уже пройденной стадии ради осуществления более полной эволюции (дикарь в наше время находится, вероятно, не в состоянии первобытного примитивного человека, но в состоянии рецидива примитивности, возвращения к ней) инфрарациональный век общества может породить цивилизацию очень высокого уровня. Здесь человек может обладать великими интуитивными знаниями смысла или общей цели жизни, иметь замечательные идеи устройства жизни, гармоничную, хорошо отлаженную, долговечную и прочную социальную систему, впечатляющую религию, не лишенную известной глубины, но сводящуюся главным образом к символу и ритуалу, которые для народных масс и станут практически всей религией. На этой стадии чистый разум и чистая духовность не будут управлять обществом или двигать большими массами людей, но будут представлены (если вообще будут) отдельными личностями — число которых поначалу будет измеряться единицами, но впоследствии станет неуклонно увеличиваться по мере того, как эти две силы будут обретать все большую чистоту и мощь и привлекать все больше и больше сторонников.
В случае преобладающего развития разума это вполне может привести к веку великих мыслителей-одиночек, которые открывают какую-то идею жизни, ее начал и законов и строят на этом основании философскую систему; критических умов, одиноко стоящих над толпой, которые судят о жизни, еще не обладая светоносной широтой взглядов, тончайшей гибкостью мысли или глубиной чистого и всеобъемлющего понимания, но все же обладая силой интеллектуального разума, способностью интуитивного постижения, проницательностью; возможно, даже появится один-другой выдающийся социальный философ, который, воспользовавшись неким кризисом или общественным потрясением, сумеет заставить общество видоизмениться или перестроиться на основании некоего чисто рационального и разумного принципа. Такой век, похоже, представлен в традициях ранней греческой цивилизации или, скорее, начала ее динамичного и прогрессивного периода. Если же преобладает духовность, появятся великие мистики, способные погрузиться в изучение глубоких и по-прежнему таинственных возможностей нашей психической природы: они интуитивно постигнут и реализуют истину «я» и духа в человеке, и хотя сохранят эти знания в тайнеипередадут их лишь немногим посвященным, все же, возможно, с их помощью удастся усовершенствовать примитивные формы народной жизни. Именно о такой линии развития туманно свидетельствуют древние традиции мистерий. Мы видим, как в доисторической Индии она совершила особый и уникальный поворот, предопределивший общее направление развития общества и превративший индийскую цивилизацию в обособленное и своеобразное явление в истории человечества. Но все это — лишь первые проблески света в сознании человечества, которое по-прежнему остается инфрарациональным, равно как и инфрадуховным, и даже претерпевая влияние этих предшественников, оно отвечает на их вдохновенные идеи лишь слабо и невнятно, не обнаруживая ни ясного интеллектуального понимания, ни пробудившегося духовного отклика на то, что несут в себе или предлагают эти идеи. Человечество по-прежнему облекает все в инфрарациональную форму и превращает в традицию, искажающую истину, а духовную жизньподменяет плохо понятым ритуалом и затемняющим смысл сим-волом. Оно смутно ощущает высшие истины, старается осуществить их на свой неуклюжий манер, но это еще не истинное понимание; оно пока не способно придать им устойчивую интеллектуальную форму или постичь их сокровенный духовный смысл.
По мере дальнейшего своего развития разум и духовность постепенно превращаются в силу все более широкую и рассеянную-вероят-но, менее интенсивную, но охватывающую боvльшие массы и оказывающую на них более сильное влияние. Мистики сеют семена мощного духовного развития, в котором ищут света целые сословия общества и даже представители всех сословий, как это случилось в Индии эпохи Упанишад. На смену мыслителям-одиночкам приходит огромное количество писателей, поэтов, ораторов, софистов, ученых-исследователей, которые обеспечивают мощный и плодотворный расцвет живой мысли и поиска, развивая в людях привычку мыслить и вызывая даже в народных массах всеобщую активность интеллектуального разума — как это случилось в Греции в век софистов. Свободное от вмешательства разума духовное развитие в инфрарациональном обществе часто имеет тенденцию опережать на первых порах развитие рационального и интеллектуального ума. Ибо величайшей просвещающей силой в развитии инфрарационального человека является низшая интуиция, инстинктивное интуитивное чувство, возникающее из заключенной в человеке жизненной силы, а переход к интенсивной внутренней жизни и развитию более глубокой духовной интуиции, превосходящей интеллект и, по-видимому, не нуждающейся в нем, на индивидуальном уровне происходит довольно легко. Но для человечества в целом такой скачок невозможен; ум и интеллект человечества должны полностью развиться, чтобы духовность могла надежно совершать свое восхождение, опираясь на широкий фундамент развитой низшей природы человека, разумного ментального существа. Поэтому мы видим, что разум в своем росте либо на время избавляется от четко выраженной духовной тенденции, как это было в древней Греции, либо принимает ее, но сплетает вокруг самых первых постижений и открытий духа гигант-скую паутину интеллектуальных построений, в результате чего ранний мистический пророк замещается философом-мистиком, религиозным мыслителем и даже просто философом, как это было в Индии.
