ваш в Видарбу; царская дочь Дамаянти

Мне приказала узнать, зачем вы здесь я откуда?»

«Мы из Айоды, царю Ритуперну подвластного царства, —

Так Вагука сказал. – Узнав от брамина, что будет

Снова супруга себе выбирать Дамаянти, айодский

Царь на своих быстроногих конях, которыми правлю

Я, сюда прискакал, чтоб явиться с другими на выбор».

«Ты не один при царе; вас двое; кто твой товарищ?

Кто ты сам, и откуда, и как к царю Ритуперну

В службу вступил?» – «Мой товарищ Варшнея, бывший конюший

Наля; меня называют Вагука; что я не красавец,

Это ты видишь; служу у царя на конюшне, но мог бы

Также служить и на кухне, ибо я столь же искусен

Вкусную пищу готовить, как править конями». «Скажи ж мне, —

Снова спросила Кезина его, – не дошла ль до Варшнеи

Весть какая о Нале? И сам ты об нем не слыхал ли?»

«Налевых бедных детей, – Вагука сказал, – проводивши

К деду и царских коней оставив в Видарбе, Варшнея

В службу вступил к царю Ритуперну. О участи Наля

Он не знает, и нет на земле никого, кто о ней бы

Что-нибудь знал; под видом чужим, в неведомом месте

Царь укрывается. Наль один на свете о Нале

Знает, да та лишь одна, кто с Налем одно; никому он,

Кроме ее, не открыл своих таинственных знаков».

«Но (сказала Кезина) брамин, посетивший Айоду,

Встретясь с тобою, тебе повторил слова Дамаянти:

«Где ты, игрок? Куда убежал ты в украденном платье,

В лесе покинув жену? Она, почерневши от зноя,

В скудной одежде, тобою обрезанной, ждет, чтоб обратно

К ней ты пришел, о тебе лишь тоскует она и ни разу

Сна не вкусила с тех пор, как, себе на погибель, заснула

В том лесу, где тобой так безжалостно брошена. То ли

Ты обещал ей супружеской клятвой? Покров и защита

Муж для жены; а ты что сделал с своею женою,

Ты, величаемый мудрым, твердым, благим, благородным?»

Помнишь ли, что на эти слова отвечал, ты брамину?»

Весь побледнев, неподвижно смотрел на Кезину Вагука;

Долго, пронзенный незапною болью любви, не имел он

Cилы вымолвить слово; рыдающим голосом, очи,

Полные слез, опустив, напоследок тихо сказал он:

«В бедности, в горести терпят безропотно с верой смиренной

Неба достойные, долгу супружества верные жены;

Сердце их кроткое нежным прощением мстит за обиду;

Если в безумии все свои радости, свет и усладу

Жизни, расставшися с верной подругою, жалкий преступник

Сам уничтожить мог; если, отчаянный, платья лишенный

Хитрыми птицами, голодом мучимый, он удалился

Тайно от спутницы, если он с той поры денно и ночно

Все по утраченной плачет и сетует – доброй женою

Будет оплакан он; что б ей ни встретилось доброе, злое,

Нежному, верному сердцу покажется горе не горем,

Радость не радостью – будет лишь памятно бедствие мужа,

Тяжкой виной своей в горе лишенного всякой отрады».

С этим словом вся Налева скорбь пробудилась в Вагуке;

Он застонал, и слезы из глаз полилися. Кезина

Тотчас ушла, спеша обо всем известить Дамаянти.

3

«Это Наль (Дамаянти сказала в слезах, с замираньем

Сердца Кезину выслушав), это мой царь, мой владыка,

В виде чужом. Ты должна к нему возвратиться, Кезина,

Снова. Вблизи притаись и внимательно следуй за каждым

Шагом и взглядом его, не откроется ль в том, что заметишь,

Признака тайной, особенной силы. Я думаю, скоро

Ужин начнет он готовить царю Ритуперну – смотри же,

Так устрой, чтоб он ни воды, ни огня для варенья

Пищи не мог получить, и заметь потом, что начнет он

Делать; и все другое, что в нем покажется чудным,

Также мне опиши». Кезина пошла и, исполнив

Волю царицы, явилася к ней с своим донесеньем:

«Нет! ни прежде видать не случалось, ни после увидеть

Мне не случится того, что теперь предо мною сбылося:

Этот Вагука не просто земной человек; он с богами

В явном союзе; ничто для него ни низко, ни тесно;

К низким дверям подойдет – головы не наклонит, а сами

Двери над ним приподымутся; тесное место просторным

Вдруг при его приближенье становится. Всяких припасов

Вместе с посудой царь Бима велел приготовить, чтоб ужин

Он для царя Ритуперна сварил; но воды, как тобою

Было приказано, не дали; он того не заметил,

Только взглянул – и водой все сосуды наполнились; также

Он и огня под дрова попросить не подумал, а только

Взял соломы – и мигом сама собою солома

Вспыхнула. Много другого заметила я: без обжоги

Голой рукой разгребал он огонь; вода закипала,

Только что к ней он касался. Но чудо последнее боле

Всех других изумило меня: засохшую розу

Он увидел; в пыли она без листьев лежала;

Он ее поднял, взглянул на нее, и явилась живая

Роза в руке у него на месте прежней, поблекшей.

После такого неслыханно чудного дела, царица,

Я побежала немедля к тебе». Но уже Дамаянти

Боле сомненья иметь не могла: то явные были

Знаки Наля, то были дары, полученные в самый день брака

Им от богов, и она, уж блаженствуя, видела сердцем

Наля желанного там, где еще для очей был Вагука.

