постоянной угрозой обезземеления. Структура аристократии довольно сходна (отличие заключается лишь в военном могуществе античной городской аристократии), но структура демократии в корне различна. При помощи тех же приемов Вебер сопоставляет городское развитие средневековой Италии, Германии, Франции, Англии, показывая относительное своеобразие возникновения города в каждой из этих стран, его социальной структуры и эволюции. При этом Вебер исходит здесь из итальянского города как основного типа, сравнивая с ним немецкий, французский, английский город. Итальянский город достиг наибольшей самостоятельности, некоторые итальянские города стали даже и в политическом отношении городами-государствами. Английский город почти никогда не пользовался полной автономией Между этими двумя полюсами Вебер располагает немецкие и французские города, достигавшие той или иной степени корпоративной автономии. Для ориентировки в этих сопоставлениях Вебер пользуется еще одной парой идеально-типических понятий береговой город (Kustenstadt) и континентальный, промышленный (Binnen- und Industnestadt). Сравнение городской эволюции в разных странах средневековой Европы приводит Вебера к следующему основному выводу несмотря на все различия, круг развития 651

средневекового города в одном отношении универсален «в эпоху Каролингов города были почти исключительно только округами управления с известными особенностями сословной структуры, и в современном патримониальном государстве они вновь сильно приблизились к этому положению и выделяются лишь корпоративными правами, в промежутке между этими двумя эпохами они везде были в той или иной мере коммунами с автономной хозяйственной политикой»38. Характеризуя импульсы хозяйственной политики средневекового города и античного полиса, Вебер опять пускает в ход обе пары противоположных идеально-типических понятий и прилагает их к разным стадиям развития в разных странах. Городская хозяйственная политика определяется 1)тем, является ли город преимущественно Produzentenstadt или Konsumentenstadt, или же носит двойственный потребительски -производственный характер (что нередко имело место в средневековье), 2) своеобразием социальной структуры города, 3) его отношением к округе. Учитывая все эти условия и прилагая к хозяйственной политике на разных стадиях развития полиса и средневекового города обе пары идеально-типических понятий, получим: хозяйственная политика средневекового города ранней и поздней поры (т. е. политика средневекового Konsumenten-Geschlechterstadt на первой стадии и средневекового Produzenten- и Plebejerstadt на второй стадии); хозяйственная политика античного полиса ранней эпохи (эпохи Plebejer- Produzentenstadt) Но сказанное еще недостаточно объясняет причины той исключительной исторической насыщенности, которой отличается работа Вебера о городе, несмотря на ее типологический характер Выше мы подчеркнули сочетание сравнительно-исторического и идеально-типического методов в этой работе и попутно указали, что социальную борьбу внутри города Вебер рассматривает чисто каузально. Мало того, он рассматривает ее совершенно так же, как это делается в самом специальном историческом исследовании. Каждый конкретный процесс развития итальянского, немецкого, античного и пр. города изображен каузально и рассмотрен конкретно- исторически со всем тем вниманием к индивидуальному и своеобразному, какого он заслуживает. И это-то конкретно-историческое, каузальное рассмотрение отдельных процессов вставлено в рамки сравнительно-исторических параллелей, освещенных идеально -типически оно — не простой материал для этих параллелей, а, наоборот, их живое историческое содержание Картина вставлена в известные рамки, написана на известном фоне, но от этого она не только не теряет ни одного из своих оттенков, но, напротив, выигрывает в яркости и выразительности. В этом сочетании каузального, типологического и идеально-типического рассмотрения конкретных процессов и 652

заключается весь секрет исторической насыщенности «эмпирической социологии» Вебера и широты ее социологического кругозора. Этим объясняется и то обстоятельство, что, взявшись за такую скользкую тему, как «город вообще», Вебер не впал в вульгарный социологизм и не стал, например, сравнивать современные города с античными по каким-либо чисто формальным признакам, как это любят делать представители некоторых специфически социологических дисциплин Вебер с самого начала строго ограничил самое понятие города, о котором идет речь в его работе он изучает «город» как явление своеобразное, чем-то отличающееся от прочих общественных явлений данной эпохи и страны. Поэтому он рассматривает город как автономную корпорацию, как коммуну с самостоятельной хозяйственной политикой и по этой причине оставляет в стороне города современности и эпохи Каролингов, а также римские города и города азиатского Востока. Самый характер задачи, самая постановка вопроса в работе Вебера уже обусловливает необходимость изучения города в контексте всего общественного строя данной эпохи и страны. Таким образом, Вебер изучает не «город вообще», а сравнивает города вполне определенных, исторически сложившихся общественных формаций, рассматривая городское развитие как одну из сторон общего процесса эволюции этих формаций.

5. Заключительные замечания

Нам остается подвести итоги и наметить задачи дальнейшего изучения Макса Вебера. Анализ двух его социологических работ обнаружил своеобразие его методики. Изучение общественных явлений и исторических процессов под углом зрения «базиса — надстройки» осложнено у Вебера «идеально-типическими» построениями и сравнительно-историческими параллелями. Те промежуточные звенья, которые он вдвигает между «базисом» и «надстройкой», дают ему возможность конкретно изобразить опосредствованное влияние первого на второе во всей его сложности. А «идеальные типы» служат ориентирующей нитью, при помощи которой можно разобраться в этой сложности. Благодаря их умелому применению Вебер не только улавливает сложные взаимоотношения общественных явлений, но и отыскивает в них основные линии развития, служащие ему для широких типологических построений. Эти основные линии выступают сквозь пеструю ткань конкретных причинных связей, но так, что эта ткань видна во всей ее наглядности и во всем ее историческом своеобразии. Схема не поглощает без остатка историческую действительность (как обычно бывает со схемами и как случилось, например, 653

