таких начал как Жизнь (Жива, Род) и Смерть (Навь, Морена), живая и мертвая вода, Правда и Кривда.
Русская традиция с точки зрения числовой символики насквозь троична. Это проявляется не только в почитании одного из самых высоких христианских понятий Троицы, но и даже в предельно сниженных, профанических чертах национального бытия, например, в доходившей до трагикомизма привычке пить на троих. Троичностью пронизаны и дохристианские русские символы и понятия — культовые образы «трех солнц», три коня, установленные на крышах некоторых домов в виде вырезанных из дерева фигур, образ Трояна из «Слова о полку Игореве», которого многие исследователи отождествляют с Триглавом, три сферы (небо, вода и земля), в которых пребывает Бог Агни, три пути на выбор, предлагаемые спутнику судьбой.
Идея четверичности менее типична для русской традиции. Тем не менее, можно вспомнить четырехголового Збрученог-идола, объединение в одно божество четырёх славяно-балтских божеств — Ярович, Рцевит, Поревит, Поренут, четыре стороны света и, соответственно, четыре мифологизированные ветра.
В России число пять и пятиконечная звезда, служащая его графическим выражением еще с древних времен, задолго до кремлевских звезд играло важную роль. В нашей стране была распространена особая игра, имеющая кельтское происхождение, во время которой человек должен был подбрасывать и ловить рукой пять камней с целью гадания. Древние люди были убеждены, что солнце пляшет пять раз в году. А. Голан, ссылаясь на русскую летопись XI века, утверждает, что примерно в то время «некий волхв предсказал конец мира через 5 лет; по его словам, ему об этом поведали 5 богов». Иногда пятерка рассматривалась на Руси как символическое обозначение брака, а также как число единения человека со Всевышним. О сакральном значении пятёрки говорят и русские летописи, что хорошо показал исследователь числовой символики древнерусской культуры В.М.Кириллин.
Почитание пятёрки опиралось в русской традиции не только и не столько на языческие корни, сколько на христианские истоки. В.М.Кириллин утверждает, что пятерка «воспринималась в средние века как знак мистического соединения земной церкви со Спасителем, евхаристического пресуществления всех христиан в жизнь вечну». Исследователь приводит свидетельства рельефного присутствия пятёрки в евангельских текстах: «Евангельская легенда о пяти хлебах, насытивших пять тысяч человек, и притчи о пяти мудрых и пяти неразумных девах и арабе, умножившем данные ему пять талантов на другие пять; ритуал благословения пяти хлебов на литии во время всенощного бдения и употребление на проскомидии во время литургии пяти просфор; храмы о пяти главах и иконостасы в пять рядов».
Число 6 встречается в русской мифологии и традиции значительно реже пятерни. Его присутствие можно заметить не только в арифметическом, сколько в пространственно-геометрическом плане. Так, ученые говорят о «громовом знаке», посвященном древнеславянскому богу грозы (в качестве которого выступали как Перун, так и Роз) и представляющему собой как шестилучевую звезду, вписанную в окружность, так и знак в виде колеса с шестью спицами.
Гораздо чаще русская мифология и фольклор говорят о числе семь. Это и семь богов древнерусского пантеона, и бог Семаргл, явно ведущий свое имя от числа 7, и семь небес, и многие другие семеричные символы, разбросанные по многочисленным легендам, сказкам и преданиям. Оно символизировало в них целостность мироздания, и в точности так же как и пятерка опиралось не только на языческую, но и православную числовую символику. Кириллин обобщает все свидетельства о семерке и проявления её в христианской традиции:
«7 — число человеческое — (семь отверстий в человеческой голове), семь возрастов, семь добродетелей, семь смертных грехов»; чувственное выражение всеобщего порядка (семь цветов радуги и семь небес)».
Число восемь также встречается в древнерусских текстах, хотя его наиболее важное проявление — графическое. Восьмилучевая звезда Богородицы относится к сакральным славянским раннехристианским символам. Известное святилище Перуна, окруженное восьмью кострищами, расположенными по четырём основным и четырём промежуточным сторонам света.
