рудракша.
Вышел пуджари и дал мне цветочные лепестки, предложенные стопам мурти. Я спросил у него, что это за божество. Он улыбнулся, обрадованный моим интересом. «Это Даттатрея».
Даттатрея явился в древние времена как сын мудреца Атри и его супруги Анасуйи. Этот трансцендентный ребенок, Даттатрея был олицетворенной милостью Брахмы, Вишну и Шивы, тримурти (три формы) Величайшего, который создает, поддерживает и разрушает вселенную.
Пуджари показал мне пещеру под фундаментом храма. Примерно пять футов диаметром и двадцать футов в длину, она была входом в самадхи (мавзолей) йога, чья мраморная статуя, украшенная пеплом, сидела в позе лотоса в дальнем конце пещеры. Я узнал в нем того же садху, которого я видел на дорожке несколько ночей назад.
Также там было несколько картин в рамах: некоторые изображали йогов, некоторый других святых людей, а одна была головоломкой о коте на дереве, которую нарисовал йог, чтобы развлечь приходящих в храм детей. Я вспомнил головоломку в храме из моего детского сна, эта выглядела точно так же.
От священника я узнал, что этот йог – Шри Свайампракаш Брахмендра Авадхута Свами, который умер в 1948 году. Я спросил, возможно ли все же увидеть его сейчас. Священнослужитель кивнул, живо выражая согласие: «Да, с тех пор как Свамиджи покинул свою физическую форму, он являл себя многим людям. Он был сиддха-йогом. Смерть не может ограничить его могущество».
Он сказал мне, что Брахмендра Авадхута осознал Брахман, то есть абсолютное изначальное сознание вне мирских названий, формы, качеств или желаний. В Индии широко распространена концепция, что безличный Брахман является наивысшим проявлением Бога. Ади Шанкара, очень влиятельный ведантист, живший примерно 1400 лет назад, обосновал эту философию, извистную миллионом индийцев как Адвайтавада, «учение о единстве».
Как семейный человек, Брахмендра Авадхута жил и работал в Коимбаторе, но позже оставил все и ушел в Гималаи. Он принял обет саннясы (формальное отречение от мирской жизни) от гуру из строгой линии «авадхута». Среди практики авадхутов есть дигхамбара-врата (обет носить на себе только небо). В течение многих лет Брахмендра Авадхута медитировал в одиночестве в горах, пока не ему не пришла свыше идея прийти к холму Латагири, возле Чендамангалам, и построить там храм Даттатреи. Он взял своих четырех учеников, и каждый основал собственный ашрам в этой области. Когда я нашел храм, о его поддержании заботилась семья, происходящая от старшего брата Брахмендры Авадхуты.
Их дом был у подножия холма. Я представился и в разговоре спросил, было ли раньше здесь какое-нибудь озеро?
Пожилая женщина, племянница йога, заговорила впервые за эту встречу: «Откуда ты знаешь про озеро?» Я замялся, не зная что сказать. Я стеснялся открыть свой сон. Она открыла ящик стола в античном кабинете и достала какие-то бумаги. Это был пожелтевший эскиз храма и холма, сделанный во время жизни Брахмендры Авадхуты. С одной стороны у подножия холма там было изображено озеро. Сейчас же в этом месте только заросли небольших деревьев.
Указывая на озеро дрожащим шишковатым пальцем, она объяснила: «Когда Свамиджи оставил этот мир, озеро высохло».
Я стал приезжать в Чендамангалам при любой возможности. Я увлекся Даттатреей и Брахмендрой Авадхутой. Мой ум погрузился в парапсихологическую воронку, которая, похоже, исходила от самадхи. Видения и озарения протекали сквозь «мистическую трубу», и иногда этот поток на часы уносил меня от знакомых берегов обычных рассуждений. Если я говорил с другими, находясь в этом состоянии, я мог внезапно открыть секрет из чьего-нибудь прошлого или точно предсказать будущее. Некоторые из местных жителей говорили, что я ясновидящий, другие – что сумасшедший.
Именно в это время я начал изучать философию Адвайты, чтобы лучше оценить уровень осознания, достигнутый Брахмендрой Авадхутой. Я познакомился с его учениками и научился у них всему, чему только было возможно. В ближайшем городе я нашел библиотеку миссии Шивананды Йога, полную книг Адвайтистов, которые я брал целыми охапками.
В декабре 1973 моя жизнь снова приняла загадочный оборот. В праздник я отправился на туристическом автобусе в Махабалипурам, древний портовый город. Махабалипурам расположен примерно в восьмидесяти километрах от Мадраса. В настоящее время он представляет из себя – небольшой сонный курортный городок для отпускников среднего класса и туристов-иностранцев. Но обилие старинных храмов и каменных пещер в этой области показывает, что во времена царей Паллава, примерно полторы тысячи лет назад, здесь был очаг высокой культуры. В сопровождении гида, мы вместе с группой из нашего автобуса осматривали достопримечательности в приятное послеобеденное время.
На обратном пути к автобусу мы ненадолго остановились в Махишамардини Мандапам, укрытии для паломников (мандапа). Эта мандапа была высечена из цельной скалы в одной стороне холма. На сером камне одной из стен был виден потертый барельеф, фигура Вишну, сражающегося с демонами Мадху и Кайтабхой; на противоположной стене была вырезана Деви с восемнадцатью руками, убивающая демона Махишу.
Пока я стоял перед мандапой, меня переполнило чувство «дежа вю». Наш гид вскоре развеял это ощущение своими комментариями, но мой ум уже перешел в другое измерение. Группа уже потянулась к автобусу, и на минуту я остался один. Единственным звуком был соленый ветер, иногда дующий с океана.
Хотя я был здесь физически первый раз, я смутно помнил, что некоторое время назад я видел сон, в котором я говорил с девочкой примерно лет семи, в месте, очень похожем на это. Я сел в мандапе и попытался вспомнить это. Но эта картина не прояснялась в голове.
Стало темнеть. Теперь уж точно мой автобус ушел, а вместе с ним уехал и мой спальный мешок. Но меня это не особо волновало. Пошел дождь, быстро превратив рыжевато-коричневый песок снаружи в вязкую глину. Пожилой лысеющий человек, одетый в белое, спустился вниз по каменистому склону холма и укрылся в мандапе, вскоре пришли ещё две женщины. Когда
