сторонах Представлению-Мистерии, исполняемому другими монашескими орденами Нингма повсюду в Тибете, Бхутане и Сиккиме, и хорошо известно, поскольку имеются свидетельства очевидцев и сообщения ряда компетентных европейцев (см.: Л. А. Вадделл. «Буддизм Тибета, или Ламаизм». — Лондон, 1895, Гл. XX).
2 См.: Л. А. Вадделл. Там же, с. 531 — 532.
3 См.: Л. А. Вадделл. Там же, с. 527.
4 Ламы Реформированной Церкви произвольно модифицировали эту часть Представления, чтобы сделать этих бодающих демонов символическим изображением Ламы Пал-Дордже, который пример но в начале X столетия н. э. убил Ланг Дарма, Тибетского Короля, который из-за своего отступничества от Буддизма и последовательного преследования лам, был назван Юлианом Ламаизма. Образ Царя Религии также был изменен таким образом, чтобы сделать его представляющим бога Махакала, который, как считают, предал Ланг-Дарма в руки лам; одновременно кладбищенские вампиры сделаны представляющими животных, питающихся падалью, которые утащили труп Ланг-Дарма.
5 Здесь мы видим пережитки тайного посвятительного ритуала, удивительно похожего на ритуал Орфических Мистерий, в которых Дионис-Загреус, божество, рожденное от связи Зевса и Персефоны, ставший Великим Властелином, господствующим над смертью и зарождением, убивается из зависти его братьями Титанами. Они рассекают его тело на куски и бросают их в котел. Афина Паллада спасает его сердце и приносит его Зевсу, который, чтобы отомстить за содеянное зло, убивает его убийцу своими молниями. Зевс поручает Аполлону собрать вместе разбросанные части тела замученного Загреуса. Именно этот миф орфические священники драматизировали в своем Представлении-Мистерии, которое исполнялось только перед неофитами и посвященными. В Омофагических Ритуалах (поедания сырого мяса) этот миф был представлен жертвоприношением человека и расчленением его тела. Посвященные разрывали плоть на кусочки и, съедая их, причащались к божественной природе Загреуса. К концу III века до н. э. этот жертвенный ритуал, как он исполнялся в Риме и Италии, настолько выродился, что, в конечном счете, это привело к введению закона известным эдиктом, который изгнал Мистерии из всей Италии Пиренейского полуострова. Говоря об этом эдикте, Плиний сообщает нам, что «считалось в качестве высшего акта — убить человека и в качестве наиболее благотворного акта — съесть его тело». В Египетских Мистериях был драматизирован и исполнялся аналогичный ритуал, представляющий смерть Озириса, якобы убитого его братом Тифоном и соучастниками Тифона. Тело рассекалось на двадцать шесть кусков. Их бросали в Священную Реку Нил и потом их собирала, за исключением одного, Богиня Изида (см.: Баринг-Гоулд. «Начало и Развитие Религиозной Веры». Лондон, 1869, I, 405 — 407). Подобные же параллели существуют в религиозных рукописях многих народов всюду, как и Новом, так и в Древнем Мире.
XI. Военный танец кинчинджунга
Существует Сиккимская адаптация Представления-Мистерии, которая, как утверждают, была введена Махараджой Шестым, Сиккима Чагдор Намгьал. Это мистический военный танец в культе почитания духа Кинчинджунга, Сиккимской могучей пятиголовой священной горы, высота которой немного меньше высоты пика Эверест.
По приглашению теперешнего Махараджи я получил привилегию быть единственным европейским гостем, ставшим свидетелем его ежегодного исполнения во дворе его дворца в Гангтоке в течение двух дней, с 19 по 20 декабря 1919 г.
Всенародно известный, как Танец Снежных Хребтов, этот праздник, по существу, является религиозным ритуалом очищения, причем исполняется сиккимскими ламами, под личным наблюдением Махараджи, в целях изгнания всякого зла из государства. В более древнем Представлении-Мистерии Ладака и Тибета это зло, как мы уже видели, олицетворяется демонами-актерами и человеческой жертвой, называемой Врагом.
