к освобождению. Освобождение не может быть продуктом этого мира, освобождение — это освобождение от отождествления. Не отождествляйтесь, не отождествляйте себя никогда ни с чем, всегда помните о том, что вы свидетель. Никогда не теряйте этой точки свидетельствования, и тогда однажды внутренняя осознанность поднимается, как тысячи солнц поднимаются вместе.

Вот что Патанджали называет Кайвальей, освобождением.

Слово «Кайвалья» необходимо понять. В Индии разные пророки использовали разные слова для высшего. Махавира называет это мокшей. «Мокша» может быть переведена как «абсолютная свобода», не рабство, когда все заключение уничтожено. А Будда использовал слово «нирвана». «Нирвана» означает отказ от эго. Когда вы выключаете свет, свет просто исчезает. Точно так же исчезает свет эго. Вы перестаете быть личностью. Капля растворяется в океане, и можно сказать, что океан растворяется в капле. Творение — это уничтожение.

Патанджали использует слово «Кайвалья». Это слово означает «абсолютное уединение». Это и не мокша, и ни нирвана. Это означает абсолютное уединение. Вы подходите к такой точке, в которой нет никого, кроме вас. Ничего другого нет, только вы, только вы и только вы. На самом деле, вы не можете назвать себя «я». Потому что «я» относится к «ты», а «ты» полностью исчезло. Вы больше не можете сказать, что вы находитесь в мокше, в свободе, потому что когда все рабство исчезло, в чем смысл свободы? Свобода возможна тогда, когда есть заключение. Вы свободны, потому что заключение существует по соседству. Вы не находитесь в тюрьме, но другие люди находятся в тюрьме, внутри. Но теоретически, потенциально вас можно также посадить снова в эту тюрьму — вот почему вы свободны. Но если тюрьма полностью исчезла, совершенно исчезла, тогда в чем смысл, называть себя свободным?

Кайвалья — это уединение, но помните: это уединение не имеет ничего общего с вашим одиночеством. В одиночестве существует другой, вы чувствуете другого. Вы чувствуете отсутствие другого человека. Вот почему одиночество печально. Одиночество означает то, что вы чувствуете необходимость в другом. Но уединение — это такое ощущение, когда необходимость в другом исчезла. Вы самодостаточны. Вам не нужны другие. У вас нет желаний. Вам некуда идти. Это то, что Патанджали называет «возвращением домой». Таково его описание для освобождения: это его нирвана, его мокша.

К вам также могут прийти проблески. Если вы будете сидеть спокойно и будете отреченными, сначала отрекитесь от объектов. Закройте глаза, забудьте о мире, забудьте даже о том, что он существует, и воспринимайте его как сон. Потом смотрите на ваши мысли и помните, что вы не есть ваши мысли, что они текут как облака. Отрекитесь от них, и они исчезают. И остается только одна мысль: что вы отреклись. Это пашьянти. Теперь отбросьте и ее также, потому что иначе вы зависнете в этой точке. Откажитесь от этого также, просто будьте свидетелем этой мысли также, и внезапно вы окажетесь в ничто. Это может быть единое краткое мгновение, но вы почувствуете вкус дао, вкус йоги, вкус тантры. Вы почувствуете вкус истины, и когда вы почувствуете этот вкус, вам будет легче приблизиться к нему снова. Позвольте этому быть. Станьте чувствительными, станьте доступными к этому, и с каждым днем вам будет все легче и легче. Чем больше вы будете путешествовать по пути, тем больше путь будет приближаться к вам.

И однажды вы войдете внутрь и никогда не выйдете — Кайвалья. Вот что Патанджали называет абсолютной свободой. Это цель на Востоке.

Восточные цели гораздо выше, чем западные цели. На Западе рай кажется высшей целью, но на Востоке это не так. Христиане, мусульмане, иудеи мечтают о небесах, о рае. Для них это высшая награда, нет ничего выше этого. Но на Востоке мы больше трудились над этим. Мы глубже погрузились в реальность, мы погрузились до самого конца, до того мгновения, в котором мы столкнулись с пустотой. Дальше идти было некуда.

Рай — это желание, желание быть счастливым. Ад — это страх, страх быть несчастным. Ад — это накопленная боль, рай — это накопленное блаженство. Но это не свобода. Свобода — когда вы не есть ни боль, ни наслаждение; свобода приходит тогда, когда двойственность отброшена. Свобода приходит тогда, когда нет ни ада, ни рая — Кайвалья, и тогда вы достигаете высшей чистоты.

Такова была цель на Востоке, и я думаю, что это должна быть цель всего человечества.

ГЛАВА 10. ТЕПЕРЬ ВЫ МОЖЕТЕ СПРЫГНУТЬ С МОСТА ВАТЕРЛОО

Вопрос:

Я занимался садханой под управлением другого учителя. В то время у меня не было трудностей с сексом, но напряжения существовали в уме. После того как я принял ваше прибежище, напряжения исчезли, но во мне возникла новая трудность: желание секса, и из-за секса начались новые напряжения. Что делать в таком состоянии? Пожалуйста, наставьте меня.

Когда вы воспринимаете что-то как трудность, вы не можете разрешить ее. Ни одна трудность как таковая не может быть разрешена. Если вы вглядитесь глубоко в какую-то трудность, и не будете смотреть на нее как на трудность, решение немедленно появится перед вами. Поэтому первое, чему нужно научиться — это отбрасывать старую привычку, смотреть на вещи как на трудности. Вы сами создаете эти трудности.

