вы должны делать еще и другое, и тогда возникают трудности. Но если вы невинны, трудностей нет, вы просто движетесь. Когда вы даете ответы на вопросы, подобные этому вопросу: «Что такое трудность?» или «Что такое желтизна?» или «Что такое любовь?», трудно ответить на них.
Святой Августин сказал: «Я знаю, что такое время, но когда люди меня спрашивают, что такое время, внезапно я теряю слова». Каждый знает, что такое время, но если кто-то спрашивает, что такое время в точности, у вас будет трудность, вы не будете знать, что ответить. Вы можете показать, что такое время, но что такое время, чистое, абстрактное время…
Но я понимаю, почему этот вопрос возник у вас. Есть несколько людей, ряд людей, которые настолько запутаны, что они даже не могут понять, что такое трудность. Они настолько запутаны, они стоят на таком перекрестье, что им еще слишком рано думать о том, как решать вопросы, которые у них возникают. Они еще даже не добрались до этого. Таких много, потому что вы потеряли соприкосновение с чувствами, вы забыли о том, что такое живое сердце, и поэтому даже трудности далеки от вас, нужно, чтобы кто-то поставил их перед вами. Они только решение. Вы спрашиваете меня о том, чтобы я сказал вам, каковы ваши трудности. Но вы зависите не только от меня в решении этих трудностей, вы зависите также от самих трудностей, и так происходило в прошлом.
Когда люди приходят ко мне, я могу сразу увидеть, в чем их трудности, принадлежат ли все эти трудности им, или они заимствовали их. Если приходит христианин, то он приходит с такими трудностями, с которыми индуист никогда не придет.
Когда приходит иудей, он приходит с такими трудностями, которые ни один христианин никогда не принесет. А когда приходит джайн, у него совершенно другие трудности, которые индуистам даже не снились. Что происходит? Эти трудности не могут быть жизненными трудностями, потому что жизненные трудности не могут быть ни иудейскими, ни индуистскими, ни христианскими, ни джайнскими. Жизненные трудности — это просто жизненные трудности, а эти трудности — теологические. Им научили. Их научили этим трудностям. Так о чем же тут говорить?
Человечество эксплуатируется очень хитрыми людьми. Сначала они учат вас тому, что спрашивать, но ответ у них уже заранее заготовлен. Если вы задаете правильный вопрос, они дадут вам правильный ответ. Но и то, и другое — это фальшивка, потому что этому вопросу вас научили те же самые люди, которые на него отвечают, причем они учат вас только тем вопросам, на которые могут ответить. И так эта игра продолжается, прекрасно продолжается.
Если вы пойдете к джайнскому монаху и если джайны не научили вас тому, какие вопросы задавать, вы создадите ему трудности. Вы вынудите его почувствовать смущение, потому что вы будете задавать ему такие вопросы, на которые их традиция не дает никаких ответов. Если вы спросите у джайна, почему Бог создал мир, он не будет знать, что вам ответить, потому что в их теологии нет Бога, в их теологии ничто никогда не создавалось. Мир существовал вечно, вечно и вечно, творения никогда не было, поэтому если вы спросите, почему Бог создал мир, ваш вопрос покажется совершенно нелепым джайну, потому что нет Бога, нет творения, мир вечен. Слово «творение» не существует в джайнском языке, потому что творение включает существование Творца, но Творца нет. Поэтому как может быть Творец? Мир есть, но это не творение. Он вечный, не созданный, и всегда будет оставаться.
Никогда не задавайте теологических вопросов, потому что все они заимствованы. Находите жизненные вопросы. Постарайтесь обнаружить, в чем ваша трудность. Постарайтесь обнаружить, в каком месте вам жмут ботинки. Найдите ваши собственные трудности.
И ваши трудности могут не быть трудностями другого человека, поэтому другой человек может и не согласиться с вашими трудностями. Все трудности индивидуальны. Это не общественное явление. Моя трудность — это моя трудность, а ваша трудность — это ваша трудность. Они так же отличаются, как отличаются отпечатки пальцев, так и должно быть.
Когда я вижу, как люди задают заимствованные вопросы, они не подписывают их, и тогда эти вопросы тщетны. Они даже не достойны того, чтобы на них отвечать, не достойны того, чтобы даже их задавать. Ваши трудности должны иметь подпись, они должны исходить из вашей жизни, из вашей борьбы, из вашего вызова, ответа, из вашего противоборства.
Я слышал. Сваха, в конце концов, уговорила Кохена встретиться с одной девушкой. Девушка была представлена как очень красивая, талантливая, образованная, молодая и богатая.
Кохен встретился с ней, она ему понравилась, и они поженились. Но через день он встречает сваху и в гневе ей говорит: «Ты сыграла со мной эту грязную шутку. Она сама призналась, что переспала с половиной людей в Пуне». «Ну и что? А что, по-твоему, Пуна такая большая?» — спросила его сваха.
Ваша трудность — это не трудность свахи. Ваша трудность — это ваша трудность, и ничья другая. Помните о том, что если трудность индивидуальна, ее нужно разрешить, потому что она истинна, но если вы заимствовали ее из какой-то традиции, из какого-то общества, у кого-то другого, ее никогда нельзя разрешить, потому что это не ваша трудность. Это подобно тому, как вы научились болезни у кого-то другого.