Число 9 весьма часто встречается в русской традиции, где оно может связываться с календарной тематикой. А. Голан напоминает, что «в славянских сказках змей бывает 9-тиголовым, а ведьма имеет 9 братьев. Согласно русским преданиям медведь встает из берлоги 9 марта. Девятая неделя после Пасхи всегда очень почиталась.
Русская народная сказочная традиция украшала демонического змея тремя, но гораздо чаще трижды тремя, то есть девятью головами, которые должен срубить добрый молодец буланым мечом. Этот девятиглавый демонический змей, тождественный образу Черного Бога Земли практически бессмертен, поскольку на месте срубленных одним махом трех голов вырастают три другие. Лишь вмешательство Высших Сил и смекалка героя, правильно использующего острый меч (единицу), помогает победить непокорную перевернутую девятку и утвердить единство.
Число девять выступает в русской народной традиции как число связанное с числом девять примерно также, как связаны конец и начало («в тридевятом царстве, в тридесятом государстве»). Число двенадцать, по свидетельству В.Н. Топорова, рассматривалось как завершение ряда чисел 3, 4, 7. Число тринадцать, называвшееся «лихо одноглазое», символизировало собой горе, несчастие, неудачу, потерю.
В.М.Кириллин говорит о других трех числах, считавшихся в русской традиции священными — 15, 21 и 35. Число 15 имело отношение к отечественной православной хронологии, унаследовавшей от византийского летоисчисления деление времени на индикты — периоды в 15 лет, введенные в 312 году римским императором Константином вместо ранее применявшегося деления на «олимпиады». Известный священник русского Средневековья Геннадий Новгородский и его продолжатель Агафон, составляя новую пасхалию «Круг рукотворный», производили расчеты в рамках 15 «великих индиктонов». Число 15 фигурировало и в древнерусских астрономических представлениях и рассматривалось как число дней половины лунного (синодического) месяца и отождествлялось с проявлением высших ангельских сил, приводящих в движение Луну и Солнце. А поскольку в христианских преданиях с Луной нередко отождествлялся образ Богоматери (проповеди Феодора Студита на Успение, в которых он говорил о том, что вместо Богоматери на земле остался образ, «которого существо подобно Луне, ночью освещаемой Солнцем (небесной Марией), то как отмечает Кириллин, «сакральная семантика» числа 15 проявилась наиболее рельефно и наглядно именно в культе Богородицы» (15-летний возраст, когда она родила Спасителя; 15 мраморных ступеней подземного храма Рождества Христа, построенного Юстинианом Великим над Вифлиемской пещерой, размышление о 15 тайнах жизни Иисуса Христа и Богоматери, называемое «розарием Девы Марии» и принятое в Доминиканском ордене). Кстати, отношение к числу 15 как к сакральному присутствовало и в других традициях, предшествовавших христианству (15 степенных песен, по преданию исполняемых на ступенях древнееврейского святилища; праздник Опресноков, отмечаемый древними евреями 15 нисана; 14–15 адара один из главнейших праздников иудаизма — Пурим; 15 февраля обряд очищения, совершавшийся римлянами). Вывод, напрашивающийся после тщательного рассмотрения символики числа 15 на предмет его сакральности, состоит в указании на связь, существующую в христианском средневековом сознании между образами Иисуса Христа и Девы Марии с одной стороны и числом 15 с другой стороны. Кириллин доказывает, что глубинный смысл данного числа соотносим в этом ракурсе с такими понятиями как «спасительная миссия», «искупительная жертва», «вечная жизнь».
Высоким сакральным смыслом наполнено в русской традиции и число 21, составляющее в сумме 3, факт, не нуждающийся в комментариях. Оно несет в себе определенный функциональный смысл при пасхальных вычислениях. Кириллин отмечает, что «в коптских календарях, регламентировавших жизнь древнеегипетской церкви, 21-й день каждого месяца был посвящен Деве Марии». Кроме того, день 21 ноября считался днем воспоминаний о введении Богородицы во храм.
