через нее пройти. Тогда выстрадаете, вы шокированы.
До тех пор пока вы не увидите реальность, вы никогда не сможете найти выхода из тюрьмы, в которой находитесь. Дверь существует, но дверь не может существовать согласно вашим желаниям. Дверь существует; если вы отбросите свои желания, вы сможете ее увидеть. И в этом проблема: вы продолжаете удовлетворять свои желания; вы просто продолжаете верить в проекции, и каждый раз, ожидания не оправдываются, проекции разрушаются. Потому что это случалось много раз, потому что ваши мечты не могут удовлетворить реальность. Всегда, когда ваши мечты рушатся, радуга падает, желания умирают, вы страдаете. Но вы тот час же начинаете создавать другое желание, другую радугу своих желаний. Вы снова начинаете строить новый радужный мост между вами и реальностью.
Витгенштейн, один из самых сильных интеллектов этого века, начал свою чрезвычайно ценную книгу «Трактат» предложением: «Этот мир есть только то, что он есть. Вы можете продолжать мечтать об этом; это не поможет. Перестаньте мечтать и смотрите. Этот мир есть только то, что он есть». Не тратьте свою жизнь, время и энергию без необходимости в попытках увидеть что-то, чего здесь нет. Перестаньте мечтать и посмотрите на реальность.
В этом значение нирвитарка самадхи, самадхи безо всяких размышлений. Это просто чистый взгляд. Вы не размышляете об этом, вы просто смотрите на это. Вы не делаете ничего относительно этого, вы просто позволяете этому быть здесь и проникнуть в вас. В сарвитарка самадхи вы пытаетесь проникнуть в реальность. В нирвитарка самадхи вы позволяете реальности проникнуть в вас. В савитарка самадхи вы пытаетесь сделать так, чтобы реальность соответствовала вам. В нирвитарка самадхи вы пытаетесь сделать так, чтобы вы соответствовали реальности.
Объяснения, данные для савитарка и нирвитарка самадхи также объясняют высшее состояние самадхи, но в этих высших состояниях сарвитарка и нирвитарка самадхи объект медитации более тонок.
Затем Патанджали привносит два других слова, са-вичара и нирвичара. Савичара значит с созерцанием, и нирвичара значит без созерцания. Это высшие состояния одного и того же явления, которые он называет сарвитарка и нирвитарка. Сарвитарка самадхи, если ему следовать станет савичарой.
Если вы думаете об этом с логической точки зрения, и продолжаете думать постоянно, логика станет границей этого. Она не безгранична. Логика не может быть безграничной. На самом деле, логика отрицает всякую безграничность. Логика всегда устанавливает границы. Только тогда она может остаться логичной, потому что вместе с безграничным входит нелогичное; вместе с безграничным входит таинственное, вместе с безграничным входит волшебное. Когда это входит, открывается ящик Пандоры. Поэтому логика никогда не говорит о безграничном. Логика говорит, что все имеет границы, можете быть определено. Все, что имеет границы, может быть понято. Логика всегда боится неопределенного. Это кажется огромной тьмой; логика боится в нее входить. Логика всегда движется по шоссе, она никогда не входит в дикое. На шоссе все безопасно, и вы знаете, куда вы движетесь. Если вы сделали шаг в сторону и движетесь в дикое, вы не знаете, куда выйдете. Логика очень сильно боится.
Если вы спросите меня, логика это самый большой трус. Смелые люди всегда находятся за пределами логики. Трусы всегда остаются внутри ограничений логики. Логика это тюрьма, прекрасно украшенная, но не так как огромное небо. Небо вообще не украшено. Оно неукрашено, но огромно. Это свобода, а свобода обладает своей собственной красотой; ей не нужны украшения. Небо самодостаточно. Ему не нужен художник, чтобы он мог его разукрасить, не нужен декоратор, который бы мог его украсить. Сама огромность прекрасна. Но огромность также и ужасна, потому что она так огромна. Ум просто лужа по сравнению с ней; ум кажется таким маленьким. Эго блекнет перед ней, поэтому эго создаете прекрасную тюрьму из логики, определений — все ровно подстрижено, все известно, все испытано — и вы закрываете все двери в неизвестное, создаете свой мир, отдельный мир, личный мир. Этот мир не принадлежит целому; он был отрезан. Все взаимоотношения с целым были порваны.
Вот почему логика никогда никого не приведет к божественному, потому что логика это человеческое, она разрушила все мосты, соединяющие ее с божественным. Божественное дико; оно таинственность и огромность. Это огромная тайна, которая не может быть разгадана. Это не загадка, которую вы можете отгадать, это тайна. Ее природа такова, что она не может быть разгадана. Но если вы продолжаете мыслить логически, наступает момент, когда вы достигаете границ логики. Если вы продолжаете думать все больше и больше, тогда логическое мышление превращается в созерцание, вы — вихар.
Первый шаг это логическое мышление, и, если вы продолжаете, последним шагом будет созерцание. Если философ продолжается, продолжает двигаться, нигде не спотыкаясь, однажды он станет поэтом, потому что, когда граница пересечена, внезапно, возникает поэзия. Поэзия это созерцание; это — вихар.
Думайте таким образом: логичный философ сидит в саду и смотрит на розу. Он интерпретирует это. Он классифицирует — он знает, к какому виду принадлежит эта роза, каково ее происхождение, философию розы, химию розы, он думает обо всем, что логично. Он классифицирует это, определяет это, ходит вокруг да около — на самом деле, вообще никогда не касаясь розы — просто ходит вокруг да около, вокруг да около, оставляя розу в стороне.