Может показаться, что на какое-то время новое развитие и новый импульс охватывают все общество, как это было в Афинах или древней Индии ариев. Но это первое движение не может долго сохранять свою чистоту, поскольку человечество еще не готово к нему. Происходит кристаллизация, ослабление начального импульса, новое развитие инфрарациональных форм, в которых мысль или духовность подавляются нарастающей низшей природой или сковываются формой и могут даже погибнуть в ней, в то время как традиция живого знания, высшая жизнь и деятельность остаются принадлежностью одного или нескольких высших сословий. Народ в массе своей остается по складу ума на инфрарациональном уровне, хотя, возможно, и сохраняет еще живой интеллект и глубокую и утонченную духовную восприимчивость, приобретенные в прошлом. Иррациональный период развития общества не закончится, пока не пробьет час века рационального; а рациональный век может наступить только тогда, когда не один класс или отдельные индивиды, но весь народ в целом научится мыслить и активно применять деятельность своего разума — не важно, насколько несовершенно на первых порах, — в сфере своей жизни, своих потребностей, своих прав, своих обязанностей, своих стремлений, как это свойственно человеку. Пока это не произойдет, общество, достигающее максимально возможного развития, будет смешанным — инфрарациональным в массе своей, но остающимся в лоне цивилизации благодаря высшему сословию, задача которого состоит в том, чтобы стремиться к разуму и духу, сохранять достижения человечества в этой сфере, умножать их и, насколько это возможно, просвещать и возвышать с их помощью жизнь в целом.
Здесь мы видим, что, действуя в человечестве, Природа имеет тенденцию медленно продвигаться по различным линиям развития активного ума и жизни, все больше используя разум и духовность, что в итоге приближает наступление рационального, а в конце концов и духовного века человечества. Этому движению Природы препятствуют два обстоятельства. Во-первых, в то время как она развила мысль, разум и духовность прежде всего в исключительных индивидах, теперь она развивает их в пределах всего человечества в исключительных обществах или нациях (последнее понятие здесь условно: имеется в виду нация, которая управляется и возглавляется своими интеллектуально или духовно развитыми сословиями или сословием, формирующими и воспитывающими ее в духе прогресса). Но исключительная нация, в которой высшие сословия обладают развитым разумом или духовностью, или и тем, и другим — как это было в Греции, а позднее Риме в древней Европе и Индии, Китае и Персии в древней Азии — окружена или находится в тесном соседстве с колоссальными массами непреобразованного инфрарационального человечества, и эта опасная близость представляет для нее угрозу; ибо до тех пор, пока не появляется развитая наука, восстанавливающая равновесие, варвар всегда превосходит человека культурного по своему физическому развитию и неисчерпаемой природной силе агрессии. На этой стадии свет и сила цивилизации в конечном счете неизбежно терпят поражение под натиском внешней тьмы. Затем Природа на пути своего восхождения должна заняться развитием самих завоевателей — это происходит довольно медленно и сопровождается затяжными трудностями и значительными потерями и задержками — чтобы создать в их среде то, что они временно разрушили или повредили своим вторжением. В конечном счете человечество выигрывает от этого процесса; в него вовлекается куда большее количество наций, силы прогресса действуют более интенсивно и в большем масштабе, и человечество достигает той отправной точки, от которой может двигаться к более ценным и разнообразным достижениям. Однако подобный прогресс всегда достигается ценой известных потерь.
Но даже в пределах самих обществ и наций на этой стадии развития разум и духовность всегда встречают препятствия и подвергаются опасности, поскольку существуют в чуждых им среде и атмосфере. Во-первых, элита, высшие сословия, чьей миссией является развивать эти силы, вынуждены облекать их в формы, приемлемые для невежественных масс, которыми они руководят и правят, а как разум, так и духовность имеют тенденцию закосневать в этих формах, превращаться в стереотипы, становиться омертвелыми, лишаться жизненного импульса, утрачивать способность своего свободного проявления. Во-вторых, эти высшие просвещенные элементы — поскольку в конце концов они являются частью общей массы — сами в значительной степени находятся под влиянием своих инфрарациональных частей и не достигают (за исключением отдельных индивидов) совершенно свободной деятельности разума и свободного света духа. В-третьих, они всегда подвергаются опасности притяжения к царящему внизу невежеству или даже полного погружения в него. Природа оберегает свои достижения с помощью разнообразных приемов для поддержания в привилегированных классах традиции интеллектуальной и духовной активности; в одном случае она делает для них делом чести сохранять и развивать национальную культуру, в другом — устанавливает систему образования и обучения, способствующую сохранению культуры. А для того, чтобы все это не выродилось в простую приверженность традициям, она дает начало ряду течений интеллектуальной и духовной мысли, которые, потрясая общество, оживляют угасающую жизнь, способствуют ее расширению и развитию, а также более глубокому проникновению разума или духовности как господствующей силы в инфрарациональные массы. Конечно, каждое такое движение, по истечении более или менее длительного периода активности, изживает себя, но в нужный срок оно получает новый толчок, приходит новая волна, спасая и восстанавливая разум и духовность. Наконец Природа достигает той точки развития, когда непосредственная угроза возврата к прежнему состоянию остается позади, и тогда она может начать решительное движение по следующему витку социальной эволюции. Это движение будет представлять собой попытку сделать всеобщими прежде всего привычку мыслить и способность применять интеллект и разумную волю к жизни. Таким образом устанавливается рациональный век человеческого общества, предпринимается великое усилие обратить силу человеческого разума и интеллекта на все наше существо и всю нашу деятельность и организовать в их свете и под их водительством жизнь человечества в целом.
Глава XIX. Кривая развития рационального века
С точки зрения стадиальной психологической эволюции человечества современный век расы можно охарактеризовать как все более и более напряженное усилие открыть и выработать верный принцип и