В сиккимском Военном Танце также жертва, имеющая аналогичное значение, вносится и кладется распростертой в центре дворцового двора и вокруг нее танцуют два скелета. Другие танцоры приближаются к жертве и затем с пронзительными военными криками поднимают свои обнаженные мечи и вонзают их трижды в жертву, разбрасывая во все стороны мучнистое вещество, из которого она сделана. На второй день этого Танца, в отличие от его ладакхского прототипа, используется только бумажная жертва. Она сжигается, символизируя полное уничтожение всякого зла, поражающего человека, скот, урожай и государство.
Как в Танце Снежных Хребтов, так и в Представлении-Мистерии это уничтожение Врага эзотерически символизирует уничтожение Неведения, точно как и Ритуал Чод имеет целью мистическое отречение от личности и последующее уничтожение эгоизма.
Жертвоприношения пищи, приносимые божествам, связанным с культом Кинчинджунга в Военном Танце, сотоят из небольших треугольных конусообразных пшеничных кексов, называемых Тоурма, что означает «то, что разбросано для всех». Согласно сиккимским ламам, они являются символами троичного жервоприношения (тела, речи и сознания каждого чувствующего существа) Буддам. Это также имеет параллель в Ритуале Чод. Приносимые в жертву тоурмы в конечном счете ставятся на огонь в треугольном конусе, сделанном из сухой травы и листвы, и превращаются в золу. Тем самым это жертвоприношение превращается в Пустоту, которая в этом ритуале обозначает Божественную Эссенцию, влитую во все сангсарические вещи. Аналогичное значение имеет превращение тела Йогина в божественную амброзию силой самоотречения, или «отсекания» от эгоизма при отправлении службы Ритуала Чод.
XII. Антропологическая интерпретация
В Ритуале Чод, как в тибетском Представлении-Мистерии и сиккимском Военном Танце, антрополог различит много ценных данных, относящихся к древней истории человеческого жертвоприношения с тех времен, когда человеческое жертвоприношение осуществлялось на самом деле, а не как в наши дни в Тибете и всюду в виде изображаемой жертвы, вплоть до настоящего времени, когда человеческое жертвоприношение было сублимировано в сильно символическую форму обряда жертвоприношения, как это иллюстрируется доктриной священного таинства, или евхаристии. Таинство причастия, или сакраментальное поедание плоти и литье крови бога, видимо, нашло свое выражение почти во всех известных эпохах и состояниях человеческого общества, от наинизшей дикости до высокой культуры древних греков.
До прихода Буддизма тибетцы при Боннах и, вне всякого сомнения, задолго до Бонизма усвоили этот обычай не только в отношении к человеческому и животному жертвоприношению, но, согласно заслуживающему доверия свидетельству, практиковали каннибализм, возможно, религиозного и евхаристического характера, как многие из родовых семей, имеющихся сейчас в Европе рас, включая расы Великобритании и Ирландии. Затем, как свидетельствуют тибетские ритуалы, по большей части зародившиеся до Буддизма, которые мы затронули в кратком обзоре, наступил культурный переход, параллельный тому, который шел на Западе, от жертвоприношения в виде жертвы к жертвоприношению, применяемому в качестве трансцендентальной формы обряда изгнания духов заклинанием, направленному на то, чтобы очистить и освятить причащающегося духовно.
Интересную иллюстрацию одной стадии в этом культурном переходе можно видеть в словах ритуала Военного Танца Кинчинджунга, которые произносятся в культе почитания Духа Кинчинджунга Герольдом, который представляет Махакала, Всеобщего Главу всех сиккимских вероохраняющих божеств: «Стрелы, дротики, мечи и военное оружие обращаются к Врагу, сверкающие и блестящие. Горы умерших поедаются в качестве пищи. Океаны крови выпиваются в качестве глотков воды. Пять чувств используются в качестве гирлянд цветов. Органы чувств поедаются в качестве сладостей».
Другая стадия иллюстрируется ритуалом, который стал известен под названием «Евхаристия Ламаизма». В нем отправляющий службу священник сперва вовлекает в свое собственное сердце божественную эссенцию, благодаря посредничеству образа Будды Амитаус, Будды Бесконечной Жизни, и затем, приняв алтарный сосуд, наполненный святой водой, которая уже была освящена, кропит этой священной жидкостью пищу, подносимую в качестве умилостивительного жертвоприношения демонам, поющим, по мере того как он делает это, так: «Я очистил его (т. е. приносимый в жертву рис) с помощью (мантры) Свабхава, обратил его в океан нектара в драгоценной Бхум-Чаше».
