прямо в воздухе. Потом вдруг все закончилось, оставив в теле ощущение тепла, а в сознании — полное безмолвие. Мои насквозь промокшие было от дождя одежда и волосы стали совсем сухими. — Больше всего это было похоже на странное сочетание жесткого и мягкого цигун, — сообщила мне Тома, когда мы продолжили свой путь по парку. — Давай возвращаться, — предложил я. — Кажется, здесь нам делать больше нечего… — Ты прав, — сказала она, свернув в сторону автобусной остановки.
Но это было примерно месяц спустя, а в тот день я быстро шагал по дороге в сторону города, оставив в одиночестве до чертиков надоевшего мне Мастера Чу. Я вышел из города, когда низкое солнце уже начинало понемногу желтеть. С моря плотной стеной дул западный ветер, который усиливался с каждой минутой. Быстрым шагом, не спускаясь вниз на уступы скалистого берега, я дошел до круглой бухты. К тому моменту, когда я спустился в нее, ветер уже почти превратился в ураган.
За прошедший месяц в бухте многое изменилось. На каменистой площадке возле причала раскинулся целый палаточный городок, окруженный импровизированной веревочной изгородью, немного поодаль на спускавшейся к развалинам рыбацкого домика дороге стояли ПАЗик, большой дизельный компрессор для зарядки аквалангов, два пикапа, УАЗ-грузовик и микроавтобус РАФ с розовыми занавесками на окнах. На пляже у самой кромки прибоя громоздилась обтянутая зеленой капроновой сеткой большущая прямоугольная конструкция, сваренная из толстых стальных труб. «Киносъемочная» — прочел я надпись на боку микроавтобуса.
Мастер Чу лежал на камнях и наблюдал за тем, как мужик, облаченный в гидрокостюм мокрого типа дрессирует на мелководье морского котика. Котик скалился и фыркал, но, тем не менее, выполнял разные дурацкие задания, которые давал ему мужик, за что каждый раз получал полудохлую рыбешку из садка, привязанного к мужиковому грузпоясу. — Чего это они? — спросил я, подходя и усаживаясь на камни рядом с Мастером Чу. — Кино снимают — морские котики как рабочая скотина и потенциальные подводные диверсанты. Кстати, твои земляки киевский науч-поп.
Только теперь я обратил внимание, что номера на всех машинах действительно киевские, и что на дверце грузовика мелкими буквами написано «Студия научно-популярных фильмов, г.Киев». — А ты с ними общался? — спросил я. — Да так, парой слов перебросился… Они не склонны к общению, ибо чересчур интенсивно осознают важность возложенной на них миссии — донести до невежественного человечества радужность перспектив, раскрываемых перед ним эксплуатацией природных способностей бессловесной морской твари… — А если серьезно? — Да у них там сегодня день рождения главрежа, и, вероятно, ввиду ограниченности запаса «огненной воды», лишние нахлебники им ни к чему. Они же не знают, что я не пью. В этих местах в основном спортсмены-подводники ошиваются, а они — сам знаешь… «После каждого погружения загубники и прочие резиновые части легочного автомата нуждаются в протирке спиртом-ректификатом. Расход спирта на один акваланг должен быть не менее…» Ну и так далее… Вон именинник — видишь, возле той железной дуры стоит и руками машет… В белой рубашке и парадно-выходных трусах… — Это — шорты… — Какая разница? Трусы — они трусы и есть… — А что это за дура? — Вольер для подводных съемок. Хоть котик и дрессированый, видать все же боятся, что не выдержит исушения свободой и слиняет при первой же возможности. Вон и тренирует он его, не спуская с поводка… Ты смотри, какой ветер разгулялся. И волна так быстро поднялась… Наверное, потому, что ветер дует перпендикулярно береговой линии.
Действительно, я тоже обратил на это внимание. — Палатку мою сорвет, — отчужденно произнес я. — Я ее завалил и камнями присыпал, когда уходил, — успокоил меня Мастер Чу.
В это время на берегу возникло какое-то шевеление и нервная суета. От палаток к вольеру и обратно забегали люди, сквозь шум ветра и рев прибоя до нас донеслись крики и обрывки деловитого интеллигентного мата. — Идем, глянем, чего там у них приключилось, — предложил Мастер Чу. Мы подошли поближе. Свежевыбритый именинник стоял на берегу рядом с конструкцией. Он был весь мокрый, отчаянно размахивал руками и ругался, на чем свет стоит. Вокруг него с растерянным видом топталось около десятка сотрудников. Они подавленно наблюдали за тем, как волны, ударяя в тот конец конструкции, который был обращен к морю, неумолимо срывали со стального каркаса зеленую сеть. Море неистовствовало, дыра становилась все больше, свежевыбритый главный режиссер зверел, сотрудники беспомощно пожимали плечами. — Интересно, каким образом они собирались втащить эту махину под воду? — задал я в пространство вопрос, который можно было бы считать чисто риторическим. — Да тут Сеня с трактором приезжает — дизтопливо для компрессора привозит, так мы его собирались попросить, чтобы столкнул, в воде-то она полегчает, — неожиданно ответил тот из киношников, который стоял ближе всех и слышал мой вопрос. Слушайте, мужики, может подсобите? Нас десять, да вас двое — по три человека на угол, даст Бог, вытянем… А то главный совсем уже крышей поехал — боится, что шов на сетке в кадре будет виден, да и саму сетку жалко. А? — О’кей, — сказал Мастер Чу. — Эй, парни, а ну — взяли!!! — радостно заорал киношник. — По три человека на угол… Приготовились… И-и-и — раз!!!
