сути, застыли на другом. Все, что вы делаете — вы делаете для другого. Кем бы вы ни были, вы существуете для другого. Даже если вы сбежите от мира, ваш ум продолжает думать: «Что обо мне думают люди?» Даже если вы убежите в Гималаи, вы, сидя там, будете думать: «Все, наверное, считают, что я отрекся от мира и стал великим святым. Обо мне, наверное, пишут в газетах». У вас нет собственного лица, у вас есть только мнение других о вас. Кто-то сказал, что вы прекрасны, и вы начинаете думать, что вы прекрасны. Кто-то сказал, что вы отвратительны, и вы чувствуете себя обиженным, вас ранило то, что кто-то сказал «отвратительный», вы становитесь «отвратительным». Вы просто набор мнений других людей, вы не знаете, кто вы есть, вы знаете только, что думают другие о вас. И это странно, потому что эти другие, которые думают о том, что есть вы, сами не знают себя — они знают себя только через вас. Прекрасная игра: я знаю себя через вас, вы знаете себя через меня, и ни я, ни вы не знаем, что мы есть на самом деле. Другие люди стали слишком важны, и вся ваша энергия стала одержима другими. Вы всегда думаете о других, или берете что-то от других, или что-то им даете.
Тилопа говорит, что не нужно брать или давать. Что же он имеет в виду? Считает ли он, что не нужно делиться? Нет. Если вы понимаете его так, то вы понимаете его неверно. Он говорит, что не нужно быть озабоченным тем, чтобы дать или взять; если вы можете дать естественно — прекрасно, но тогда ничего не остается в уме, не накапливаются мысли о том, что вы дали что-то. В этом и состоит отличие между тем, чтобы давать, и тем, чтобы делиться.
Дающий знает, что он дал, и он хотел бы, чтобы вы признали это, дали ему квитанцию — «Да, ты дал мне это». Вы должны благодарить его, чувствовать себя обязанным за то, что он дал вам. Это не дар; это опять сделка. В действительности он хотел бы, чтобы вы дали ему что-то взамен. Даже, если это будет только ваша благодарность, хорошо, но что-то он хотел бы получить; это — сделка, он дает, чтобы получить. Тилопа не говорит: «Не делитесь». Он говорит: «Не заботьтесь о том, чтобы дать или взять». Если у вас есть, и естественно получается так, что вы хотите дать, дайте. Но это должно быть даром, вы делитесь. В этом и состоит разница между даванием и дарением.
Дар — это не сделка; Вы ничего не ожидаете, абсолютно ничего; даже признания, даже кивка признательности — нет, вы не ждете ничего. Если вы не заметите этого, вы не раните этим человека, принесшего дар. В самом деле, если вы заметите его дар, он будет немного смущен этим, потому что он не ждал этого. Наоборот, он чувствует благодарность к вам, потому что вы приняли его дар. Вы могли отказаться от него; была и такая возможность. Вы могли сказать «нет», но как мило с вашей стороны, что вы не сказали «нет». Вы приняли дар — этого достаточно. Он благодарен вам. Человек, предлагающий вам дар, всегда чувствует благодарность к вам за то, что вы приняли его. Вы могли бы отказаться от него. Этого достаточно.
Тилопа не говорит: «Не давай» и не говорит: «Не бери», потому что жизнь невозможна без того, чтобы брать и давать. Даже Тилопа должен был дышать, даже Тилопа должен был просить подаяние, даже Тилопа должен был ходить к реке, чтобы напиться воды. Тилопа жаждет — ему нужна вода; Тилопа голоден — ему нужна пища; Тилопе трудно дышать в закрытой комнате — он выходит наружу и глубоко дышит. Он в каждый момент берет что-то для жизни — нельзя существовать без того, чтобы брать. Люди пытались, но это неестественные люди, это самые большие эгоисты.
Эгоисты всегда пытаются быть независимыми от всего, всегда пытаются жить так, как если бы они ни нуждались, ни в чем и ни в ком. Это глупо, абсурдно! Тилопа не может поступать так, он в высшей степени естественный человек: нельзя найти более естественного человека, чем Тилопа. И если вы понимаете природу, вы будете удивлены, обнаружив очень глубокий фундаментальный факт: никто не зависим, никто не независим — все взаимозависимы. Никто не может утверждать: «Я независим». Это глупо! Вы не сможете существовать ни одного момента в вашей независимости. И никто не независим абсолютно.
Эти две противоположности не существуют. Тот, кто выглядит зависимым, является также и независимым, а тот, кто выглядит независимым, также является и зависимым. Жизнь — это взаимозависимость, это тесная взаимозависимость. Даже император зависит от своих слуг, и даже слуги независимы от императора: они могут, по крайней мере, наложить на себя руки — такой большой независимостью они обладают.
