сильно озабочены столь многими вещами, что у вас нет промежутка, чтобы смотреть в себя. У вас нет этой неподвижности, этого одиночества. Вы всегда в толпе. Вы не можете найти место, угол, где вы можете соскользнуть в себя. И объекты: каждая мысль просит внимания и делает это непрерывно, настаивая, чтобы внимание было обращено именно к ней. Это обычное состояние. Это почти умопомешательство.
На самом деле, делить людей на сумасшедших и не сумасшедших некорректно. Отличие лишь в степенях. Это не из-за качества, это только из-за количества. Может быть, вы на девяносто пять процентов сумасшедший, а он ушел дальше — сто один процент. Просто понаблюдайте за собой. Много раз вы пересекаете границу: в злобе вы становитесь сумасшедшими, — вы совершаете поступки, а ведь даже не могли представить себе, что способны на такое. Вы совершаете поступки, о которых позже сожалеете. Вы совершаете поступки, о которых позже говорите: «Я был не в себе, делая это». Вы говорите: «Словно кто-то заставил меня сделать это, словно я был одержим. Какой-то злой дух, какой-то дьявол заставил меня сделать это. Я никогда не хотел этого делать». Вы все также много раз пересекаете границу, но снова и снова возвращаетесь к вашему нормальному состоянию сумасшествия.
Понаблюдайте за любым сумасшедшим. Люди всегда боятся смотреть на сумасшедшего, потому что, смотря на сумасшедшего, вы, вместе с тем, понимаете свою собственную ненормальность. Это происходит тут же, поскольку вы видите: все различие в степенях, он оторвался от вас немного вперед, но вы следуете за ним, вы все так же стоите в той же очереди.
Однажды Вильям Джеймс отправился в сумасшедший дом, по возвращении он был очень грустен, лег под одеяло. Его жена ничего не могла понять. Она спросила:
— Почему у тебя такой грустный вид? Он был счастливым человеком.
Он ответил:
— Я был в сумасшедшем доме. Неожиданно мне в голову пришла мысль, что невелика разница между мной и этими людьми. Разница есть, но небольшая. Временами я также перехожу границу. Иногда в злобе, иногда в похоти, иногда в тревоге, депрессии. Я также перешел границу. Вся разница, кажется, заключена в том, что они застряли и не могут вернуться, а я все еще несколько подвижен и могу вернуться. Но кто знает? Когда-нибудь моя подвижность может потеряться. Наблюдая за теми сумасшедшими в лечебнице, я осознал, что они — мое будущее. С тех пор я чувствую тяжесть на душе. Потому что на пути, по которому я двигаюсь, я рано или поздно обгоню их.
Просто наблюдайте за собой и наблюдайте за сумасшедшим: сумасшедший все время говорит с собой. Вы тоже говорите. Вы говорите незаметно, не столь громко, но если кто-нибудь станет правильно следить за вами, он сможет увидеть движение ваших губ. Даже если губы не движутся, вы говорите внутри. Сумасшедший говорит немного громче, вы говорите тише. Разница в количестве. Кто знает? В любой день вы можете говорить громко. Просто остановитесь на тротуаре и понаблюдайте, как люди входят и выходят из офиса. Вы почувствуете, что многие из них говорят внутри, жестикулируя при этом.
Даже люди, пытающиеся вам помочь, — психоаналитики, терапевты — в том же положении. На самом деле, психоаналитики чаще сходят с ума, чем люди иных профессий. Ни одна другая профессия не способна сравниться с психоаналитиками по склонности к сумасшествию. Возможно, это происходит оттого что, живя бок о бок с сумасшедшими, мало-помалу они сами теряют страх перед возможностью сойти с ума. Мало-помалу промежуток смыкается.
Один человек пришел на прием к своему участковому врачу.
— У вас летают мушки в глазах? — осведомился врач.
— Да, доктор.
— Голова часто болит? — продолжил врач.
— Да, — ответил пациент.
— Спина ноет?
— Да, сэр.
— И у меня так, — объявил врач, — я вот думаю, какого черта это происходит.
Оба, и врач и пациент, находятся в одинаковом положении. Никто не знает, какого черта это происходит.
На Востоке мы никогда не создавали профессию психоаналитика, по определенной причине. Мы создали совершенно другой тип человека: йога. Не врача. Йог — человек, качественно отличающийся от вас. Психоаналитик — это не тот, кто качественно отличается от вас. Он не в том же положении: он такой же, как вы. Он ничем не отличается. Единственное отличие — это то, что он знает о вашем сумасшествии и своем сумасшествии больше, чем знаете вы. Он более информирован о сумасшествии, безумии, неврозах, психозах. Интеллектуально он знает гораздо больше о нормальном состоянии человеческого разума и о роде людском, но он не другой. А йог — это совершенно другой человек, качественно. Он вне умопомешательства, в котором вы находитесь: он отбросил его.
То, что вы на Западе ищите причины, способы и компромиссы для того, чтобы помочь человечеству, кажется изначально неверным путем. Вы до сих пор ищите причины вовне, а причины находятся внутри. Причины не во внешнем, не в отношении, не в мире; они глубоко в вашей несознательности. Они не в образе вашего мышления, не в снах. Анализ снов и анализ мыслей даст немного. В лучшем случае он может сделать вас нормально ненормальными, не более того. Основная причина в том, что вы не осознаете движение разума и шум движения разума, вы не отделены, не далеки, не отчуждены — вы не можете стоять на холме как свидетель, наблюдатель. Как только вы ищите причину в неверном направлении, так вы постоянно нагромождаете истории болезни друг на друга, как это и происходит на Западе.