Умиротворив так силы зла, священник продолжает эту сложную церемонию, пока, наконец, небесные Будды и Бодхисаттвы, и другие божества, вызванные заклинанием, не превратят святую воду в божественную амброзию. Затем, под музыку цимбал священник исполняет речитативом следующее песнопение:
«Эта чаша наполнена бессмертной амброзией, которую Пять Порядков Небесных Существ освятили наилучшей жизнью. Пусть будет жизнь неизменной, как алмаз, победоносной, как Королевское Знамя, сильной, подобно орлу, и вечно длящейся. Пусть буду я благословлен даром бессмертной жизни и пусть осуществлятся все мои желания»1.
Когда это мистическое превращение свершено, каждый причащающийся получает от священника в углубление руки немного этой освященной воды и затем каплю освященного вина из черепа-чаши. Это вино, находящееся на алтаре, все время в течение всей церемонии впитывало, подобно воде, дающую бессмертие эссенцию Божественных Существ. Причащающийся получает также три святых шарика из полной тарелки, которая была освящена прикосновением священника, отправляющего службу. Они изготавливаются из муки, сахара и масла. После того, как все причащающиеся получат воду, вино и щарики, следует ламаическое благословение посредством наложения рук священника, после чего служба дарования вечнодлящейся жизни оканчивается.
1 См.: Л. А. Вадделл. Там же, с. 447.
XIII. Мистическое жертвоприношение бодхисаттва
В качестве соответствующего заключения к этому обзорному изложению евхаристического жертвоприношения, как оно предстает само в его долгом историческом развитии, главным образом в до-Буддистских Тибете, Кашмире и Сиккиме, мы предлагаем читателю то, что, пожалуй, представляет наивысший и чистый аспект этой доктрины, до сих пор развиваемый человечеством. Материал, использованный для иллюстрации, извлечен из замечательного конспекта Буддистских учений, известного как «Шихта Самаччайа», составленного Сантидева главным образом из ранних Сутр Махайаны и теперь переведенного с санскритского манускрипта, вывезенного из Непала покойным м-ром Сесил Бендалл, прежде профессором Санскрита в Кэмбриджском Университете1. В «Нарайана-Парипрхча» говорится:
«Бодхисаттва должен думать так: «Я посвятил и покинул свое тело ради всех созданий; и более того, все мои внешние владения. Любому существу, которое будет нуждаться в этом для любой цели, если она предусматривает добро, я отдам руку, ногу, глаз, плоть, кровь, костный мозг, члены, большие и малые, и мою голову саму, как только они потребуются для него; не имеют значения внешние вещи — богатство, зерно, золото, серебро, драгоценные камни, украшения, лошади, слоны, повозки, колесницы, деревни, города, рынки, родственники, царства, столицы, слуги и прислужницы, вестники, сыновья, дочери и свиты».
От всех вещей, которыми Бодхисаттва владеет, даже от его собственного тела, он дает обет отречься «без сожаления и без неохоты, не ожидая заслуги за эту готовность», и «не из сострадания и жалости», а для того, чтобы другие, «хотя бы один, кто достиг мудрости, мог научиться познать Закон».
Аналогично в «Акшайамати Сутре», Бодхисаттва говорит: «Я должен жертвовать даже этим, моим телом, по требованию любых созданий». И в «Ваджрадхваджа Сутре» говорится: «Таким на самом деле (является) Бодхисаттва, отдающий себя всем созданиям ради взращивания всяких ростков добра, заботящийся о всех созданиях в их поисках добра жертвующий собой в качестве путеводительного света среди всех созданий, остающийся среди всех созданий ради их счастья. Таким образом, если на самом деле потребуют у Бодхисаттва его язык, он садится и говорит полным любви и дружественным голосом, исполненный дружеских мыслей, и, усадив того на лучшее место, достойное короля, он обратится к просителю с радостью. Ему приличествует быть неразгневанным, в уме не рассерженным, нераздраженным, с СОЗНАНИЕМ, поглощенным великодушием, с СОЗНАНИЕМ, подобным