О высокой силе, стоящей за данным числом свидетельствует повесть А. С. Пушкина «Пиковая дама», где роковые карты — тройка, семёрка, туз — в сумме составляют как раз 21 очко.
Священными считали наши предки и число 35. Оно связывалось прежде всего с так называемым «ключом границ» или числом букв славянского алфавита. Помимо этого, 35 считалось числом, выражающим идею половины пройденного земного пути.
О проявлении чисел в русской истории и их сакральном соотношении речь пойдет в дальнейших главах.
Числа, циклы, история
С точки зрения Доктрины Космических Циклов проявление чисел подчинено строгому закону: натуральный ряд чисел движется вовсе не от нуля к бесконечности, но от нуля к нулю, и это есть величайшая тайна мироздания. Космический цикл не является бесконечным и потому количество проявляющихся чисел метафизически конечно. Проявление чисел из нулевого состояния подчинено закону, ограничивающему процесс бесконечного развертывания, и при достижении критической точки проявления обязывающему числа начать обратный процесс свертывания или числовой Пралайи. Хорошо о спиралевидной природе числа сказал исследователь пифагорейской и теософской нумерологии Ю. И. Долгин:
«1) Блаватская вместо прямолинейного евклидова ряда чисел, уходящего в дурную бесконечность, т. е. в бессодержательную бесконечность, предлагает цикличный натуральный ряд, аналог которого окружность, а точнее — виток спирали; 2) Космогония принципиально отождествляется с натуральным рядом чисел, замкнутым в цикл от единицы до нуля. (Единица — действенное начало, а Нуль — пассивное. Можно предположить формулу «от нуля до нуля» и формулу «от Единицы до нуля»). Прообраз современной космогонической модели пульсирующей Вселенной впервые выдвинут Блаватской в комментариях к манускрипту глубочайшей древности — «Книге Дзиан».»
Самодвижущуюся сущность чисел хорошо вскрывает Генон, который говорит о трех видах числового движения» 1) «локальное движение», выраженное числом 2; 2) «изменение», представленное числом 20; 3) «элементарное движение»: называемое также «увеличением» и представленное числом 1000.
Необходимо выделить еще один вид движения, священного высвобождения скрытой энергии чисел — движения, основанного на явлении так называемой инверсии — мгновенного перехода в противоположное состояние. Керлот утверждает, что «числовым выражением инверсии скорее всего являются числа 2 и II», а её символом следует считать «двойную спираль, песочные часы, ударный инструмент, имеющий форму песочных часов, крест Св. Андрея, колчан со стрелами и вообще все, напоминающее букву X.
Х. Э. Керлот, характеризуя динамическую природу чисел, пишет:
«Современная символическая логика и теория групп возвращаются к идее количественного измерения как основы качественного. Пирс полагал, что законы природы и человеческого духа базируются на общих принципах и могут быть расположены вдоль одних и тех же линий, не говоря уже об основных символах единства и многообразия. Существует также другая общая символика, связанная с числами четными (выражающими негативный и пассивный принципы) и нечетными (выражающими принцип позитивный и активный). Более того, числовая последовательность обладает символическим динамизмом, который заслуживает особого внимания. Идея, что один рождает два, а два создает три, основана на предпосылке, что каждая сущность стремится превзойти свои пределы, или противопоставить себя своей противоположности. Там, где имеются два элемента, третий появляется как союз первых двух и затем как три, давая возможность в свою очередь появиться четвертому числу как связке между первыми тремя.»
Далее Х. Э. Керлот характеризует связи между основными числами и их порождениями:
«Вслед за единством и дуальностью (выражающей конфликт, эхо и первоначальное удвоение), троичность и четверичность являются группирующими принципами; от их суммы возникает семеричность, а из их умножения — двенадцатеричность. Тройка является более
