ничего. Оно почти исчезло, но тогда оно проникает в сердцевину маномайи. Оно входит в ваше ментальное тело. Оно воздействует на более глубокие слои, чем акупунктура. Вы почти достигаете атомного или даже внутриатомного уровня. Тогда оно не затрагивает ваше физическое тело. Оно не затрагивает витальное тело, оно просто проникает. Оно так тонко, и его количество столь ничтожно, что оно проходит через все препятствия. Оно может просто проскользнуть в маномайя кошу, в ментальное тело, и оттуда начинает воздействовать. Вы имеете дело с чем-то еще более значительным, чем пранамайя.
Аюрведа, индийская медицина — синтез всех трех. Это одна из самых всеобъемлющих медицин.
Гипнотерапия идет еще дальше. Она соприкасается с виджнянамайя кошей: четвертым телом, телом сознания. Она не использует лекарства. Она вообще ничем не пользуется. Она действует только внушением, и больше ничем. Она просто посылает вашему уму внушение — назовите это хоть животным магнетизмом, месмеризмом, гипнозом или как угодно еще — но она работает силой мысли, а не силой материи. Даже гомеопатия все еще использует силу материи, хотя и в крохотном количестве. Гипнотерапия освобождается от материи совсем — материя есть материя, как бы тонка они ни была. Десять тысяч единиц разведения – это все равно разведенная материя. Гипнотерапия сразу перескакивает на уровень энергии мысли, виджнянамайя коши: тела сознания. Если ваше сознание просто принимает какую-то мысль, она начинает воздействовать.
У гипнотерапии большое будущее. Она станет подлинной медициной, ведь если через изменение характера ваших мыслей изменится ум, через ум — витальное тело, а через витальное тело — ваше грубое тело, то стоит ли беспокоиться о грубых лекарствах? Почему не воздействовать силой мысли? Видели ли вы, как воздействует на медиума гипнотизер? Если нет, вам стоит посмотреть. Тогда вы кое-что поймете.
Возможно, вы слышали или видели — в Индии они есть — вы должны были встречать факиров. Это и есть гипнотерапия. Мысль о том, что вы во власти какого-то бога или богини, достаточна для того, чтобы огонь их не сжигал. Эта мысль владеет ими и меняет обычную работу тела.
Они готовятся к этому: сутки они постятся. Когда вы поститесь, и все ваше тело очищается и ничего не выделяет, мост между вами и грубым телом разрушается. Двадцать четыре часа они находятся в храме или мечети, поют, танцуют, настраиваются на Бога. Потом наступает время, когда они идут по огню. Они идут, танцуя, охваченные воодушевлением. Они идут с абсолютной верой в то, что не сгорят в огне, вот и все, ничего больше. Вопрос в том, как приобрести такую веру. И вот они танцуют на огне, и огонь не сжигает их.
Случалось много раз, что кто-нибудь из зрителей тоже становился, одержим этой мыслью. Двадцать человек не горят в огне, и кто-нибудь сразу же начинает уверять себя: «Если они могут, то почему я не смогу?» — он прыгает в огонь, и огонь не обжигает. В этот самый миг зарождается вера. Бывало, что те люди, которые готовились, обжигались. А неподготовленный зритель шел по огню и огонь его не жег. Почему? — в душе тех, кто готовился, должно быть, возникло сомнение. Видимо, они думали, может так случиться или нет. В виджнянамайя коше, в сознании, должно было сохраниться тончайшее сомнение. Это не абсолютная вера. Они пришли, но сомневаясь. Из-за этого сомнения тело не смогла воспринять послание высокой души. Помешало сомнение, и тело стало работать как обычно: оно обгорело. Вот почему все религии настаивают на вере. Вера — это гипнотерапия. Без веры вы не попадете в тонкие слои вашего существа, малейшее сомнение — и вы отброшены назад, к грубому телу. Наука основана на сомнении. Сомнение — научный метод, потому что наука имеет дело с грубым. Сомневаетесь вы или нет, аллопата это не волнует. Он не просит вас верить в его лекарство, он просто вам его дает. Но гомеопат вас спросит, верите ли вы, потому что без вашей веры ему будет труднее работать с вами. А гипнотерапевт попросит вас полностью сдаться. Иначе ничего не получится.
Религия это сдача. Религия это гипнотерапия. Но остается еще одно тело. Это анандамайя коша: тело блаженства. Гипнотерапия поднимается до четвертого тела. Медитация доходит до пятого. Само слово «медитация» красиво, потому что у него тот же корень, что и в слове «медицина». Оба произошли от одного корня. Медицина и медитация — ответвления одного слова: то, что вас исцеляет, то, что приносит вам здоровье — это медицина (лекарство), а на глубинном уровне это же самое — медитация.
Медитация даже не есть внушение, потому что внушение — это то, что приходит к вам снаружи. Кто-нибудь другой должен внушать вам. Внушение означает, что вы от кого-то зависите. Оно не может вас сделать совершенно сознательными, потому что нужен другой человек, на вас падает тень. Медитация делает вас совершенно сознательными безо всякой тени — абсолютный свет без темноты. Теперь даже внушение кажется чем-то грубым. Кто-то внушает — это значит, что что-то приходит извне, а, в конечном счете, то, что приходит извне, материально. Не только сама материя, но и то, что приходит извне — материально. Даже гипнотерапия материалистична.
Медитация отбрасывает все опоры и подпорки. Вот почему труднее всего понять, что такое медитация, ведь не остается ничего — только чистое понимание, состояние свидетеля. Вот о чем первая сутра.