Например, секс. Это вообще не трудность. Если бы это было трудностью, тогда вы бы могли все что угодно превратить в трудность. Вы можете превратить дыхание в трудность, и когда вы однажды начинаете смотреть на дыхание как на трудность, вы начнете спрашивать: «Как избавиться от этого?» Вы начнете бояться дышать. Секс — это не трудность, секс — это простая чистая энергия. Но когда вы живете с каким-то учителем, вас обусловили, потому что девяносто девять процентов учителей воспринимает секс как трудность. На самом деле, они не учителя. Они не решили ничего в своей собственной жизни, и они в таких же трудностях, как и вы. У них столько же нервов, как и у вас.

Человек внутреннего постижения не имеет трудностей. Человек внутреннего постижения никогда не помогает никому другому иметь трудности.

Я не могу решить ваших трудностей, если у вас есть механизм создания этих трудностей, но я могу дать вам внутреннее постижение, чтобы видеть сквозь, чтобы видеть более пронзительно, чтобы в вас было больше ясности и восприятия.

Поэтому первое, что нужно учесть: почему вы называете секс трудностью? Какие в нем трудности? Если секс — это трудность, тогда почему еда не трудность? Если секс — это трудность, тогда почему дыхание — это не трудность? Если секс — это трудность, тогда почему вы не превратите все остальное в трудность? Просто из-за того, что вы смотрите на это так, это превращается в трудность.

В различных культурах, в различных обществах к разным вещам относятся как к трудностям, и если вы воспитывались под воздействием фрейдовской идеологии, то к сексу вы не будете относиться как к трудности. Тогда, не быть сексуальным — вот что будет трудностью. И это стало трудностью для многих западных людей.

Одна женщина пришла ко мне — ей, может быть, около шестидесяти пяти лет — и сказала: «Ошо, мои сексуальные желания исчезли. Помогите мне». Потому что если Фрейд оказал на вас большое влияние, тогда секс становится эквивалентом жизни. Если сексуальные желания исчезают, вам кажется, что вы умираете, вам кажется, что смерть очень близка, поэтому до самого конца, до самого смертного ложа вам кажется, что вы должны оставаться сексуальными. И вы заставляете себя быть сексуальными.

Это новая трудность, особенно для индусов, потому что они не могут считать отсутствие сексуальности трудностью. Если бы это случилось с ними, они бы пошли в храм и поблагодарили Бога. Даже когда они молодые, если у них исчезает сексуальное желание, они очень-очень счастливы, они необычайно счастливы. Они считают, что им помог Бог, что их трудность разрешена. Но эта трудность может быть не разрешена, они, может быть, просто стали импотентами.

Трудность возникает из-за определенного взгляда. Трудность — это не трудность как таковая. Все зависит от вашего взгляда. Если вы с Запада, то пить алкогольные напитки — не трудность для вас. Вам нравится пить кока-колу, фанту, и вам нравится также пить алкоголь. Если вы немец, то вы воспринимаете пиво просто как воду. Это не трудность. Но если вы индус, у вас возникает трудность. Даже кока-кола считается трудностью. Ганди не разрешал пить даже кока-колу, он запретил чай в своем ашраме. Чай! Это превратилось в трудность для него, потому что в чае есть какое-то количество кофеина. Для буддистов чай никогда не был трудностью. В Японии, в Китае это превратилось в своего рода религиозный ритуал.

Буддийские монахи начинают жизнь с чая. Ранним утром, перед тем как идти на медитацию, они пьют чай, и после медитации они тоже пьют чай, и они пьют его очень религиозно, с величием и с достоинством. Их никогда не учили тому, что это трудность. На самом деле, буддисты раскрыли чай. Он легендарно связан с Бодхидхармой.

Бодхидхарма считается открывателем чая. Он жил на горе. Эта гора звалась «Ча», и из-за того, что чай впервые был открыт там, он был назван «чай», «ча». Все это происходит от названия горы — Та, Ча. И почему Бодхидхарма раскрыл чай? Как это случилось?

Он пытался достичь точки абсолютной осознанности. Это было сложно. Вы можете жить без еды много дней, но без сна… Он пытался не спать, и после какого-то промежутка времени, через семь-восемь дней, внезапно он почувствовал, что сон приходит. И тогда он отрезал себе веки и выбросил их, чтобы у него не было таких трудностей. И говорят, что эти веки упали в землю и проросли в чай. Так появился чай. Вот почему чай помогает вам быть осознанными. Если вы будете пить очень много чая перед сном, вы не сможете уснуть. И так как весь буддийский ум направлен на то, чтобы не спать, чтобы оставаться осознанным, естественно, чай стал практически священным напитком, самым священным напитком из всех напитков.

В Японии есть маленькие домики во всех монастырях — чайные домики. И когда вы идете в такой чайный домик, вы идете туда как в церковь или храм. Сначала вы должны принять омовение, надеть свежие одежды. Ботинки вы должны оставить на пороге. Вы должны двигаться в тишине, величии, потом должны сесть спокойно. Это целый ритуал, длинный ритуал. Это не просто, что вы приходите, пьете чашку чая и уходите. Здесь спешка не нужна. К богам нужно относиться хорошо. А чай — это бог, бог осознанности. Поэтому они сидят тихо, чайник поет