читая биографии величайших деятелей, каких когда-либо создал мир, вы видите, что все они были удивительно спокойные люди: ничто не могло вывести их из равновесия. Если человек сердится, он многого не сделает; не склонный же сердиться всегда работает успешнее. Всякий поддающийся гневу, ненависти, или какой-либо другой страсти, не в состоянии трудиться с пользою; он только изводит себя, не достигая никаких результатов. Наибольшее количество работы производит спокойный, уравновешенный ум.
Веданта указывает идеал, а идеал, как мы знаем, всегда далек от всего реального, или, как говорят, практичного. В окружающей нас среде мы замечаем два стремления: одно приспособить идеал к жизни, и другое – согласовать жизнь с идеалом. Помнить это чрезвычайно важно, так как эти стремления являются для нас серьезными искушениями. Я думаю, что мог совершать только известный род поступков, большая часть которых дурны, будучи результатом страстей, гнева, ненависти или эгоизма. И вот, если кто-нибудь придет ко мне проповедовать идеал, прежде всего требующий, чтоб я отказался от своего эгоизма, от потворства своим страстям, я найду этот идеал непрактичным. Но когда человек явится с идеалом, оправдывающим мой эгоизм, примиряющим меня со всеми моими подлостями, я тотчас обрадуюсь и с жадностью наброшусь на его идеал: он окажется для меня самым подходящим. Слову «практический», подобно слову «правоверный», придается разное значение. «Моя религия – правоверна, ваша – ересь». То же и с практичностью. Только то и практично, что я считаю таким. Если я лавочник, для меня единственное практичное занятие – торговля. Если я вор, я считаю практичным знанием только умение красть; все остальное непрактично. Все мы употребляем слово «практичный» в применении к тому, что мы в данном положении и обстоятельствах можем делать. Поэтому я попрошу вас усвоить, что Веданта, хотя и чрезвычайно практична, но только в смысле идеала. Проповедуемый ею идеал, как он ни высок, не недостижим, и все-таки он достаточно высок для идеала. Результат всего учения Веданты выражается в словах: «Ты – Тот!», т.е., ты – Бог! Все отдельные ее рассуждения и умозаключения приводят нас к понятию о душе, чистой и всеведущей; она нам показывает, что такие суеверные представления, как рождение и смерть, чистая нелепость, когда мы говорим о душе. Душа никогда не рождается и никогда не умирает, и такие мысли, как «я должен умереть», или «я боюсь умереть», – просто предрассудки. Предрассудок также мысль: «я не могу это сделать или не сделать». Я могу сделать все. Веданта прежде всего говорит человеку, чтоб он верил в себя. Некоторые религии называют человека, неверующего в личного Бога, атеистом; Веданта же говорит, что атеист тот, кто не верует в себя. Атеизмом Веданта называет отсутствие веры в величие вашей собственной души. Для многих это, без сомнения, ужасная идея, и большинство из нас думает, что такой идеал никогда не может быть достигнут; но Веданта утверждает, что он достижим для каждого из нас. Ни различие расы, пола, или возраста, ни что-либо другое не составляет препятствия к осуществлению этого идеала, так как эта философия показывает, что он уже осуществлен.
Все силы во вселенной уже принадлежат нам. И мы сами закрываем себе руками глаза и кричим, что темно. Знайте, что вокруг нас нет тьмы. Уберите руки от глаз, и вы увидите, что свет всегда окружал вас, а тьма и слабость никогда не существовали. Мы безумцы, когда кричим, что мы слабы; безумцы, когда кричим, что мы порочны. Веданта настаивает, что не только этот идеал осуществим, но что он всегда был таким, и что, представляясь идеалом, он на самом деле действительность, наша собственная природа. Все прочее, что вы видите, не настоящее, фальшивое. Говоря: «я ничтожное смертное существо», вы говорите неправду, обманываете, гипнотизируете себя, заставляя думать, что вы нечто гадкое, слабое, жалкое.
Веданта не признает никакого греха, никакого заблуждения и утверждает, что величайшее заблуждение является только тогда, когда вы говорите, что вы слабы, что вы грешное, несчастное создание, или что у вас нет силы, и вы не можете сделать то или это. Всякий раз, когда вы думаете так, вы, так сказать, приклепываете лишнее звено к цепи, которая удерживает вас внизу, накладываете на вашу душу новый слой гипноза. Поэтому неправ тот, кто думает, что он слаб или порочен: он вносит в мир дурную мысль. Мы не должны забывать, что Веданта вовсе не старается примирить с настоящей жизнью, жизнью гипноза, ложною жизнью, которую мы считаем идеалом; эта фальшивая жизнь должна исчезнуть, а вместо нее должна проявиться и засиять реальность, всегда находящаяся позади нее. Ни один человек не становится чище: он только кажется более или менее чистым, в зависимости от большего или меньшего проявления его совершенной чистоты. Зло спадает, и природная чистота души начинает проявляться. У нас уже есть бесконечная чистота, равно как свобода, любовь и могущество.