Все проявления ума познаются его господином.
Кто в вас господин? Этого господина нужно найти.
Все проявления ума познаются его господином, благодаря постоянству Пуруши, чистого сознания.
В вас происходят две вещи. Во-первых, вихрь мыслей, чувств, желаний. Это огромный вихрь, который все время движется, меняется, сам себя преображает. Это процесс. За этим процессом стоит ваша душа в состоянии свидетеля — вечная, постоянная, нисколько не изменяющаяся. Она не менялась никогда. Она подобна вечному небосводу: облака приходят и уходят, сгущаются, рассеиваются. Небо это не затрагивает, на него это не влияет, не оставляет никаких следов. Оно остается чистым и девственным. Это — господин, вечное в вас.
Ум продолжает меняться. Только что у вас был такой ум, в другое мгновение он другой. Несколько минут назад вы сердились, а теперь вы смеетесь. Только что вы были счастливы, а теперь вы печальны. Изменения, перепады, непрестанные волны катятся то вниз, то вверх — как чёртик на ниточке. Но есть что-то в вас, что вечно: то, что наблюдает за игрой. Свидетель — это господин. Если вы начинаете наблюдать, то скоро вы будете все ближе и ближе к господину.
Начните наблюдать. Вы видите дерево. Вы видите дерево, но вы не осознаете, что видите его, тогда вы не свидетель. Вы видите дерево, и в то же время вы видите, что видите дерево, тогда вы свидетель. Сознание нацеливает две стрелы: одна нацелена на дерево, другая — на вашу субъективность.
Это трудно, потому что когда вы осознаете себя, вы забываете о дереве, а когда вы помните о дереве, вы забываете про себя. Но вскоре человек научится балансировать, так же, как он учится сохранять равновесие, стоя на цыпочках. Трудно вначале, опасно, рискованно, но вскоре человек научится. Просто нужно попробовать. Когда бы вам ни предоставлялась возможность быть свидетелем, не упускайте ее, потому что ничто так не ценно, как состояние свидетеля. Делая что-нибудь: гуляете вы или едите, или купаетесь, будьте также и свидетелем. Пусть вас захлестнет ливень, но оставайтесь внутри бдительным и ощущайте происходящее — прохладу воды, дрожь в теле, некое безмолвие вокруг вас, какое-то чувство благополучия, рождающееся в вас — но продолжайте быть свидетелем. Вы чувствуете себя счастливым, но просто чувства счастья недостаточно — будьте свидетелем. Продолжайте наблюдать — «Я испытываю счастье. Я чувствую печаль. Я испытываю голод», — продолжайте наблюдать. Вскоре вы увидите, что счастье отделено от вас, и несчастье тоже. И то, что вы можете быть свидетелем, тоже отделено от вас. В этом заключается метод вивеки, различения. Вы можете быть свидетелем по отношению ко всему, что отделено от вас, все, чему вы можете быть свидетелем, отделено от вас. Вы не можете быть свидетелем свидетеля, это — господин. Вы не можете выйти за пределы господина, господин — вы. Вы — высшая суть бытия.
Ум не самоизлучающий, потому что его можно постигнуть.
Ум можно увидеть. Он может быть объектом. Его можно постигнуть, поэтому он — не тот, кто постигает. Обычно мы думаем, что при помощи ума мы видим цветок. Но мы можем выйти за пределы ума, и вы можете увидеть ум так же, как ум видит цветок. Чем глубже вы идете, тем яснее обнаруживается, что свидетель сам становится наблюдаемым. Вот почему Кришнамурти вновь и вновь говорит: «Свидетель — это наблюдаемое, постигающий — это то, что постигается». Когда вы углубляетесь, сначала вы видите дерево, потом звезды, и вам кажется, что наблюдает ум. Теперь закройте глаза. Наблюдайте за впечатлениями ума: за розами, звездами, деревьями. Кто теперь наблюдает? Свидетель ушел немного вглубь. И ум сам стал объектом.
Эти пять кош, пять семян — пять станций, где свидетель снова и снова становится наблюдаемым. Когда вы переходите от грубого тела, тела, связанного с пищей, аннамайя коши, к витальному телу, вы сразу видите, что на уровне витального тела грубое тело становится объектом. Оно — вне витального тела. Так же как дом — вне вас, так же, когда вы в витальном теле, ваше собственное тело становится похоже на стену, окружающую вас. А когда вы переходите от витального тела к маномайя коше, ментальному телу, случается то же самое. Теперь даже витальное тело вне вас, как ваша ограда — и так оно и продолжается. Так продолжается до тех пор, пока не остается только свидетель. Тогда вы не видите себя как «пребывающего в блаженстве», вы видите себя как свидетеля блаженства.
Последнее тело — это тело блаженства. Отделиться от него труднее всего, так как оно очень близко к господину. Оно почти окружает его, как атмосфера. Но это тоже нужно постичь. Даже в конечной точке, когда вы достигли блаженства экстаза, и тогда вы должны сделать последнее усилие, усилие различения, и увидеть это блаженство как отдельное от вас.
Тогда это освобождение, кайвалья. Тогда вы остались одни — просто как свидетель — и все стало объектом: тело, ум, энергия. Не осталось даже блаженства, даже экстаза, даже медитации. Если медитация совершенна, медитации больше нет, когда медитирующий действительно достигает цели, он перестает медитировать. Он не может медитировать, потому что это теперь тоже действие, подобно ходьбе, еде.