Абсолюты не существуют в этой жизни. Жизнь существует в относительности. Конечно, Тилопа знает это, он предлагает естественный путь. Как может он не знать этого? Он знает, что жизнь это «давать и брать». Вы делитесь, но вы не должны беспокоиться, об этом, вы просто должны позволить этому случиться. Позволить этому случиться — это совершенно другое, тогда вы не просите больше того, что вы можете получить, вам не нужно давать больше того, что вы можете дать, вы просто даете то, что естественно может быть дано, вы просто берете то, что естественно может быть взято. Вы не чувствуете себя обязанным кому-либо, и вы не даете никому чувствовать себя обязанным по отношению к вам. Вы просто знаете, что жизнь — взаимозависима. Мы существуем взаимно, каждый является элементом друг друга. Сознание — это безбрежный океан и никто не является островом. Нет никаких границ. Все границы обманчивы.
Это Тилопа знает, что же он тогда говорит:
Не следует ни давать, ни брать,
Но оставаться естественным…
В тот момент, когда вы думаете, что вы взяли, вы становитесь неестественным. Брать — это нормально, но думать об этом — неестественно. Давать — это прекрасно, но в тот момент, когда вы думаете, что вы даете, это становится уродливым, вы становитесь неестественным. Вы просто даете, потому что это не от вас зависит: у вас есть, поэтому вы должны дать. Вы просто берете, потому что не от вас зависит, вы — часть Целого. Но естественно, эго произошло через давание или через взятие, это необходимо понять. Вы не накапливаете, не отрицаете — вы просто остаетесь естественным. Если что-то приходит к вам, вы наслаждаетесь этим. Если у вас есть больше, а «больше» всегда становится бременем — вы делитесь. Это просто глубокое равновесие, вы просто остаетесь естественным. Не держать и не отрицать, нет владения, нет не владения. Взгляните на животных или на птиц: никто не берет, никто не дает, все они радуются всему. Целое делится с каждым, каждый имеет свою долю в Целом. Птицы, деревья и животные — они существуют естественно, человек же — единственное неестественное животное, вот почему религия необходима. Животные не нуждаются, ни в какой религии; птицам не нужна никакая религия, потому что они естественны. Только человек нуждается в религии, поэтому запомните: когда общество становится все больше и больше неестественным, технологическим, тогда ощущается большая нужда в религии, тогда понадобится больше религии.
Люди приходят и спрашивают меня, почему в Америке сейчас такой поиск религии, такой беспорядок в поисках. Потому что Америка сегодня наиболее неестественная страна — самая технологическая, техническая. Технократия вошла в существование, и все сделалось неестественным. Все ваше внутреннее бытие жаждет свободы от технологии, техники. Ваша внутренняя сущность жаждет быть естественной, но все ваше общество стало неестественным, чем культурнее, чем цивилизованнее общество, тем оно неестественнее. Когда общество становится слишком культурным, тогда религия приходит уравновесить его. Это тонкое равновесие, естественное общество не нуждается в нем.
Лао-цзы говорит: «Я слышал о древних, что было время, когда люди были естественными, и не было никакой религии, тогда люди не думали о небесах и аде. Когда люди были естественными, они никогда не думали о моральных заповедях. Когда люди были естественными, не было ни кодексов, ни законов». Лао-цзы говорит, что из-за закона люди стали преступниками, и из-за морали люди стали безнравственными, и из-за слишком большой культуры… И Китай знал слишком большую культуру, никакая другая страна не знала такой высокой культуры. Конфуций создал совершенную науку, как окультурить человека: 3300 правил. Тогда внезапно в жизни появился Лао-цзы для равновесия, потому что этот Конфуций убил бы все общество — 3300 правил! Это слишком много. Если человек станет таким культурным, то он просто совсем исчезнет, это уже будет совсем не человек! Лао-цзы врывается и швыряет все эти правила в пыль, и единственное, что он говорит, золотое правило — это не иметь никаких правил. Это — равновесие. Лао-цзы — это религия. Конфуций — это культура.
Религия необходима как лекарство, она целебна. Если вы больны, вам нужно лекарство, тяжело больны — больше лекарства. Общество становится больным, когда естественность потеряна. Человек становится больным, когда естественность забыта. Но в Тилопе все естественно и свободно.
И всегда помните: раскованное — всегда с естественным, потому что вы можете стараться быть естественным так сильно, что само усилие может стать неестественным. Вот откуда все чудачества. Я встречал многих людей, чудаков, которые творили что-то совершенно неестественное из естественного учения, например: очень полезно — питаться органической пищей, ничего плохого в этом нет, но если вы становитесь слишком озабоченным, таким беспокойным, что ежеминутно думаете об органической пище и ничего неорганического нельзя принимать, тогда вы переусердствовали. Я знаю людей, которые верят в естественную терапию, натуропатию — и они стали такими неестественными через их натуропатию, что трудно поверить, что это может случиться. Это случается. Если это становится напряжением ума, тогда это становится уже неестественным. Слово «раскованно» необходимо все время помнить, иначе вы превратитесь в чудаков, вы станете маньяками, и тогда вы схватили только часть этого и будете стараться так сильно, что даже естественное, превратится в неестественное.
Тилопа раскован и естественен, и в этом все его учение. Он не может говорить, что вы не должны давать и что вы не должны брать, но он говорит это, значит под этим он подразумевает что-то еще.
Не следует ни давать, ни брать,
Но оставаться естественным…
В этом — скрытое значение: оставаться естественным, и если, оставаясь естественным, случается, что
