достигается, когда ограниченное человеческое сознание уступает место сверхсознанию.
У подавляющего большинства европейцев и американцев вера в бессмертие, если она есть, почти целиком основана на их наследственной приверженности анимистическому представлению о душе, и, как и следовало ожидать, неприятие буддизмом концепции о вечной неизменной сущности, навеки отделенной от всех других сущностей, воспринимается ими как абсолютное отрицание бытийности сознания.
Понимание этой концепции души или не-души (санскр. атма и анатма), наиболее трудной из всех концепций буддийской психологии, можно, вероятно, облегчить с помощью следующего сопоставления.
Человек в семьдесят лет не является тем мальчиком, каким он был в возрасте десяти лет, и этот десятилетний мальчик не был тем человеком, каким он должен был стать, дожив до семидесяти лет. Однако их обоих объединяет непрерывность сознания. Подобным образом этот старик не является тем ребенком, каким он станет после перерождения, и все же между ними существует причинная связь, хотя эти личности нетождественные. Однако есть различия между двумя парами. Между стариком и мальчиком обычно существует континуум памяти; между родившимся вновь ребенком и тем стариком имеет место более или менее полное прекращение континуума памяти в сансарическом (мирском) сознании (кроме особых случаев, связанных с применением йоги в прежней жизни), но не в подсознании, которое в нашем понимании представляет собой микрокосмический аспект макрокосмического (надмирного) сознания.
Следовательно,- как утверждали лама Казн Дава-Самдуп и другие ученые последователи Махаяны, с которыми редактор обсуждал этот вопрос,- безличный принцип, этот представитель макрокосма в микрокосме, присутствует во всех существованиях, или состояниях обусловленного бытия в сансаре, но не личное я, то есть душа или мирское сознание. От юности до старости в этом мире от старости до наступления смерти в этом мире и далее через посмертное состояние до нового рождения в этом мире происходит причинно-обусловленный процесс непрерывных трансформаций. Но безличный принцип сознания ни в коей мере не следует отождествлять с личностью, представленной именем, телесной формой или сансарическим сознанием. Все три иллюзорны. Но сам этот принцип не относится к сансаре. Он не создан, не рожден, не имеет формы и находится за пределами человеческих умозрительных представлений и определений, и поэтому он трансцен-дентен времени и пространству, которые имеют только относительное, а не абсолютное существование. Он же не имеет ни начала, ни конца. До тех пор пока не познано истинное состояние и существует жажда сансарических (иллюзорных) чувственных ощущений, сансарический ум продолжает свое существование в круговороте рождений и смертей. Когда же в результате Великого Пробуждения преодолены невежество и жажда и достигнуто Истинное состояние, сансарический ум, то есть личность, душа, или сознание, воспринимается, подобно времени и пространству, как имеющий лишь относительное, но не абсолютное существование.
Единственная высшая цель всей Дхармы (Учения), как подчеркивал Сам Будда,- «освобождение ума».
«И поэтому, о ученики, цель Святой Жизни — не милостыня, не честь, не слава, не добродетели Ордена, не блаженство самадхи, не глубина прозрения, а устойчивое, окончательное освобождение ума. Это и есть, о ученики, цель Святой Жизни. Это ее сердцевина; это ее смысл.
«Ум» в контексте этого высказывания следует понимать как относящийся к микрокосмическому аспекту макрокосма, и это «освобождение ума» означает, как уже отмечалось выше, победу над Невежеством, то есть выход за пределы того, что составляет калейдоскопическое содержание мирского ума (или сознания), который является лишь иллюзорным отражением над-мирного ума (или сознания) или, на языке наших текстов, ума в нерожденном, не имеющем формы Истинном Состоянии, которое есть Просветление и Нирвана. В основе причинно-обусловленного континуума сансарического ума лежит, следовательно, над-мирный безличный принцип.
