Парень с девушкой погибли. Она — совсем новичок, а он — тоже инструктор. Мы их три дня искали — человек сто водолазов и аквалангистов. Акватория там очень сложная — огромное искусственное озеро — километров десять квадратных, если не больше. Глубина — около двадцати, прозрачность по диску — метрполтора, все дно ямами изрыто, да еще и лес затопленный везде. И температура на дне — градуса три-четыре. Жуть… — Ну и как, нашли? — поинтересовался Мастер Чу. — На третий день… У них тоже ремни аквалангов поверх грузпоясов застегнуты были. Что-то случилось — что именно, выяснить так и не удалось, возможно, зашли слишком глубоко, и у девушки возник холодовой шок… Парень пряжки грузпоясов расстегнул — и на ней, и на себе, а балласт сбросить не удалось повисли пояса на брассовых ремнях аквалангов… Ну, на тех, которые между ног проходят — акваланг снизу фиксируют… И все ни за что, ни про что пропали… Оба — молодые, здоровые, красивые… — Этот — тоже молодой, лет двадцать семь… Но из тех ребят, которые с ним были — самый старший. Инструктор… — На опытность свою понадеялся? — Да какая там опытность… — Ну как, инструктор все-таки… — А ты будто ты не знаешь… В морской школе водолазам бутылку поставил, те «корочку» выписали, фото прилепили, печать шлепнули вот тебе и инструктор… И остальные — такие же… Одно то, что они сюда «Юнгу» привезли, уже само по себе чего стоит!.. Здесь ведь глубины — до полтинника, и течения на дне бешеные, а они — с этой игрушкой… Я наблюдал за ними — ни хрена толком не умеют… — Что ж ты им не сказал, что так нельзя? — спросил я. — Сказал? Не смеши. Кто бы слушать стал, они же — самые клевые… — А вдруг… — Иди ты… — сказал Мастер Чу. — В конце концов, это — не мое дело… Да я и говорил… Ненавязчиво, правда… — И что теперь? — Всплывет… Вода теплая. Через неделю — где нибудь в скалах южнее бухты… Как раздует, так и появится. Увидишь…
Чем дальше, тем более неприятный осадок оставался от этого разговора в моем сознании, и я не знаю, во что бы это вылилось, если бы вдруг не произошло событие, переключившее на себя все наше внимание.
С обрыва сорвалось нечто, напоминавшее большой веревочный ком. Падая вниз, оно разматывалось, превращаясь в основательную веревочную лестницу. Потом по ней деловито спустился небритый мужичок с брюшком — в домашних тапочках, семейных трусах и темных очках под козырьком пляжной кепочки в оранжево-зеленую клетку на белом фоне. — Это еще что за явление? — тихо спросил я. — Веяние времени. Очередная партия любителей подводного плавания, — так же тихо объяснил Мастер Чу. — Здорово, земляки, — сказал мужичок. — Не помешаем? На той стороне совсем невмоготу стало, столько народу, так мы здесь решили счастья попытать. Летчики мы… Видали, небось, иногда МиГи и СУ летают? Так это — наш полк… В ста пятидесяти километрах отсюда базируется, там еще городок военный, знаете? — Да, — сказал Мастер Чу.
«Эй, Жора, ну что?!» — послышалось сверху. «Все класс! заорал мужичок по имени Жора. — Пусть Игорек спускается, будем здесь снарягу принимать! Саня, а ты наверху оставайся, Василь Ильич пусть грузовик подгонит к обрыву, чтобы далеко железо не таскать, потом что-нибудь придумаем!» — Начинается! — с заметной досадой в голосе процедил сквозь зубы Мастер Чу. — Идем наверх, посмотрим, что там у них. В это время с обрыва, разматываясь, упала бухта толстого капронового троса, и по веревке ловко соскользнул здоровенный белобрысый парень с мешком в зубах, видимо — Игорек. «Поехали! гаркнул он, едва коснувшись ногами каменной плиты, и, обращаясь к нам: — Здорово, мужики!» — Привет… — отозвался я. Мастер Чу промолчал. — А че это за мешок у тебя? — спросил Жора. — Да картофан, — ответил Игорек, — бабы помыть велели, хотят на ужин с тушенкой забульбенить. Ну, для балласта… Новоселье, какникак, а мы соленые огурцы еще вчера на пляже доели…
Я собрал свою одежду, и мы направились к обрыву. — Трапом нашим пользуйтесь — пожалуйста! — щедро предложил Жора. — Спасибо, — сказал Мастер Чу и, приняв предложение, начал подниматься по веревочной лестнице. Наверху вовсю кипела работа. Несколько «Жигулей», старый облупленый «Москвич» и «Опель-Фронтера» с помятым крылом плотным кольцом окружили каменный круг Мастера Чу. Пыль стояла столбом. На самом гребне холма виднелся малотоннажный дизельный грузовичок с оранжевой тупорылой кабиной. От него к обрыву, сгибаясь под тяжестью, брели мужчины. Они несли акваланги, палатки, мешки с гидрокостюмами, кто-то волок целую гроздь паяльных ламп с треногами для приготовления пищи, кто-то — топор, кувалду и охапку длинных кольев для палаток. Возле кромки обрыва стояли женщины и с тоской во взглядах созерцали веревочную лестницу. Три собаки и несколько человек детей в возрасте от десяти до пятнадцати рыскали между машинами, то и дело