Из-за логики вы не можете прикоснуться к розе. Она может срезать ее, она может положить ее в ящик письменного стола, она может классифицировать, она может повесить на нее ярлык — но она не может прикоснуться к ней. Роза не хочет позволять логике прикасаться к себе. И даже если логика хочет, это невозможно. У логики нет сердца, а только сердце может прикоснуться к розе. Логика исходит только из головы. Голова не может прикоснуться к розе. Роза не доверит свою тайну голове, потому что голова это практически изнасилование. А роза открывает себя только любви, не изнасилованию
Наука это изнасилование; поэзия это любовь. Если кто-то продолжает логически мыслить, как Эйнштейн, тогда философ или ученый, или логик становится поэтом. Эйнштейн стал поэтом в последние дни своей жизни. Эд-дингтон стал поэтом в последние дни своей жизни. Они начали говорить о тайне. Они подошли к границе логики. Люди, которые всегда остаются логичными, это люди, которые не подошли к самому краю, к самому концу своих логических размышлений. Они не по-настоящему логичны. Если они действительно подошли, тогда наступает момент, где кончается логика и начинается поэзия.
Вихар это созерцание. Что делает поэт? — он созерцает. Он просто смотрит на цветок, он не думает о нем. В этом различие, очень тонкое различие: логик думает о цветке, поэт думает цветок, а не о нем. «О нем» это не цветок. Вы можете все говорить и говорить о нем, но это не цветок. Логик ходит вокруг да около, поэт идет прямо и попадает в самую реальность цветка. Для поэта, роза это роза это роза это роза — не «о». Он движется внутрь, в цветок. Теперь память не привносится. Ум отложен в сторону; это прямой контакт.
Это высшая стадия того же самого явления. Качество стало очищенным, но явление осталось тем же самым.
Вот почему Патанджали говорит:
Объяснения, данные для сарвитарка и нирви-тарка самадхи также объясняют высшее состояние самадхи, но в этих высших состояниях сарвитарка и нирвитарка самадхи объект медитации более тонок.
В савичара — поэт — и все, кто входят в савичару становятся поэтами — думают цветок, не о нем, а непосредственно и прямо, но разделение все же есть. Поэт отделен от цветка. Поэт это субъект, а цветок это объект. Двойственность существует. Это качество не трансценден-тировано: поэт не стал цветком, цветок не стал поэтом. Наблюдатель есть наблюдатель, и наблюдаемое все еще наблюдаемое. Наблюдатель не стал наблюдаемым; наблюдаемое не стало наблюдателем. Двойственность существует.
В савичара самадхи была отброшена логика, но не двойственность. В нирвичара самадхи даже двойственность не отброшена. Вы просто смотрите на цветок, не думая о себе и не думая о цветке; не думая вообще. Это есть нирвичара: без созерцания, за пределами созерцания. Вы просто существуете вместе с цветком, не думаете о нем, не думаете — ни логически ни поэтически.
Теперь приходит мистик, мудрец, который просто находится рядом с цветком. Вы не можете сказать, что он думает «о», или, что он думает. Он просто вместе. Он позволяет цветку быть здесь и позволяет себе быть здесь. В этот момент позволения, внезапно, наступает единство. Цветок больше не цветок, и наблюдатель больше не наблюдатель. Внезапно, анергии встречаются и смешиваются, и становятся одним целым. Теперь двойственность транс-цендентирована. Мудрец не знает, кто является цветком, и кто наблюдает за ним. Если вы спросите мудреца, мистика, он скажет: «Я не знаю. Может быть, это цветок наблюдает за мной. Может быть, я наблюдаю за цветком. Это меняется, — он скажет, — это зависит. И иногда, нет ни меня не цветка. Оба исчезают. Остается только объединенная энергия. Я становлюсь цветком, а цветок становится мною». Это состояние нирвичары, не созерцания, но бытия.
Сарвитарка это первый шаг, нирвитарка это последний шаг, сделанный в том же направлении. Савичара это первый шаг, нирвичара это последний шаг, сделанный в том же направлении, на двух планах. Но Патанджали говорит, что можно применить то же самое объяснение. Высшее, до сих пор, это нирвичара.
Патанджали также подойдет и к более высоким стадиям, потому что нужно объяснить еще несколько вещей, и он движется очень медленно — так как, если бы он двигался быстро, для вас бы не было возможности понять. Он уходит все глубже и глубже с каждым моментом. Он вводит вас, постепенно, в бесконечный океан, шаг за шагом. Он не верит во внезапное просветление — последовательное, вот почему его призыв так велик.
Существовали многие люди, которые говорили о внезапном просветлении, но они не обращались к массам, потому что просто невозможно поверить, что внезапное просветление возможно. Тилопа мог говорить, но не в этом суть — что Тилопа говорил. Суть в том, понял ли кто- нибудь? — вот почему Тилопа исчез. Призыв Патанджали продолжается, потому что никто не мог понять такие дикие цветы как Тилопа. Они внезапно появляются как гром среди ясного неба и говорят: «Внезапно, вы тоже можете стать такими, как мы». Это непостижимо. Под влиянием их магнетической личности вы можете слушать их, но вы не можете верить им. В тот момент, когда вы покидаете их, вы говорите: «Этот человек говорит нечто, что мне не доступно. Это выходит за рамки моего восприятия».
Тилопа жил, говорил, пытался, но он не