Тяжеленная конструкция приподнялась над землей. Волны сбивали с ног тех, кто стоял сзади. Уронили. На подмогу задним перешли два человека — по одному с каждого из двух передних углов, возле которых теперь осталось по два человека. — И-и-и — раз!!! Опять подняли. Задние кое-как выстояли… Но оставшиеся на передних углах парни смогли приподнять свою сторону рамы только до высоты колена. В результате после первого же шага конструкция уперлась нижней передней кромкой в галечный склон пляжа и рухнула. Но никто не пострадал — все успели отпрыгнуть.
Мастер Чу, стоявший рядом со мной возле заднего правого угла рамы, подошел к ее передней стороне и что-то сказал двум атлетически сложенным молодым парням, которые должны были поднимать правый передний угол. За ревом прибоя слова его были мне не слышны.
Один из парней направился ко мне и занял место Мастера Чу, второй перешел к левому переднему углу, на котором теперь оказалось три человека. Возле правого переднего угла остался один Мастер Чу. Я подумал, что сейчас, вероятно, он выкинет один из своих умопомрачительных фокусов, и не ошибся. — Ну что, взяли? — скорее скомандовал, чем спросил Мастер Чу, просунув указательные и средние пальцы обеих рук под конструкцию и легким движением подняв на уровень груди угол здоровенной кубической рамы, сваренной из толстостенных двенадцатидюймовых стальных труб. Все замерли. — Ну?!! — рявкнул он. Все разом спохватились, ухнули, охнули, вспомнили женщин легкого поведения и, увязая в гальке, тяжелой трусцой отнесли конструкцию на безопасное по мнению главрежа расстояние от линии прибоя.
Я был поражен. Но не самим оп себе тем фактом, что Мастер Чу один без каких-либо видимых усилий справился с задачей, оказавшейся не под силу упиравшимся изо всех сил двум здоровенным парням, а тем, КАК он это сделал. Я внимательно следил за его руками и увидел то, чего, судя по всему, больше никто не заметил. Когда рама начала подниматься, ОН ВООБЩЕ НЕ КАСАЛСЯ ЕЕ РУКАМИ. Нижняя поверхность трубы отстояла от его пальцев примерно на два сантиметра. Правда, продолжалось это всего лишь в течение какогото краткого мига, потом Мастер Чу исправил допущенную оплошность. Но я успел отметить про себя, что он поднял конструкцию, пользуясь не грубой физической, а какой-то совсем другой силой. — Ты ведь мог сделать это и один, — заметил я, когда мы с ним под направленными нам в спины пристальными взглядами участников действа поднимались из бухты в степь. — Мог, конечно, — ответил он, — но это уже не лезло бы ни в какие ворота. — В смысле? — Я же говорил тебе — все должно происходить естественным путем. И если ты не способен сделать что-то, не прибегая к чудесам, позаботься хотя бы о том, чтобы чудеса твои были не слишком явными… То, что я в одиночку поднял угол этакой дуры, уже само по себе не совсем нормально, но если бы я поднял ее всю, да к тому же сделал это с помощью взгляда — это было бы уже слишком… И так я просчитался и не успел вовремя под нее пальцы подсунуть, но, слава Богу, никто, кроме тебя, этого, кажется, не заметил… — А какой вариант был бы, по-твоему, совсем естественным? — Ну, например, если бы Сеня-тракторист вдруг по пьяне решил искупаться и заодно забросить киношникам пару канистр соляры… И в самый критический момент притащился в бухту на своей «Беларуси», чем спас бы положение и, наравне с именинником, стал бы героем дня… — Почему же ты не пошел по этому пути? — Хотел продемонстрировать тебе еще один вариант использования Силы… Шучу. Просто что-то не сложилось… Может, портвейн в поселок сегодня не завезли… Типа — грузовик на райбазе продтоваров сломался. Или бензина не было… В магическом искусстве, знаешь ли, тоже накладки случаются. Жизнь — тот же театр… В это время мы вышли на самый верх, где ветер буквально сбивал с mnc. Он по-прежнему дул с прямо запада строго перепендикулярно береговой линии. Мы шли на юг по направлению к своей бухте, полулежа правым боком на плотной упругой стене набегавшего потока воздуха. Время от времени ветер срывал с кромки обрыва мелкие камни и зашвыривал их в степь. Пару раз я получил довльно чувствитеьные удары по правому плечу. Справа внизу все бурлило. Высоченные крутые волны с ревом обрушивались на скалы. Солнце склонялось все ниже, превращая поверхность моря в маслянистое коричневое золото. Мы шли довольно долго. Береговая линия изгибалась, но ветер почему-то постоянно был перпендикулярен ей в том месте, где мы находились, хотя дул, казалось бы, все время из-под заходящего солнца. — Стоп! — вдруг крикнул мне в самое ухо Мастер Чу. — Сядь на землю лицом к ветру, открой рот и глаза… Я удивился, но последовал его указанию. И тут же в мое тело ворвался поток прохладной силы морского воздуха. Все внутри меня заполнилось ощущением прозрачности и чистоты. Мое тело перестало быть плотной органической массой, оно превратилось в воздушное сито, пронзенное мириадами игольчатых потоков западного ветра. Словно невидимым помелом, ветер мгновенно