Мирской ум выражает себя как жизненный поток пяти иллюзорных скандх, составляющий обусловленное (или сансарическое) существование. Поток жизни уподобляется пламени, питаемому мирским желанием. Когда человек прекращает находить удовольствия в чувственном мире, когда он искоренил мирские желания, пламя угасает из-за отсутствия топлива.
На первой ступени Пути, который есть практика йоги, высшей целью мирского ума становится нирвана. Как путем правильного использования кремния, огнива и трута можно высечь огонь, так и путем правильного использования пяти скандх можно достичь нирваны. У совершенного человека, архата, жизненный поток достиг завершения; он освободился от всех сансарических уз — жадности, ненависти, и всех мирских устремлений. Он искоренил все мирские составляющие, образующие семя кармически обусловленного существования. Пока ар-хат имеет тело, он обладает пятью скандхами, ибо они создают для него сансарический аспект жизни. Во время своей последней смерти он оставляет их навсегда, а также входящий в их число его мирской ум (или сознание). Отныне он вкушает Высшую Свободу, обладая только надмирным умом (сознанием), и это есть «освобождение ума».
Следовательно, в этом аспекте буддизм в своей основе является системой практической йоги, и Будда постоянно подчеркивает важность такой йогической дисциплины, которая приводит человека к пониманию того, что он не тело и не умственные способности, так как они являются просто инструментами, с помощью которых тот, кто правильно ими пользуется, достигает высшего совершенства. Среди многих проявлений этого совершенства (сиддхи) Будда выделяет сиддхи памяти о прежних существованиях1, выхода за пределы всех состояний обусловленного существования и достижения благодаря этому состояния архата, одержавшего Победу над сансарой с ее многими планами существования, через которые, выражаясь словами мудрецов Махаяны, Победитель может, если пожелает, свободно проходить, как ходит среди горных хребтов живущий на свободе лев, и все время сохранять непрерывность сознания2. И это образное сравнение означает, что нет мысленно представляемого состояния завершения, подобно этому состоянию вечного блаженства, что нет мысленно представляемого окончания эволюции, что сам космос извечно подвержен перерождению и умиранию, Единый Ум которого является Зрителем, Источником и Хранителем.
Б. УЧЕНИЕ О НИРВАНЕ
Отрицая таким образом всякую возможность какого-либо бессмертия личности или души в феноменальном раю или аду, буддизм, однако, в своем учении о нирване проповедует неизмеримо более высокую участь, ожидающую человечество, но, пожалуй, никакая другая буддийская доктрина не истолковывалась столь неверно, как эта.
Санскритское слово «нирвана» означает «угасание» или «задувание», подобное угасанию огня или задуванию пламени свечи. Оно также означает «охлаждение» или «охлажденный» по отношению к чувственному существованию. И европейцы, которые воспринимали только эти экзотерические аспекты значения слова «нирвана», ответственны за распространенный сейчас ошибочный взгляд, что нирвана, суммум бонум буддизма, означает полное уничтожение. На самом деле нирвана означает «угасание» или «охлаждение» Трех Огней Желания, которыми являются похоть, злая воля и глупость. Когда они «угасают», или «охлаждаются», или, в эзотерическом толковании, трансмутируются в целомудрие, доброту и мудрость, невежество (санскр. авидья) исчезает и рождается Совершенное Знание в Состоянии Будды. Великие буддийские ученые Индии, под чьим руководством осуществлялся перевод с санскрита текстов религиозного учения, составляющих теперь тибетские канонические книги Махаяны, знали это скрытое значение термина «нирвана» и перевели это слово на тибетский язык как «беспечальное состояние» <мья-нан-мед).
Для полностью просветленной личности, пробужденной от сна невежества, вызванного сансаричес-ким (кармически обусловленным) существованием, наступает при оставлении иллюзорного человеческого тела во время акта, который люди именуют смертью, окончательное Освобождение и происходит разрыв этой последней связи, «сбрасывание» скандх (конечных элементов «становления»).
