сеньора особенно естественно по отношению к горожанам; ведь мы видели, что основание города сеньор рассматривал нередко как выгодное предприятие. С другой стороны, так же естественно, что как раз горожане, достигшие уже большой экономической силы, не хотели быть объектом целей сеньора. А так как они были в то же время вооруженными людьми, то в силу именно этого соединения в их руках военной и экономической мощи им и удалось добиться своей цели и создать городскую автономию. «Все conjurationes, — пишет Вебер, — были объединениями вооруженных слоев городского населения. Это было решающим в положительном смысле моментом» (S.543). Если мы попробуем задать себе теперь вопрос, к какой же теории возникновения городского строя средних веков примыкает Вебер, нам трудно будет сразу на него ответить. Следя за построением нашего автора, мы даже вовсе забыли бы о существовании этих теорий, если бы он сам в одном месте вскользь не напомнил нам о них. Этим мы вовсе не хотим умалить значение упомянутых гипотез: может быть, только на их основе и стало возможно построение Вебера. Но как далеко он ушел от них! Город не произошел ни из вотчины, ни из общины, ни из бурга, ни из рынка, а из того, и другого, и третьего одновременно — вот как можно охарактеризовать его вывод. Или, точнее: город, и в частности средневековый город, возник как результат сложных, перекрещивающихся процессов — экономических, социальных и военно-политических — и сразу же выступил на сцену в виде сложного комплекса явлений, в котором нашли себе место те различные силы развития, которые его создали и вызвали к жизни. Дело обстояло не так, что корнем, исходной точкой роста города было то или иное явление — цех, рынок, бург и т. д., — а из него путем постепенного усложнения вырос стебель и на нем расцвел цветок — сложившийся город во всем его многообразии и своеобразии. Нет, как раз наоборот: все силы развития, все элементы, из которых построился город, даны в самом начале процесса. Самый процесс заключался лишь в их дальнейшем развитии и известном комбинировании этих элементов в определенную систему, называемую городом. Интересно отметить, что и Допш во втором издании своей работы «Хозяйственное развитие Каролингской эпохи»7 склонен считать основами городского развития те же явления, что и Вебер (рынок, бург, общину, вотчину). Это легко объяснимо: ведь такое построение напрашивается само собой как попытка подвести итоги четырем главным теориям городского 665
развития (общинной, вотчинной, рыночной и бурговой). Такую попытку делают и Допш, и Вебер Но какая глубокая разница. В то время как Допш не идет дальше того простого наблюдения, что в каждой теории есть зерно истины, Вебер связывает их положительные результаты в одну широкую и цельную картину. Эта картина явилась результатом сопоставления различных черт и явлений, присущих разным городам — как античным, так и средневековым. Если, однако, сделать дальнейший шаг к конкретизации построений, то придется разделить города на разные группы, причем произвести это деление в различных направлениях – в экономическом, социальном, военно-политическом. В первом случае критерием или основанием деления будет служить преобладание тех или иных целей экономической деятельности (потребительных или производительных), во втором — та или иная форма взаимоотношений основных слоев городского населения, наконец, в третьем — та или иная степень военно-политической мощи города В форме такого подразделения на виды и группы удобно описать и осветить все многообразие городской жизни в разные времена, а затем на основании такого описания попытаться сформулировать понятие городского хозяйства и объяснить смысл, причины и цель хозяйственной политики городов (Stadtwirtschaftspolrtik). При этом надо, однако, все время твердо помнить, что «типы» городов не соответствуют в каждом случае какой-либо исторической конкретности, а суть лишь разрезы действительности, искусственно произведенные в целях удобства описания и классификации, что в одном и том же конкретном городе могут совмещаться черты различных типов и что, наконец, переходы везде текучи (Die Ubergange sind uberall flussig — любимая фраза Вебера) II
В экономическом отношении Вебер делит город на две основные группы город потребителей (Konsumentenstadt) и город производителей (Produzentenstadt). Это не значит, конечно, что в Konsumentenstadt живут только потребители, а в Produzentenstadt — только производители, и те и другие имеются налицо в городах обоих типов. Но в Konsumentenstadt шансы на прибыль (Erwerbschancen) для производителей или купцов определяются присутствием на месте крупных потребителей (Grosskonsumenten), как бы различно они ни были экономически организованы, т. е. эти шансы косвенно или прямо зависят от покупательной силы княжеских или иных крупных домов 666
Различные Konsumentenstadte отличаются друг от друга в зависимости от того какие именно социальные слои являются крупными потребителями. В роли таких Grosskonsumenten могут выступать либо сеньоры со свитой из вассалов (Furstenstadt) либо чиновники (пример — Пекин), либо крупные землевладельцы-рантье проживающие в городах доходы со своих владений (Москва до 1861 г.) либо, наконец, городские рантье, т.