Я слышал, вы порой ссылаетесь на Иисуса. Вы что, христианин?

Я ответил:

— В известном смысле, да.

Разумеется, у него шарики поехали за ролики. Он не мог понять это «в известном смысле». Он бросил мне:

— Я могу доказать, что ваш Иисус совершенно не прав. Он говорит: «Отец мой на небесах», тогда кто же его мать?

Вот так складываются аналогии… кто его мать? Как же может быть отец без матери? Совершенно верно. Все кажется таким простым. Вы можете разрушить этот довод.

И тогда христиане, испугавшись своих слов: «Бог — отец», пояснили, что Иисус — единородный сын Бога, ведь, если каждый человек — сын Бога, то теряется весь смысл, в чем же тогда особенность и уникальность Иисуса? Итак, он — единородный сын Бога. Час от часу не легче. А остальные то, как же? Незаконорожденные? Весь мир из них? Лишь Иисус — сын Бога, а как же вы, вы то кто? А что тогда папы римские, апостолы и весь остальной мир? Тогда все существование становится незаконорожденным, рожденным без отца. Как знать.

Вы можете преувеличить аналогию. Наступает такой миг, когда аналогия нарушает весь смысл, и не только это, она рисует такую дурацкую картину, что все будут смеяться над ней. Получается, что религию может понять только родственная душа. Если у вас есть к ней расположение, вы в силах понять ее, если у вас этого нет, то вы можете понимать ее лишь неправильно, поскольку все явление религии заключено в притчах. Для того чтобы понимать притчу, не достаточно понимания языка, не достаточно понимания грамматики, потому что притча — это что-то, выходящее за пределы грамматики и языка. Если вы очень близки ей по духу, только тогда у вас будет возможность уловить смысл.

Аналогия — это не доказательство. Аналогия — это всего лишь метод для того, чтобы иначе обыграть словами то, о чем нельзя сказать, показать то, о чем сказать нельзя. Никогда не забывайте об этом, иначе вы попадете в ловушку собственной одаренности.

Почему монахам дзен приходится жить около мастеров по десять, двадцать и даже по сорок лет для того, чтобы у них случилось неожиданное просветление?

Из-за их глупости. Вы можете стать просветленными в одну минуту, а можете ждать сорок лет. Это зависит от того, насколько вы непонятливы. Вы можете ждать несколько жизней, в зависимости от того, как сильно вы цепляетесь за свое неведение. Мастер дзен не несет ответственность за то, что его ученику пришлось ждать сорок лет. За это ответственен сам ученик. Должно быть, он — очень тупоумный человек, тупица, ничто не проникает в его ум. Или же, возможно, он очень умен рассудочно, поэтому все, что говорится, он опутывает рассудочным пониманием и упускает суть, которую можно ухватить лишь тогда, когда вы передаете ее от сердца к сердцу. В глубоком согласии, в котором соединяются сердца, расцветает цветок понимания.

Таким образом, те, кому пришлось ждать сорок лет, наверное, либо очень глупые, либо очень умные. И то и другое — от глупости. Должно быть, они — либо пандиты, либо всего лишь идиоты, что, по сути, одно и то же.

Пандиты больше упускают, чем идиоты. Даже идиот иногда может понять, до него может что-то дойти, потому что идиот прост. У него несложный ум — если что-то проникает туда, то проникает без труда. Но вот вокруг человека знания — ученого, логика, теолога, философа, — есть тонкие слои, которые почти невозможно пробить. Если вы простые, просветление может произойти прямо сейчас. Если вы не простые, вам придется ждать; и в этом случае вам надо понять, какая сложность порождает проблему.

Только вы несете ответственность за все, что с вами происходит. Мастер — это всего лишь присутствие. Вы можете присоединиться к нему. Он, просто подобен солнцу, зажженной лампе. Вы можете открыть глаза и видеть лампу, но если вы не открываете глаза, лампа не собирается заставлять вас, открывать их. Даже солнце не в силах сделать подобное. Но никогда не забывайте, что если вы ждете, то ждете только из-за себя, или из-за того, что вы умны, или из-за того, что вы глупы. Отбросьте и то и другое. Вот так становятся учеником, отбросьте же и глупость и знание. Когда вы отбрасываете и то и другое, преграды больше нет, вы уязвимы, вы открыты. В этой открытости просветление возможно в любой миг.

Я уверен, что Вы не скажете семени: «Соверши стремительный прыжок и стань цветком», но почему же Вы так легко говорите человеку: «Соверши стремительный прыжок и стань Буддой?»

Потому что семя — это семя, оно не может понимать, а человек — это не семя, вот он может понимать. Но если вы — семя, то вы не будете слушать; если вы — человек, то вы поймете. Это зависит от вас, потому что вы можете выглядеть как человек, а на самом деле, можете быть всего лишь семенем или даже камнем. Внешний вид — это не показатель. Каждый из вас выглядит как человек, но редко кто оказывается человеком.

Слово «человек» (man) прекрасно. Оно происходит от санскритского корня ману. Значение ману: «тот, кто может понять». Отсюда, от этого же корня берет начало индийское понятие ман, манасви: тот, кто может понимать. «Человек» — прекрасное слово. Оно означает «тот, кто может понимать», «тот, у кого есть способность понимать». Поэтому я не могу сказать семени: «Соверши стремительный прыжок и стань цветком», но я говорю подобное человеку. И ирония заключается в том, что порой даже семя может услышать эту фразу, а человек не услышит.