Это действительно есть угасание сансарического существования, Паринирвана Будды. Продукт пассивной эволюции, человеческая хризалида, выйдя из кокона, сотканного из кармических чувственных желаний, обретает Свободу и становится Победителем.
В отличие от семитического рая, нирвана, однако, не является окончательным прибежищем бессмертных душ. Она также не является состоянием духовной завершенности, абсолютности. Это есть состояние совершенного просветления, достигаемое не только после смерти, но здесь, на Земле, во время пребывания в телесной форме.
Нирвану невозможно описать, потому что никаких определений, исходящих от конечного ума, нельзя приложить к тому, что находится за его пределами.
Если бы два Великих Святых, достигших нирваны, встретились, находясь еще в физическом теле, они могли бы сообщить друг другу языком интуиции, что такое нирвана, но слова были бы совершенно недостаточны для ее описания даже друг другу, и тем более тому, кто ее не достиг.
Сам Будда говорил о нирване как о «нерожденной, несозданной, не имеющей формы», благодаря которой есть прибежище для того, что рождено, создано и имеет форму1. Следовательно, эта Цель, о которой учил Гаутама, не означает полное уничтожение, на котором настаивают ее критики, а состояние, настолько трансцендентное и возвышенное, в сравнении с описываемым в учении о душе, что для непросветленного человеческого ума оно есть нечто непостижимое. Когда человек больше не будет человеком, когда он уничтожит пламя низменных желаний и выйдет за пределы личного я, откажется от веры в постоянство эго, или души, преодолеет низменное человеческое состояние, одержав победу над собой и над Миром и уничтожив невежество, тогда Нирвана будет достигнута и понята им.
IV. НЕДОСТАТОЧНОСТЬ ЗНАНИЙ О БУДДИЗМЕ НА ЗАПАДЕ
Эти ошибки в истолковании буддийских концепций неизбежны ввиду недостаточности знания о буддизме. Западная наука внимательно изучает буддизм только в течение последних пятидесяти лет. До сих пор нет полного перевода на европейский язык па-лийского Канона Южного буддизма и тибетского Канона Северного буддизма. А каждый из этих двух канонов по объему во много раз превосходит христианскую Библию. Хотя Общество по изданию палий-ских текстов проделало огромнейшую работу по редактированию и изданию на языке пали унифицированных вариантов многих частей Трипитаки, или Трех Разделов, как именуется этот южнобуддийский Канон, сравнительно мало текстов опубликовано в переводах. Также мало сделано европейскими учеными для ознакомления Запада с Северным буддизмом. Составленный ими общий обзор тибетского Канона, называемого Ганджур (перевод наставлений), и комментариев к нему, называемых Данджур (Bstan-hgyur) (перевод комментариев), составление указателей к ним и перевод очень немногих частей из них явно недостаточны для этой цели. Потому энциклопедическое богатство тибетского Канона не может быть в полной мере доступно за пределами монастырей Тибета, Монголии, Китая, Маньчжурии и Японии. То же можно сказать о китайском Каноне, называемом Три сокровища (Сан Цан). Именно в этой области, и больше всего с тибетскими текстами, требуется провести громадную исследовательскую работу. И пока исследования не будут проведены, рано пытаться делать окончательные выводы относительно истории, философии или религии только на основании опубликованных текстов или фрагментарных переводов канонических писаний.
V. РАДОСТНЫЙ ОПТИМИЗМ БУДДИЗМА
Независимо от источников информации на европейских языках, надежных или не заслуживающих доверия, получено достаточно доказательств, являющихся результатом исследовательской работы ученых-буддистов обеих школ о том, что буддизм не только имеет сходство с христианством в области этики, изложенной в Нагорной Проповеди, в евангельских притчах и в Десяти Заповедях, но является более универсальной религией. Иначе говоря, христианство, как и иудаизм, на котором оно основано, и ислам, являющийся ответвлением этих двух религий, ограничивает, по крайней мере в области практического применения, свои этические учения тем, что относит их целиком к человеку, в то время как буддизм свой альтруизм распространяет на всех существ — обитающих