Вчера я читал один интересный рассказ о том, что у одного известного врача в офисе висела табличка, на которой было написано — особенно она касалась женщин: «Пожалуйста, не разговаривайте о ваших болезнях и их симптомах с другими женщинами, не рассказывайте об этих симптомах, потому что это запутывает врача». Женщины, которые ожидают врача, вынуждены разговаривать, и они вынуждены передавать опыт своей болезни другим женщинам, и, конечно, это запутывает врача, потому что он не может понять, что есть что.
Есть такие люди, которые начинают болеть после того, как читают рекламу лекарств в газетах. Я слышал об одном человеке, который прямо посередине ночи позвонил своему врачу. Врач, естественно, рассердился, потому что это было посредине ночи. Он его разбудил. Он схватил телефон и сказал: «Что случилось?» И этот человек начал описывать свою болезнь. И врач сказал: «Говори покороче. Я тоже читал эту статью в газете. Сократи».
Люди учатся своим болезням из газет. Следите за своим умом. Он полон подражания. На него могут оказать впечатление чужие трудности, вы можете стать настолько внушаемым, что начинаете думать, что это ваши трудности. И тогда нет способа, посредством которого можно решить их, потому что самое главное, о чем нужно помнить — что это не ваши трудности.
Таковы мои наблюдения. Если трудность реальная, ее можно решить. И таково мое определение трудности. Ее можно решить. А если ее нельзя решить, то это не трудность. Болезнь — это болезнь, если ее можно вылечить. Все болезни лечатся, по крайней мере, теоретически. Но если у вас нет болезни, как ее можно излечить? Это неизлечимая болезнь. Тогда никто не может помочь. Тогда она просто присутствует в уме. Никакое лекарство вам не поможет.
Поэтому первое, что нужно понять относительно трудности — это то, что эта трудность должна быть жизненной, она не должна быть теологической, философской, спекулятивной. Она должна быть психологической, она не должна быть философской. Она должна возникать из-за столкновения с жизнью.
Девяносто процентов ваших трудностей возникает из-за того, что вы попадаетесь в ловушку мертвых мыслей, вы цепляетесь за эти мысли. Когда возникает такая ситуация, которая не соответствует вашим мыслям, в вас возникают трудности, и вы пытаетесь изменить ситуацию вместо того, чтобы попытаться изменить мысли. Если вы сталкиваетесь с ситуацией, которая не соответствует вашей идеологии, вы тяжело боретесь для того, чтобы изменить ситуацию, но вы не пытаетесь сменить идеологию, и тогда возникает трудность.
Всегда будьте готовы изменить ваш ум, потому что жизнь не может измениться просто из-за ваших идеологий. Вы научились определенным образом смотреть на жизнь, научились определенным образом объяснять жизнь, и идеологии стали фиксированными. Мы привыкли к какому-то определенному узору.
Позвольте мне рассказать вам одну историю. Трусливый маленький мужчина очень боялся своего босса. Однажды он сказал своему товарищу по работе, что он болен. Его друг спросил: «Но почему же ты не идешь домой?» «О, я не могу этого сделать», — ответил тот. «Но почему? Не будь глупым. Он никогда не узнает. Его сегодня даже нет на работе».
В конце концов, этот человек решился и оправился домой. Когда он добрался туда, он посмотрел в окно и там увидел своего босса, который целовал и обнимал его жену. И тогда он прибежал обратно на работу. «Ну и друг же ты! — сказал он своему приятелю. — Меня чуть-чуть не поймали».
Старый образ мышления. Ситуация была совершенно другая. Это он мог поймать босса, но старые мысли превалировали в нем. Он думал о том, что босс может поймать его.
Посмотрите на жизнь, но не цепляйтесь за свой ум. Девяносто процентов ваших трудностей исчезнут просто. Вас это не будет беспокоить. Десять процентов ваших трудностей останется. Это жизненные трудности, и они нужны, потому что вы должны расти вместе с ними. Если вы их отбросите, вы не вырастите. Вам нужны конфликты. Вам нужна боль, вам нужны страдания, потому что это сделает вас кристаллизованными, это сделает вас более осознанными. Если вы можете превзойти это, то вы заработали блаженство, которое приходит после того, как вы превзошли ваши трудности.
Это подобно скалолазанию. Вы забираетесь вверх, устаете, потеете, тяжело дышите, вам кажется какое-то мгновение, что это невозможно — достигнуть вершины, но потом вы достигаете вершины. Вы ложитесь и смотрите на открытое небо, отдыхаете, расслабляетесь, и вы счастливы, что вы решили взобраться на вершину. Но это происходит только после того, как вы тяжело трудились для того, чтобы забраться на нее. Если вы заберетесь на эту вершину на вертолете, у вас не будет такого ощущения, потому что вы не заработали его. Поэтому человек, который забирается на вершину на вертолете, и человек, который забирается на нее на своих ногах, забираются на совершенно разные вершины. Они никогда не достигают одной и той же вершины. Ваши средства меняют вашу цель. Человек, который забрался на вертолете, не слишком-то насладится этим. Он скажет: «Да, это красиво». Его наслаждение будет подобно наслаждению человека, который полностью набит едой и перед которым проносят блюдо с каким-то деликатесом. Он говорит: «Хорошо». Он немножко понюхает, но он настолько напичкан едой, что у него нет аппетита. И представьте себе рядом с ним другого человека,