Психоаналитик все время нагромождает истории болезни… и не видно выхода. Вы раскапываете гору и не находите ни единой мыши. Вы раскапываете всю гору — а там ничего. Но вы становитесь знатоками в копании, а ваша жизнь становится вкладом в него, так вы продолжаете находить усовершенствования для копания. Всегда помните, что, однажды упустив верное направление, вы можете идти бесконечно — домой вы никогда не вернетесь.
Такая история:
В Нью-Йорк приехали два ирландца. Поскольку они не знали его окрестностей, они решили поехать на поезде. Вот сидят они одни в вагоне, а тут мальчик идет, фруктами торгует. Парни узнали апельсины и яблоки, но был у мальчика какой-то странный фрукт, которого они не видели прежде. Они спросили мальчика:
— Что это? Он ответил:
— А это банан.
— Конечно.
— Как вы его едите? — спросили они.
Мальчик показал им, как чистить банан, и приятели купили себе по банану. Только один парень откусил немного, и тут поезд заехал в туннель.
Он крикнул:
— Господи! Пат, если ты еще не съел эту гадость, не делай этого! Я свой съел, и вот я ослеп!
Совпадения — это не причины, а западная философия делает акцент на совпадения. Кто-то грустен: вы тут же начинаете смотреть на совпадения, почему он грустен. Наверное, у него было трудное детство. Наверное, его неправильно воспитывали. Наверное, нарушены отношения между ребенком и матерью или отцом. Что-то должно быть неверным в окружении. Вы ищите совпадения.
Причины внутри, без совпадений. Это главный акцент йоги: сейчас вы неверно смотрите, и настоящую помощь вы никогда не найдете. Вы грустны, потому что не осознанны. Вы страдаете оттого, что не знаете, кто вы. Все остальное — лишь совпадения.
Смотрите глубоко внутрь. Вы страдаете, потому что потеряли себя, вы все еще не встретились с собой. Первое, что следует сделать, — это дхарана. В разуме слишком много объектов; разум переполнен. Выбрасывайте эти объекты один за другим; суживайте ваш разум; приводите его к точке, где остается лишь один объект.
Вы когда-нибудь концентрировались на чем-либо? Концентрация означает то, что весь ваш разум фокусируется на одном предмете. На розе, например. Вы так много раз видели розу, но никогда не концентрировались на ней. Если вы концентрируетесь на розе, роза становится всем миром. Ваш разум сужается, фокусируется, словно свет фонаря, и роза становится все больше и больше. Роза была одним из миллионов объектов, затем она была очень большим предметом. Теперь она — все.
Если вы сможете сконцентрироваться на розе, она проявит качества, которые вы никогда не замечали прежде. Она покажет цвета, которые до того момента всегда проходили мимо вас. Она откроет вам ароматы, которые всегда обитали в ней, но вы не были достаточно чувствительными, чтобы распознать их. Если вы концентрируетесь абсолютно, то ваш нос заполняется лишь ароматом розы — все остальное исключается, в ваше сознание включается только роза, лишь она допускается в него. Исключается все, весь мир отбрасывается, лишь одна роза становится вашим миром.
В буддистской литературе существует великолепный рассказ.
Однажды Будда сказал своему ученику Сарипутте:
— Концентрируйся на смехе. Тот спросил:
— Для чего я должен смотреть в смех? Будда ответил:
— Ты не должен нарочно искать что-либо. Просто концентрируйся на смехе, и, когда смех появится, расскажи мне о нем.
И Сарипутта рассказал о нем. Никогда прежде и никогда потом, никто не смотрел в смех так глубоко. Сарипутта определил и разграничил смех на шесть категорий: «Они построены в иерархическом порядке от самых возвышенных до самых чувственных и грубых». Смех открыл Сарипутте свою внутреннюю сущность.
Первую он назвал сита: «Слабая, почти незаметная улыбка легко трогает черты вашего лица, вы сдержанны». Только если вы очень бдительны, вы затем сможете увидеть смех, который он назвал сита. Если вы посмотрите на лицо Будды, вы найдете его там. Он едва различимый, утонченный. Если вы сильно, сильно сконцентрируетесь, вы увидите его, в противном случае вы не заметите его, поскольку он — лишь в выражении. Тут двигаются даже не губы. В действительности, нет видимых проявлений: это невидимый смех. Возможно, поэтому христиане полагают, что Иисус никогда не смеялся; его смехом могла быть сита. Сказано, что Сарипутта нашел ситу на лице Будды. Она была очень редким явлением. Она была очень редкой, потому что она — одна из самых утонченных вещей. Когда ваша душа достигает наивысшей точки, только тогда приходит сита. Тогда вы не создаете ее: просто она там для каждого, кто достаточно чувствительный, достаточно сконцентрированный, чтобы увидеть ее.
Вторую категорию смеха Сарипутта назвал хаситой: «Улыбку составляет слабое движение губ, слегка обнажаются зубы». Третью он назвал вихаситой: «Широкая улыбка, сопровождаемая тихим смехом». Четвертую он назвал упахаситой: «Выраженный смех, более громкий, сочетающийся с движениями головы, плечей и рук». Пятую он назвал апахаситой: «Громкий смех, приносящий слезы». А шестую он назвал атихаситой: «Самый неистовый, бурный смех, его сопровождают движения всего тела, смех из пронзительного хохота и конвульсивной истерики».
Когда вы концентрируетесь даже на малой вещи, такой как