со схемами Зомбарта и Бюхера), и конкретное изображение этой действительности не нарушает стройности схемы. Тем самым практически разрешен вековой спор социологии с историей и показано, что, с одной стороны, нет и не может быть никакой научной социологии, которая не строилась бы на фундаменте истории, а с другой стороны, всякая научная история не может удовлетвориться одним только изображением неповторяемого и своеобразного. Его изображение входит, конечно, в задачи истории, но отнюдь не является единственной ее целью, ибо история стремится не только изображать индивидуальное само по себе, но и отыскивать общее в индивидуальном и индивидуальное в общем. Таким образом, можно было бы сказать, перефразируя слова Марианны Вебер, что Макс Вебер в своей методической практике преодолел не исторический материализм, а Риккертову логику наук о культуре. Заимствовав логические предпосылки своей исследовательской работы у Риккерта, Вебер в течение всей жизни все более и более удалялся от изображения неповторяемого как самоцели — он шел к социологическому освещению исторических явлений, и на этом новом пути его руководителем оказался Маркс, «категории которого он умел применять, как редко кто иной»39, объявив их, правда, лишь эвристическим приемом. Это преодоление Риккерта на практике удалось Веберу в значительной мере благодаря применению «идеально-типических» понятий. Кроме того, «идеально-типический» характер схем Вебера и каузальный контроль этих схем позволили ему сочетать их с точным изображением конкретных процессов во всей их индивидуальности. Таким образом, «идеально-типические» понятия в двух отношениях сыграли существенную роль в методической практике Вебера. Как же мыслил себе сам Вебер логическую структуру «идеально-типических» понятий? Являются ли эти понятия изобретением Вебера или только его открытием, которое дало ему возможность сознательно применять их благодаря точному анализу их логической структуры, заменившему бессознательное пользование ими у его предшественников? Как представлял себе Вебер теоретически связь «идеально-типического» и каузального рассмотрения исторических явлений? И наконец, какие особенности логической структуры «идеальных типов» дали ему возможность преодолеть логику Риккерта на практике и избегнуть схематизма? Ответа на эти вопросы мы будем искать в логике Макса Вебера. Ее разбор составит содержание второй части нашей работы40. 654

Примечания

Впервые опубликовано: «Под знаменем марксизма», 1927, № 9 и 12.

1 Русский перевод: Риккерт Г. Границы естественно- научного образования понятий. Спб., 1903 -Ред. 2 Настоящая работа не имеет целью дать исчерпывающее всестороннее освещение научного творчества М. Вебера во всем его объеме. В намерения автора не входило также чисто историческое изучение генезиса его мировоззрения. Задача предлагаемой статьи значительно уже — выделить из богатого идейного наследства М. Вебера то, что представляется автору особенно ценным, и указать, какие выводы могут быть сделаны из некоторых идей и методологических приемов М. Вебера. 3 «Gesammelte Aufsatze zur Religionssoziologie», l-lll. Tubingen, 1920- 1924 (далее -RS). 4 «Wirtschaftsethik der Weltreligionen». 5 Сказанному отнюдь не противоречит известное замечание Маркса: «Даже всякая история религии, абстрагирующаяся от этого материального базиса, — некритична. Конечно, много легче посредством анализа найти земное ядро туманных религиозных представлений, чем, наоборот, из данных отношений реальной жизни вывести соответствующие им религиозные формы. Последний метод есть единственно материалистический, а следовательно, единственно научный метод» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т. 23, стр. 383). Наши соображения вовсе не имеют целью доказать, что нахождение «земного ядра… религиозных представлений» может и должно заменить «выведение их из данных отношений реальной жизни»; мы хотим лишь указать на то, что оба метода, намеченных Марксом, требуют предварительного изучения содержания самих религиозных представлений и структуры религиозных форм. 6 Wahlverwandtschaft (Избирательное сродство). 7 «Установленная нами здесь связь отнюдь не является чем-то «новым»…, разительно обратное, а именно: совершенно необоснованные сомнения в правильности этого тезиса». 8 В. Franklin. Necessary hints to those that would be rich; Idem. Advice to a young tradesman.

9 В. Franklin. Advice to a young tradesman. 10 B. Franklin. Necessary… 11 Источниками для характеристики кальвинизма ему служат: «Westminster Confession» 1647 г. и богословские трактаты Бейли, Ричарда Бакстера, Бениана и др. 12 Любовь к ближнему должна служить лишь прославлению Бога, а не того, что рукотворно; поэтому, любя ближнего, следует заботиться не столько о личном счастье этого ближнего, сколько о том, как бы лучше угодить Богу. Этот ход мыслей привел к следующему тезису, толкующему любовь к ближнему таким образом, что она превращается в свою прямую противоположность: «Добрые дела, совершаемые для какой бы то ни было иной цели, кроме прославления Бога, греховны» («Hanserd Knollys Confession», West Chester (Pa), 1827, ch. XVI- RS, I, S. 100, Anm. 2). 13 «Как познать самого себя? Только не путем наблюдения над собой, а отдаваясь делу. Попробуй исполнить свой долг, и сразу узнаешь себе цену. В чем же долг? В требовании дня» (И.В. Гёте. Из моей жизни. Поэзия и правда. М., 1969, стр.3). — Ред. 14 Богатство как результат выполнения профессионального долга, призвания, не только этически дозволено, но даже обязательно. Притча о том рабе, который зарыл свой талант в землю, казалось, прямо говорила

655

именно об этом. Хотеть быть бедным, с точки зрения пур танина, то же самое, что хотеть быть больным. 15 «Отречься должен ты, отречься»; «приобретать должен ты, приобретать» (ред.). 16 Однако здесь аскеза являлась той силой, «что без числа творит добро, всему желая зла». (И. Гёте. Фауст… Пер.