Веданта говорит также, что это может быть осуществлено не только в дебрях лесов или в глубинах пещер. Мы только что видели, что первые, открывшие нам эти истины, не жили ни в лесах, ни в пещерах и даже не вели обыкновенный образ жизни. Наоборот, есть полное основание думать, что это были самые занятые люди, командовавшие армиями, занимавшие троны и заботившиеся о благосостоянии своих подданных, и это во дни абсолютных монархий, а не теперь, когда короли, в большинстве случаев, уравнены в своем влиянии на ход событий с теми эффектными, но лишенными всякого значения фигурами, которые помещались раньше на носовой части кораблей… И при всем том они находили время обдумывать эти идеи, осуществлять их и проповедовать человечеству. Насколько же осуществимее они для нас, чья жизнь, сравнительно с их жизнью, постоянный досуг! Для нас позор, что мы не можем их осуществить, имея все время сравнительно свободным и очень мало дела. Мои нужды – ничто, по сравнению с нуждами каждого из тех древних абсолютных монархов. Можно ли сравнивать требования от меня с тем, что требовалось от Арджуны на поле сражения при Курукшетре, когда он командовал огромной армией и все-таки находил время, среди шума битвы, беседовать о самых высших философских вопросах и проводить их в жизнь. Мы, в нашей, сравнительно свободной и значительно более легкой и удобной, жизни, не имеем права делать меньше. Большинство из нас имели бы больше, чем мы думаем, возможности делать добро, если бы только захотели употребить на это наше время. При желании и том количестве свободного времени, которым располагаем, мы в течение этой жизни достигли бы двухсот идеалов. Но мы не должны принижать идеал до действительности. Это один из самых опасных, незаметно вкрадывающихся, соблазнов. Он является к нам в образе лиц, оправдывающих нас и подсказывающих нам специальные извинения для каждого нашего безумного желания, пока мы не станем думать, что мы сами представляем собою единственный идеал, какой только может быть у нас. Но это не так. Веданта учит не этому. Действительность, наоборот, должна приноравливаться к идеалу, настоящая жизнь – к жизни вечной.
Следует всегда помнить, что главная идея Веданты – Единство. Ни в чем нет двух: нет двух жизней, ни даже двух родов жизни для двух разных миров. В некоторых Ведах говорится о небесах, но это только в начале; а дальше, когда доходит дело до самых высших идеалов их философии, все такие вещи отбрасываются. Есть только Одна Жизнь, Один Мир и Одно Существование. Все представляет собою Единство, и различие бывает только в степени, а не в роде. Отличие одной жизни от другой – не различие в роде. Веданта решительно отвергает идеи, вроде той, что животные представляют собою нечто совсем особое от людей, и что они сотворены Богом, чтобы служить для нас пищею.
Некоторые люди были настолько добросердечны, что основали общество противников вивисекции, и, когда я однажды спросил члена этого общества: «Как это, мой друг, вы считаете законным убивать животных для еды и недозволенным убить одно или два из них для научных исследований?» Он отвечал мне: «О, животные даны нам в пищу, вивисекция же – это нечто ужасное». Но единство включает и всех животных. Если бессмертен человек, то бессмертны и животные, Различие здесь только в степени, а не в роде. Амеба то же самое, что и я: разница между нами в степени, а не в роде, и – с точки зрения высшей жизни – все это различие исчезает. Человек может видеть огромную разницу между стеблем травы и маленьким деревом, но, если вы подниметесь очень высоко, то трава и самое большое дерево покажутся вам одним и тем же. С самой высшей точки зрения, таким же образом, все идеалы одинаковы, и, если вы верите, что есть Бог, то самое низшее животное и высочайшее Его творение должны быть одинаковы, иначе Он вовсе не Бог. Бог, пристрастный к Своим детям, которые называются людьми, и такой жестокий к детям же, называемым животными, был бы хуже демона. Я скорее согласился бы сто раз умереть, чем поклоняться такому богу. Вся моя жизнь была бы войною против такого бога. Но это не так. Те, кто говорит это, не знают, что говорят. Это бессердечные люди, не ответственные вследствие своего невежества. Здесь вы видите употребление слова «практический» в ложном смысле. Мы нуждаемся в еде. Я сам могу не быть строгим вегетарианцем, но мне понятен идеал. Когда я ем мясо, я знаю, что это дурно. Если меня к этому даже принуждают обстоятельства, я все-таки сознаю, что это дурно. Но это не то, что принижать идеал к действительности и стараться оправдывать свою слабость. Я при этом не тяну идеала вниз. Идеал заключается в том, чтобы не есть мяса, не причинять страданий никакому существу. Животные, будь то кошка или собака, мои братья. Если вы так смотрите на них, вы сделали шаг вперед к братству всех душ, не говоря уже о братстве людей. Но это рассуждение назовут ребячеством, и оно многим придется не по вкусу, потому что проповедует отказаться от действительности и подняться выше, к идеалу. Если же вы предложите теорию, примиряющую ваше теперешнее поведение с идеалом, вам скажут, что она очень практична, В человеческой натуре есть ужасная склонность к консерватизму: мы не любим делать ни одного шага вперед. Человечество представляется мне собранием людей, замерзающих в снегу, о которых я когда-то читал. Говорят, что они чувствуют сильный позыв ко сну и, когда их стараются насильно разбудить, говорят: «Дайте
