век, когда весь свет по горло сыт диспутами и сектами. Эта секта пока еще слишком мала, чтобы добиться свободы публичных собраний, но, без сомнения, она ее добьется, если станет более многочисленной. Однако сейчас все настолько ко всем этим вещам равнодушны, что новую или обновленную религию не ждут никакие удачи. Не забавно ли, что Лютер40, Кальвин41 и Цвингли42 — одним словом, все нечитабельные писатели основали секты, раздиравшие Европу на части, что невежественный Магомет43 основал религию в Азии и Африке, а в то же время господа Ньютон, Кларк, Локк44, Леклерк45 — величайшие философы и лучшие стилисты своего времени — едва-едва сумели добиться создания небольшой паствы, вдобавок редеющей с каждым днем!
Вот что значит кстати явиться в мир. Если бы кардинал де Рец46 появился вновь в наше время, он наверняка не взбунтовал бы даже десятка парижских женщин. Если бы вновь народился Кромвель — тот, кто велел обезглавить своего короля и сам стал правителем, — он был бы обыкновенным торговцем в Лондоне.
Письмо восьмое
О ПАРЛАМЕНТЕ
Члены английского парламента любят сопоставлять себя при каждой возможности с древними римлянами.
Совсем недавно г-н Шиппинг47 начал свою речь в палате общин следующими словами: «Величие английского народа были бы попрано и т.д». Необычность такого способа выражения вызвала громовой хохот; однако Шиппинг. ничуть не смутившись, твердо повторил те же слова, и смеха уже не последовало. Признаюсь, я не усматриваю ничего общего между тем и другим правлением; правда, в Лондоне существует сенат, членов которого подозревают (несомненно, ошибочно) в том, что они при случае продают свои голоса точно так же, как это делалось и Риме. Вот и все сходство, во всем же остальном два этих народа представляются мне в корне различными, будь то в хорошем или дурном. Риму была совершенно неведома ужасающая нелепость религиозных войн, гнусность эта была сохранена для благочестивых проповедников самоуничижения и терпения. Марий48 и Сулла49, Помпеи50 и Цезарь51, Антоний52 и Август53 сражались вовсе не из-за спора о том, должны ли фламины54 носить свое облачение поверх тоги или под ней, а священные цыплята, для того чтобы предзнаменования были верны, есть и пить или же только есть. Англичане, наоборот, готовы повесить друг друга во имя своих устоев и истребляли друг друга в боевом строю из-за споров подобного рода. Епископальная церковь и пресвитерианство на определенный период заставили этих серьезных людей потерять головы. Я представляю себе, что подобных глупостей более там не случится; горький опыт, кажется мне, их умудрил, и я не замечаю у них больше ни малейшего желания лезть на рожон из-за силлогизмов.
А вот и еще более существенное различие между Римом и Англией, полностью говорящее в пользу этой последней, а именно, плодом гражданских войн в Риме было рабство, плодом английских смут — свобода. Английская нация — единственная на Земле, добившаяся ограничения королевской власти путем сопротивления, а также установившая с помощью последовательных усилий то мудрое правление, при котором государь, всемогущий, когда речь идет о благих делах, оказывается связанным по рукам и ногам, если он намеревается совершить зло; при котором вельможи являются грандами без надменности и вассалов, а народ без смут принимает участие в управлении.
Палата лордов и палата общин являются посредниками нации, король верховным посредником. Этого равновесия недоставало римлянам, вельможи и народ постоянно были там между собой разделены, причем отсутствовала посредническая власть, которая могла бы устанавливать между ними согласие. Римский сенат, исполненный неправедного и достойного кары чванства, мешавшего ему хоть чем-нибудь поступиться в пользу плебеев, владел единственным в своем роде секретом, помогавшим ему отстранять их от правления, а именно: он постоянно занимал плебеев внешними войнами. Сенаторы смотрели на Народ как на дикого зверя, которого необходимо было натравливать на соседей, дабы он не пожрал своих господ; так величайший порок правления римлян сделал из них завоевателей: поскольку они были неудачливы у себя дома. они стали господами мира, пока в конце концов их раздоры не сделали их рабами.
Правление Англии не создано ни для столь величавого блеска, ни для столь мрачного конца; цель его вовсе не в блистательной глупости завоеваний, наоборот, цель эта состоит в том, чтобы такое завоевание не совершили ее соседи; народ этот ревниво блюдет не только свою свободу, но и свободу других народов. Англичане ожесточились против Людовика XIV55 единственно потому, что они приписывали ему честолюбивые чаяния. Они пошли на него войной просто так, без какой бы то ни было особой заинтересованности.
Без сомнения, установить свободу в Англии стоило недешево. Идол деспотической власти был потоплен в морях крови: однако англичане вовсе не считали, что они слишком дорого заплатили за достойное законодательство. Другие нации пережили не меньше смут и пролили не меньшее количество крови; но кровь эта, которую они проливали за дело своей свободы, только крепче сцементировала их рабство.