хлопая дверцами. — Уроды! — нервно закричала одна из дам приближающимся с ношей мужчинам. — Жора ж вам сказал, чтоб грузовик сюда подогнали! — А заводить его потом как? У меня аккумулятор — ни к черту… Пусть грузовик на холме остается, — сказал, подходя, благообразный мужчина почтенного возраста. — Ой, Василь Ильич, простите, это я не вам, — покраснела дама, — это я своим дебилам… У них от ежедневных перегрузок все извилины уже давно спрямились… — Напрасно вы так, Зиночка, они же офицеры, к тому же летчики цвет и гордость российской нации! — Ну, коли эти бухари — цвет и гордость, то скоро всей нашей нации гайки-веники настанут, — без тени улыбки сказала Зиночка. Боже, если б вы, Василь Ильич, только знали, как они мне все надоели. Нет, чтоб на пляже остаться, надо обязательно припереться b самые пампасы… И так все время — вечно как чего-нибудь выкинут — хоть стой, хоть падай… Вам-то что — вы к сыну приехали, погостите месяц — и до свидания, а я же всю жизнь среди них толкусь… Боже, Боже… Теперь вот лестницу веревочную придумали… Людей, видите ли, на пляже много!.. Новых мест им захотелось… Они все свое железо и лодку надувную вниз спустят, а дальше — хоть трава не расти… А нам как тут купаться ходить?! Вы представляете себе — каждый раз по веревке… Нам ведь уже не по двадцать лет… — Но вы же — парашютистки, альпинистки, аквалангистки, и вообще — офицерские жены!.. — Василь Ильич!!!… Ну хоть вы!!! Я тот день проклинаю, когда за Петьку вышла! Красавец ведь был! Курсант — косая сажень в плечах! И чуб — во какой! У нас тогда в городке по нем почти все девки сохли… — Так он и сейчас — вона каков! — Василь Ильич кивнул в сторону рослого статного мужчины лет сорока пяти, который легкой походкой спускался с холма, неся на каждом плече по грузпоясу, а в руках по два акваланга — в общей сложности около сотни килограммов груза. Ишь, как вышагивает! Все — гляди — гнутся, ногами шаркают, а твой — эх! Гусар! И шевелюра на месте — глянь густая какая! Ежик, правда, вместо чуба, но это — детали… — Конечно, ему чего сделается? Он если не летает, так целый день на тренажерах сидит. А у плиты — кто? День на работе с цифирью маешься, а вечером — вахта… Хоть бы машину стиральную купил. Так нет, он всю наличность в этот чертов джип ухнул. Как будто на нормальной машине ездить нельзя… Я за двадцать лет во что превратилась? — в ее голосе зазвучала тоскливая безнадежность. — Ну что вы, Зиночка, вы еще женщина — что надо, в самом соку… — засуетился Василь Ильич. — Да бросьте вы, что у меня в доме, зеркала что ли нет? — тихо проговорила она, и на глазах ее выступили слезы.
В это время подошел Петр. Аккуратно поставив на землю все четыре акваланга, он открыл дверцу «Опеля» и щелкнул магнитофоном.
«Show must go on…» — послышалось из машины.
Петр потянулся внутрь, что-то там взял и, прикуривая от зажигалки «Zippo» длинную коричневую сигарету, подошел к Зиночке: — Ну как место? Класс, а? — с восхищением произнес он, орлиным взором окинув бухту. — Молодец, Жорка! И когда это он только успел все разведать? Здорово, мужики, как дела? Последняя фраза была обращена к нам. — Нормально, — ответил Мастер Чу. — Нет, Зин, ну правда, ну ведь класс, признайся?.. А? — Петр снова обратился к жене. — Лопух ты, Петька! — ответила она. — Ну почему — лопух, сразу прямо — лопух!.. Тебе тоже размяться полезно… Помнишь, какая у тебя талия была? — Ой, хоть ты на мозги не капай… Размяться… Скажешь тоже. Тут шею свернуть — раз плюнуть… — Так у тебя ж разряд по скалам!.. И мастер — по парашюту… — Сто лет назад было… Уже не помню… — Ну ладно, не сердись, как-нибудь разберемся. А воздух тут какой удивительный — совсем другой какой-то, ей-Богу! В северных бухтах такого не бывает… — Ой, Петька, Петька, неисправимый вы народ — мужики… Но все равно я тебя люблю, ты же знаешь… И никуда от этого не деться… K`dmn, покурил — и будет, иди, вон без тебя вся разгрузка замерла.
Петр бросил под ноги окурок, автоматическим движением наступил на него и направился к грузовику за новой порцией груза.
Мастер Чу подошел к каменному кругу, встал на его середину и ногой откатил в сторону один из камней. Повернувшись ко мне, он махнул рукой, и в мгновенной вспышке охватившего все текучего сияния я увидел, что подвешенного к небу колеса со световыми лучами вместо спиц больше не существует. — Вот так, — сказал он. — Надувная ракушка — как развернул, так и свернул… Идем на ту сторону балки — палатку поставим. И веревку нашу забери — тоже на той стороне сбросим. — Ты что, в палатке спать собираешься? — удивленно поинтересовался я. — Да нет, просто пришло время и здесь обозначать свою территорию… Что поделаешь, экспансия упорядоченного осознания, гори она синим пламенем… Десять лет назад даже в северных бухтах пусто было, а теперь
