но и из золота (и и цяни), безуспешно пытаясь запретить все остальные средства обмена и платежа. Серебро в качестве монетного металла впервые стало использоваться, видимо, гораздо позже (при императоре У-ди, в конце II века до н. э.), а в качестве средства выплаты налогов (для южных провинций) — лишь в 1035 году. Причем, несомненно, в основном по техническим причинам. Золото намывалось, получить медь было изначально относительно легко технически, а серебро, напротив, добывалось только непосредственно в рудниках. Однако и техника горного дела, и техника чеканки монет оставалась у китайцев на очень примитивном уровне. Монеты, — производившиеся якобы с XII века до н. э., а на самом деле, вероятно, с IX века до н. э., — отливались, а не чеканились, и лишь примерно с 200 года до н. э. на них стали наносить письменные знаки. Они легко подделывались и сильно различались по содержанию — в гораздо большей мере, чем европейские монеты до XVII века (до 10 % у английских крон). Так, у 18 экземпляров одной эмиссии II века, согласно оценке Э. Био, вес колебался между 2.7 и 4.08 граммами, а у 6 экземпляров эмиссии 620 года — даже между 2.5 и 4.39 граммами меди. Уже из-за этого они не могли быть стандартом денежного обращения. Запасы золота резко выросли благодаря захваченной татарами добыче и так же быстро сократились. Поэтому раньше золото и серебро встречались очень редко — несмотря на то, что серебряные рудники при определенной технике добычи оставались пригодны для разработки.[37] В повседневном обращении по-прежнему ходили медные деньги. О гораздо большем обороте благородных металлов на Западе было хорошо известно хронистам, особенно в эпоху Хань. Ежегодно огромное число караванов с полученным в качестве натуральной дани шелком возвращались обратно с западным золотом. (Встречаются римские монеты.) Однако его приток прекратился с концом Римской империи, и лишь во времена Монгольской империи ситуация опять улучшилась.
Изменения произошли лишь с началом сношений с европейцами после открытия мексиканских и перуанских серебряных рудников, значительная часть добычи которых шла в Китай в обмен на шелк, фарфор и чай. Несмотря на обесценивание серебра по отношению к золоту (1368 — 4:1, 1574 — 8:1, 1635 — 10:1, 1737 — 20:1, 1840 — 18:1, 1850 — 14:1, 1882 — 18:1), растущий спрос усилил значимость серебра для денежного хозяйства, что привело к падению цены меди. Как рудники, так и производство монет было прерогативой политической власти: уже среди девяти полулегендарных ведомств в «Чжоу ли» присутствует монетных дел мастер. Власть разрабатывала рудники отчасти самостоятельно посредством принудительных работ,[38] отчасти — через частных лиц, но с сохранением монополии правительства на выкуп всего добытого;[39] значительно удорожали производство монет высокие затраты на транспортировку меди на пекинский монетный двор, который продавал то, что превышало потребности государства в монете. Эти затраты были сами по себе огромными. В VIII веке (в 752 году, согласно Ma Дуаньлиню) каждый из 99 существовавших тогда монетных дворов якобы ежегодно производил 3300 мин (по 1000 штук) медных монет. Для этого в каждом из них было задействовано 30 рабочих и израсходовано 21 200 цзиней (по 550 г) меди, 3700 — свинца и 500 — олова. Затраты на производство 100 монет составляли 750 монет, т. е. 75 %. К этому добавлялась непомерная доля монет — номинально 25 %, на которую претендовал (являвшийся монополией) монетный двор,[40] непрестанно на протяжении столетий в одиночку безнадежно боровшийся с чрезвычайно выгодными подделками. Округам, в которых находились рудники, угрожали вражеские вторжения. Нередко правительство покупало медь для производства монет за границей (в Японии) или конфисковывало частные запасы меди, чтобы удовлетворить огромную потребность в монете. Иногда власть распространяла свою прерогативу и собственное управление вообще на все рудники, добывавшие металл. Серебряные рудники выплачивали очень значительные отчисления мандаринам (в Гуандуне в середине XIX века — 20—33(1/3)% вместе со свинцом — 55%), что составляло главный источник их дохода; за это те платили правительству фиксированную сумму. Золотые рудники (особенно в провинции Юньнань), как и все остальные, были разделены на небольшие участки и розданы горным мастерам (ремесленникам) за отчисления, доходившие в зависимости от доходности до 40%. О том, что все рудники плохо эксплуатируются технически, сообщалось еще в XVII веке: причиной этого — помимо проблем с геомантикой[41] — был лежавший в основе экономической и духовной структуры Китая традиционализм, который затруднял серьезную реформу монетного дела. Уже в хрониках древних времен (царство Чу при Чжуан-ване) говорится о порче монет и о провале попыток принудительно пустить испорченную монету в обращение. Первое сообщение о порче золотой монеты встречается у Цзин-ди — после этого они повторяются неоднократно, — а также о вызванных ею сильных помехах торговле. Однако главной бедой, видимо, были колебания запаса монетного металла,[42] от которых несравненно сильнее страдал именно Север, где нужно было защищаться от степных варваров, нежели испокон веков гораздо более обеспеченный металлическими оборотными средствами Юг, где была сосредоточена торговля. Необходимость финансировать войну всякий раз приводила к принудительной монетной реформе и к использованию медных монет для производства оружия (как у нас во время войны — никелевых монет). Установление мира означало наводнение страны медью в результате самовольной переплавки военного имущества «демобилизованными» солдатами. Любые политические волнения могли привести к закрытию рудников; имеются сообщения об удивительных и — даже если отбросить