То, что стало в Англии революцией, в других странах было не более как мятежом: какой-нибудь город — будь то в Испании. Берберии или Турции становится под ружье во имя защиты своих привилегий, и тотчас же его подавляют наемные солдаты, палачи вершат казни, а оставшейся в живых части нации остается лишь целовать свои цепи. Французы считают, что правление на этом острове более бурно, чем море, омывающее его берега, и это верно; но происходит это лишь тогда, когда король сам вздымает бурю, когда он хочет стать хозяином судна, на котором он всего только главный кормчий. Гражданские войны во Франции были продолжительнее, ожесточеннее и изобильнее преступлениями, чем такие же войны в Англии; но ни одна из этих гражданских войн не имела своей целью мудрую свободу.
В гнусные времена Карла IX56 и Генриха III57 речь шла лишь о том, чтобы выяснить, будут ли французы рабами Гизов58. Что касается последней Парижской войны59, то она заслуживает лишь того, чтобы быть ошиканной; мне так и видятся школяры, взбунтовавшиеся против ректора колледжа, за что в конце концов они и были высечены розгами; кардинал де Рец, исполненный боевого духа, заслуживающего лучшего применения, взбунтовался без всякого видимого повода; он был мятежником без определенного плана, вождем партии, не имеющей армии, заговорщиком ради заговора, и казалось, что он затеял гражданскую войну лишь ради собственного своего развлечения. Парламент не понимал ни того, что он хочет, ни того, что ему не угодно. Он всполошил войска приказом об их аресте, он их разбил, он угрожал, просил прощения, объявил в качестве награды голову кардинала Мазарини60. а вслед за этим явился приветствовать его во время торжественной церемонии. При Карле IX61 наши гражданские войны были жестокими, во времена Лиги62-омерзительными, в период же Фронды война была просто смешной.
Более всего во Франции ставят в упрек англичанам казнь Карла I63, хотя его победители поступили с ним так, как поступил бы с ними он сам, если бы был удачлив.
Наконец, взгляните, с одной стороны, на Карла I, побежденного в честном бою, взятого в плен, судимого и осужденного в Вестминстере, а с другой — на императора Генриха VII64, отравленного своим капелланом во время причастия, на Генриха III, убитого монахом — орудием ярости целой партии, а также на тридцать убийств, замышлявшихся против Генриха IV65, причем несколько покушений было осуществлено, и последнее из них лишило, наконец, Францию этого великого короля. Взвесьте все эти преступления и судите сами.
Письмо девятое
О ПРАВИТЕЛЬСТВЕ
Счастливое это сочетание в правлении Англии, это согласие, существующее между общинами, лордами и королем, было не всегда. Английская земля долго оставалась рабыней — римлян, саксов, датчан, французов. Особенно Вильгельм Завоеватель правил железной рукой, он распоряжался жизнью и состоянием своих новых подданных, словно восточный монарх. Он запретил под страхом смерти всем без исключения англичанам разжигать огонь и освещать свои дома после восьми часов вечера, и они не смели этого делать, хотя оставалось непонятным, стремился ли он таким образом предупредить возможность ночных сборищ или же решил при помощи столь нелепого запрета доказать, как велика может быть власть одного человека над другими.
Правда, до и после Вильгельма Завоевателя66 англичане имели парламенты, и они этим похваляются, словно сборища эти, именовавшиеся и тогда парламентами и состоявшие из церковных тиранов и мародеров, называвших себя баронами, были стражами свободы и общественного благополучия.
Варвары, хлынувшие с берегов Балтийского моря на прочую часть Европы, принесли с собой обычай этих генеральных штатов, или парламентов, по поводу которого бывает столько шума, но который очень мало известен. Правда, короли в тс времена вовсе не были деспотами, но народ не меньше от этого изнывал в жалком рабстве. Главари этих дикарей, опустошивших Францию, Италию, Испанию, Англию, провозгласили себя монархами; их предводители разделили между собой земли побежденных, откуда и возникли маркграфы, лорды, бароны — все эти маленькие тираны, зачастую оспаривавшие у своих королей шкуру, сдиравшуюся ими со своих народов. Это были хищные ястребы, сражавшиеся с орлом за право пить кровь голубок; таким образом, каждый народ имел сто тиранов вместо одного господина. Священники тотчас же вошли в долю. Во все времена уделом галлов, германцев, островитян Англии было подчиняться власти своих друидов и сельских старост- старинной разновидности баронов, однако с менее тираническими наклонностями, чем их наследники. Упомянутые друиды называли себя посредниками между божеством и людьми, они издавали законы, отлучали от культа, осуждали на казнь. Постепенно в правление готов и вандалов их власть сменилась властью епископов. Во главе епископов встали папы и с помощью своих бреве, булл и монахов заставили трепетать королей; они их низлагали, подсылали к ним убийц и вытягивали из них все деньги, которые можно было получить от Европы. Слабоумный Инас67, один из тиранов английской гептархии, был первым, кто во время паломничества в Рим обязался платить динарий святого Петра (в переводе на нашу монету это было примерно одно экю) за каждый дом на своей территории. Весь остров тотчас же последовал этому примеру; Англия мало-помалу превратилась в провинцию папы, святой отец посылал туда время от времени своих легатов, чтобы взимать там непомерные подати. Иоанн Безземельный68 в конце концов в приличной форме уступил свое королевство его святейшеству, который отлучил его от церкви; бароны же, не усмотрев в этом для себя выгоды, изгнали этого жалкого короля и посадили на его место Людовика VIII69, отца Людовика Святого70, короля Франции; однако очень скоро они разочаровались в этом новоявленном короле и заставили его уплыть восвояси.
В то время как