е. представители городской аристократии в руках которой сосредоточиваются городские земельные ренты (stadtische Grundrenten) обусловленные монопольным положением городских земельных участков в процессе обмена (durch monopolistische Verkehrslage von Stadtgrundstucken bedingt) и таким образом, косвенно имеющие своим источником как раз городское ремесло и торговлю (последний вид был очень распространен во все времена, особенно в древности и в средние века). Для Produzentenstadt, напротив характерно то обстоятельство что рост населения и покупательная сила его покоятся либо на наличии фабрик или мануфактур обеспечивающих городские территории (современный тип — Эссен) либо на наличии промышленной деятельности в форме ремесла (Gewerbe in Form des Handwerks) причем товары высылаются вовне (nach auswarts versendet werden — der asiatische, antike und mittelalterliche Typus) «Это — ремесленный город (Gewerbestadt), в котором крупными потребителями являются предприниматели или торговцы и рантье а массовыми потребителями — рабочие и ремесленники». Ему противостоит город торговцев (Handlerstadt), где покупательная сила крупных потребителей покоится либо на том что они прибыльно сбывают на местном рынке чужие продукты (Gewandschneider средних веков), либо напротив, местные продукты продают за пределы города либо наконец, приобретая чужие продукты сбывают их сами вовне при помощи применения складочного права (Stapelung) на месте или без такового (города — посредники торговли — Zwischenhandelstadte). Итак и здесь и там мы имеем потребителей и производителей, причем последние, как само собой разумеется, являются конечно везде в то же время и потребителями .Но важно то от чего зависит Erwerbschancen, а следовательно, и покупательная сила населения определяется ли она присутствием вотчинников и рантье, образующих рынок для ремесла дающих ему работу и тем самым заработок ремесленникам, становящимся также в первую очередь потребителями, или же она объясняется наличием сильно развитого ремесла, реализующего свою продукцию и на местном рынке и в окрестности, и дающего покупательную силу занятому им населению. В первом случае если брать его в типическом виде, не соответствующем вполне конкретной действительности, 667
ремесленная деятельность служит лишь средством пропитания и поддержания Existenzminimum (минимума существования) для занятого им населения, т. е. ремесленники живут за счет тех средств, которые перепадают им от представителей знати в виде платы за их товары или в виде заработка (в случае работы на заказ). Здесь ремесленник ближе к типу рабочего, чем к типу предпринимателя, хотя бы даже мелкого. Во втором случае ремесленник производит в конечном итоге в расчете не столько на вотчинников и рантье, сколько главным образом на своих же собратьев — ремесленников и торговцев, только другой профессии. Специализация и профессиональное разделение труда в этом случае зашли уже далеко: ремесленники одних цехов становятся покупателями товаров, произведенных другими, т. е. потребителями продуктов промышленного производства, а не только приобретателями средств пропитания. Деньги, вырученные за работу, идут уже не только на потребительные цели, но и на производственные; ремесло является особым видом мелкой промышленности, и производительная роль ремесленников имеет большее значение в экономической жизни города, чем их потребительная роль. Ремесленники в этом случае — по преимуществу производители, и город есть Produzentenstadt. Итак, принадлежность города к тому или иному экономическому типу в значительной мере зависит от социальной природы городского населения: при преобладании в городе землевладельческой аристократии имеем город потребителей (Konsumentenstadt), при преобладании ремесленников – город производителей (Produzentenstadt), а при преобладании торговцев — Handlerstadt. А отсюда, в свою очередь, следует, что намеченные типы могли соответствовать различным стадиям развития города: первый тип -той стадии, которую Вебер называет в дальнейшем городом аристократических родов (Geschlechterstadt), а второй тип — стадии плебейского города Plebejerstadt). Но и население плебейских городов не состоит исключительно из одних ремесленников, так же как и город аристократических родов — из одной землевладельческой аристократии. Социальная структура городского населения очень сложна, а потому типические черты города потребителей и города производителей большей частью соединяются в одном и том же конкретном городе. Этим объясняется, может быть, и некоторая двойственность хозяйственной политики городов, о которой речь еще впереди и которая несомненно стоит в связи с пестротой социального состава городского населения, отражая интересы различных его слоев. Нам предстоит поэтому поближе познакомиться с социальной структурой и социально-политическим развитием средневекового города. 668
Мы указывали только что на пестроту социального состава городского населения. Это легко объяснимо, если принять во внимание, что и в средние века, и в древности и в странах Передней Азии город был поселением, которое возникало путем скопления в одном пункте жителей, переселявшихся сюда из разных областей, и которое держалось исключительно благодаря этому постоянному притоку из деревни. Поэтому в средневековом городе можно найти и вольноотпущенных, и крепостных, и рабов, и знатных вотчинников, и их дворовых людей, и чиновников (Hofbeamte), министериалов и воинов, монахов и священников (S.527). Так было, однако, лишь на первых порах. Вскоре из этой пестроты стали выкристаллизовываться определенные слои, в разные периоды городской истории задававшие тон городской жизни. Прежде всего, сами вотчинники скоро уразумели выгодность использования своих крепостных и рабов в качестве рентного фонда (Rentenfond). Последние обучались ими ремеслу, а затем отпускались на рынок для свободного сбыта своих продуктов при условии уплаты господину некоторого оброка (Leibzins), составлявшего, по-видимому, известную долю заработка или дохода ремесленника. Естественно, что эти бывшие крепостные, таким образом, постепенно эмансипировались от своей прежней зависимости: так город издавна сделался местом постепенного перехода из состояния несвободы к свободе путем денежно-хозяйственной и промышленной деятельности. Это не значит, что городские ремесленники произошли именно из этих крепостных, используемых в качестве рентного фонда: ведь приток сельского населения приносил с собой весьма разнообразные элементы — не только несвободные, но и свободные. Важно лишь