Вы читали что-нибудь о Лютере Бурбанке, американском любителе деревьев и растений? Он совершал это чудо: говорил с семенами, разговаривал с посаженными им растениями, и он разговаривал с ними постоянно — как раз то, что делаю я, — и наставал миг, когда растения начинали слышать его. Он семь лет ухаживал за кактусом, беспрестанно говорил с ним так: «Тебе не нужно беспокоиться и защищаться, ведь твоей жизни ничто не угрожает».

У каждого кактуса есть колючки для самообороны. Это его панцирь. Небезопасно в пустыне; кактус живет в пустыне в обостренном состоянии опасности и риска. Как кактус выживает в пустыне — это просто чудо, а некоторые кактусы живут даже в течение двух тысяч лет, такие кактусы очень старые. В пустыне нет воды; жизнь должна бороться за себя изо всех сил. Кактусы живут лишь каплями росы. Вот почему у них нет листьев, ведь листья испаряют слишком много воды. Весь трюк колючек состоит в том, что солнце не может испарять с них воду. Воды так мало. У кактусов нет листьев, только колючки, а глубоко внутри своего организма они постоянно накапливают воду. Если воды вокруг не будет, кактусы будут жить несколько месяцев; на самом деле, они — лишь аккумуляторы воды, у них нет ничего лишнего, нет листьев, ничего нет. И в природе никогда не встречались кактусы без колючек.

Этот Бурбанк был похож на умалишенного. Его друзья начали уже подумывать: «Он сошел с ума». Даже вся его семья стала думать: «Ну, это уже слишком: каждый день он сидит у кактуса и беседует с ним, приговаривая, тебе не нужно бояться, я — твой друг. Ты можешь убрать колючки. Тебе ничто не угрожает, ты находишься дома с другом, который любит тебя. Ты — не в пустыне. И никто не причинит тебе вреда». Семь лет — долгий срок… но это случилось. Спустя семь лет кактус пустил новый росток, на котором не было колючек. Это был первый контакт человека с миром флоры. Редкое явление — контакт всего лишь посредством речи.

Вот почему я беспрестанно говорю, убеждаю вас, что вы способны прыгнуть, прекрасно зная о том, что, возможно, пройдет семь лет или семьдесят, или кто знает сколько? Вы даже станете думать обо мне: «Он ненормальный, каждый день твердит одно и то же. А никто и не слушает». Но если у Бурбанка получается с семенами, кактусами и деревьями, то почему бы и мне не достичь успеха?

Вы сказали, что «Лао Цзы живет в моих словах», и, что Вы говорите «о» Патанджали. Причина этого в вас или в нас, или же еще в чем-то?

Если бы я был один, а вас здесь не было, я никогда бы не стал говорить о Патанджали, потому что это было бы совершенно бессмысленно. Если бы здесь были только вы, а меня не было, то я бы все время говорил про Патанджали, ведь тогда было бы невозможно говорить про Лао Цзы. Но оттого, что и вы и я находимся здесь, мы уравновешиваем друг друга; если вы будете слышать мои слова про Лао Цзы, я буду говорить про Патанджали. Вам нужно, чтобы я говорил про Лао Цзы, тогда я буду говорить про Патанджали; и из-за того, что вы хотите, чтобы я говорил про Патанджали, вам придется услышать мой рассказ о Лао Цзы.

Весь ваш ум хотел бы думать постепенными шагами. Вот это я и имею в виду, когда проповедую Патанджали. Я ничего не говорю о Патанджали, поймите меня правильно. Патанджали хочет сказать, что вы хотели бы расти постепенно, медленно, шаг за шагом. Это значит, что вы хотите откладывать что-то, готовиться. Патанджали имеет в виду откладывание, приготовление. Не забывайте эти слова: Патанджали и откладывание, приготовление. С Патанджали время возможно, завтра возможно, будущее возможно. Он не говорит вам: «Прыгайте прямо сейчас и только сейчас». Он чрезвычайно логичен, научен, постепенен, он не говорит чепухи, он говорит разумно. Вы можете легко понять его, он начинает с того места, где вы находитесь.

Лао Цзы выглядит просто абсурдно, скорее как поэт, нежели как научный ум. Дело в том, что вы можете обрести в нем радость, но вы не в силах ничего поделать с тем, что он говорит. Как же вы можете использовать это? Дистанция так огромна.

Я говорю вам про Патанджали, чтобы вы мало-помалу становились осознанными, бдительными. И я также продолжаю говорить про Лао Цзы, ведь если вы будете по-настоящему понимать Патанджали, вы лучше подготовитесь к Лао Цзы. Патанджали подготавливает; еще раз говорю, не забудьте слово «приготовление». Патанджали готовит. Он есть приготовление, но если вы все время слушаете Патанджали, то вы можете бесконечно готовиться, а миг прыжка никогда не наступает. Это похоже на человека, который всегда готовится, затирает карты до дыр и путеводители, и никогда не пускается в путешествие. На самом деле, приготовление становится всем, чем