явные преувеличения — очень значительных колебаниях цен вследствие недостатка или переизбытка монет. Все время возникало множество частных монетных дворов, на которые чиновники явно закрывали глаза; отдельные сатрапии также постоянно издевались над монополией. Отчаявшись после всех неудач утвердить государственную монополию на производство монет, власти опять разрешили производить монету частным лицам по заданному образцу (впервые при Вэнь-ди в 175 году). Это естественным образом привело к полному беспорядку в монетном деле. Правда, после первого подобного эксперимента У-ди удалось относительно быстро восстановить монополию и искоренить частные монетные дворы, а также посредством улучшения техники производства (появление монет с прочными краями) вновь поднять престиж государственных монет. Однако вынужденный выпуск кредитных денег (из шкуры белого оленя) для финансирования войны с сюнну (гуннами) — которая во все времена являлась одной из причин денежных неурядиц — и легкость подделки серебряной монеты в конечном счете привели к краху и этой попытки. Нехватка металлических монет при Юань-ди (около 40 года до н. э.) была велика как никогда[43] — видимо, вследствие политической смуты; это вынудило узурпатора Ван Мана проводить свои бесполезные эксперименты с денежной шкалой (из 28 видов монет!). После этого производство золотых и серебряных монет правительством — и так осуществлявшееся лишь от случая к случаю — видимо, уже не фиксируется. Предпринятая впервые в 807 году эмиссия государственных[44] оборотных средств в подражание банковским оборотным средствам[45] достигла расцвета особенно при монголах; лишь вначале она имела металлическое обеспечение наподобие банковского, которое затем постоянно уменьшалось. Обесценивание ассигнаций вместе с памятью о порче монеты привело к появлению непоколебимой банковской валюты (депонированные серебряные слитки как основа платежного оборота в оптовой торговле в «таэлях»). А медные деньги, несмотря на очень низкую цену, не только означали чудовищное удорожание производства монет, но и являлись очень неудобной формой денег для оборота и развития денежного хозяйства из-за высокой стоимости транспортировки. Веревка с 100 нанизанных на нее медных монет (цяней) сначала оценивалась в одну унцию серебра, а позже — в половину унции. При этом колебания имеющихся объемов меди даже в мирное время были очень значительными вследствие промышленного и художественного применения (статуи Будды), что проявлялось как в ценах, так в налоговой нагрузке. Очень сильные колебания стоимости монеты с их влиянием на цены постоянно приводили к краху столь же постоянных попыток составить единый бюджет на основе чисто или почти чисто денежных налогов: приходилось вновь возвращаться к (как минимум, частичному) натуральному налогообложению, что оказывало очевидное воздействие на тип экономики.
[Примеч. корр. fb2: В данной части была вставлена очень большая сноска, которую я решил не выносить отдельно, а выделить в общем тексте:
Согласно хронике Ma Дуаньлиня, роспись государственных доходов Китая древнейшего времени выглядела так:
997 год до н. э. 1021 год н. э.
зерно 21 707 000 ши 22 782 000 ши
медные монеты 4 656 000 гуаней (по 1000 цяней) 7 364 000 гуаней
плотная шелковая ткань 1 625 000 пи (кусков) 1 615 000 пи
тонкая шелковая ткань 273 000 пи 182 000 пи
шелковая пряжа 410 000 унций 905 000 унций
газ (тончайший шелк) 5 170 000 унций 3 995 000 унций
чай 490 000 фунтов 1 668 000 фунтов
сено (свежее и сушенное) 30 000 000 ши 28 995 000 ши
дрова 280 000 шу ?
уголь («земляной уголь») 530 000 чен 26 000 чэн
железо 300 000 фунтов —
В 997 году до н. э. в ней также присутствуют: дерево для стрел, гусиные перья (для стрел), продукты растительного происхождения.
А в 1021 году: кожа (816 000 чэн), пенька (370 000 фунтов), соль (577 000 ши), бумага (123 000 чэн).
В 1077 году (после реформы денежного хозяйства и торговой монополии Ван Аньши, о которой будет сказано ниже):
серебро 6о 137 унций
медь 5 586 819 гуаней
зерно 18 202 287 ши
плотная шелковая ткань 2 672 323 пи
шелковая пряжа и мягкая ткань 5 847 358 унций сено 16 714 844 шу
К этому добавляются запутанные данные по чаю, соли, сыру, отрубям, воску, растительному маслу, бумаге, железу, углю, шафрану, коже, пеньке и др., относительно которых хронист бессмысленным образом сообщает общий вес (3 200 253 фунтов). Что касается количества зерна, то считалось, что месячное потребление одного человека составляет 1.5 ши (однако величина ши очень сильно менялась). Доход серебром в последнем перечне, отсутствующий в первых двух, можно объяснить либо торговой монополией, либо введением сборщиками налогов до сих пор существующего пересчета оборотной медной монеты в серебро, либо тем, что последняя роспись фиксировала реальное наличие, а две первых — планируемый бюджет (?).
Первая роспись династии Мин 1360 года, напротив, содержит лишь три позиции:
зерно 29 433 350 ши
деньги (медью и бумажными деньгами) 450 000 унций (серебра)
шелковая ткань 288 546 штук
Таким образом, налицо значительный прогресс в приросте серебра и исчезновение многочисленных специфических натуральных налогов, которые, видимо, фиксировались тогда лишь в бюджетах округов, в которых и использовались. Именно поэтому цифры дают нам не очень много, поскольку неизвестно, сколько было вычтено предварительно.
В 1795—1810 годы центральное правительство получило 4.21 млн. ши зерна (по 120 китайских фунтов), зато очень сильно выросли — относительно и абсолютно — доходы серебром благодаря активному платежному балансу Китая во внешней торговле с европейцами после начала американской серебряной благодати. (Последующее развитие нас не интересует.)
Согласно хроникам, с древних времен