«Сбегай опять ты к нему, – сказала Кезине царица, —

Запах от пищи, им приготовленной, чудно приятен;

Хочется знать мне, вкусна ли она? Попроси у Вагуки

Мяса жаркого кусок». Побежала Кезина к Вагуке

Снова и скоро назад возвратилась с дымящимся мясом.

Налев знакомый ей вкус Дамаянти узнала, отведав

Мяса. «Он здесь! он здесь! – в восхищенье она повторяла

Мысленно. – Боле сомнения нет. Но долго ль он будет

Светлый свой образ таить от жаждущих взоров и мучить

Бедное сердце мое нестерпимым желаньем свиданья?»

Так сокрушаясь, она наконец приказала Кезине

Взять детей и вывести их из дворца, чтоб Вагуке

Их показать мимоходом. Лишь только Вагука увидел

Двух малюток, цветущих детей Дамаянти и Наля,

Столь давно потерявших отца, – в нем душа загорелась;

Кинулся к ним он навстречу, по имени назвал обоих,

К сердцу прижал, и заплакал, и долго, долго, слезами

Их обливая, от них оторваться не мог, но, опомнясь,

Вдруг отскочил и Кезине сказал: «Я также имею

Двух детей малолетных, сына и дочь; совершенно

С этими сходны они, и давно я с ними в разлуке.

Вот отчего я и был так сильно встревожен их встречей;

Но, послушай, люди заметят, что часто ко мне ты

Ходишь, и будет тебе оттого без вины нареканье;

С миром отсюда поди и боле ко мне не являйся».

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

Все, что было ей нужно, узнав, Дамаянти решилась

Сделать опыт последний и матери вот что сказала:

«Кликни Вагуку к себе; я тайну эту открою;

Наль отыскан; он здесь, я знаю, я верю». Царица, согласно

С просьбою дочери, кликнуть велела Вагуку, и сколько

Волей, столько неволей царь с трепетанием тайным

Стал, наконец, пред лицом своей Дамаянти. Безгласен

Сделался он, увидя ее, прелестную в скорби,

Чистого ангела радости в платье печальном вдовицы.

Сердцу его несказанный упрек, перед ним Дамаянти

Молча стояла, пронзительный взор на него устремивши.

«Дай ответ мне, Вагука, – она напоследок сказала, —

Знал ли ты верного мужа, который был бы способен

Тайно покинуть жену и ее, заснувшую с твердой

Верой в защиту его, в лесу беззащитную бросить,

Бросить одну, без одежды, без крова, без пищи, дотоле

Нежно любимую им и ничем, ни делом, ни словом,

Ниже каким помышленьем пред ним не виновную? Вот что

Сделал со мною, Вагука, супруг мой Наль Пуньялока.

Чем я его оскорбила? Чем могла побудить я

Сердце его на такое предательство? Он пред богами

Выбран был мной, пред богами я с ним сочеталась, и боги

Слышали клятву, им данную мне, в любви неизменной

Как же, Вагука, он мог изменить своей Дамаянти,

Радостным сердцем и горе, и бедность, и стыд, и изгнанье

С ним разделившей, той изменить, которой сказал он

Руку ей дав пред святым алтарем: «Тебя я отныне

Буду чтить и любить, защищать и питать, и с тобою

Горе и радость, богатство и бедность и все неизмеино

В жизни делить обещаюсь?» Вагука, скажи мне, как мог он

Так измениться, так все позабыть?» Сокрушенный и бледный,

Слушал в безмолвии Наль укоризны своей Дамаянти.

Очи ее, светозарные звезды, были покрыты

Облаком скорби, и быстрым ручьем сквозь густые ресницы

Падали слезы. Своею виной уничтоженный, тихим,

Трепетным голосом Наль отвечал: «Что Нишадское царство

Было проиграно Налем, не он в том, несчастный, виновен:

Злобный Кали обезумил его, и им же, коварно

Вкравшимся в сердце к нему, очарованный Наль в исступленье

Спящую бросил тебя; когда же в лесу ты – не зная,

Кто он, – врага своего прокляла, твои поразили

Клятвы Кали, спокойно владевшего Налевым сердцем; и с тех нор

Адски страдал он, как в пламени пламень горя, заключенный

В страждущем Нале, как в мрачной тюрьме. От нечистого духа

Наль избавлен, и будет от всякой он клятвы свободен,

Если, увидясь с женою, найдет, что ему сохранила

Верность она и любовь. Теперь отвечай, Дамаянти,

Что он найдет? Сохранила ль любовь, сохранила ль ты верность?

По свету ходят гонцы от тебя и отвсюду сзывают

Новых к тебе женихов в замену погибшего Наля.

Вот что сюда привело и царя Ритуперна, и сам я,

Бедный конюший Вагука, его конями был должен

Править, чтоб мог он поспеть на счастливый выбор». Услышав

Жалобы Наля, смиренно руки сложила и с чистым

Взглядом небесного ангела, ангел земной, Дамаянти

Так отвечала: «Тебе ль, мой избранный, тебе ль, предпочтенный

Мною богам, меня оскорблять таким подозреньем?

Ведай: сама я послала брамина к царю Ритуперну

С ложною вестью о выборе новом в Видарбе. Узнало

Сердце мое, что Вагука был ты, и невинный обман мой

Был удачен – ты мне возвращен. И с клятвою правды

Здесь государь, прикасаясь к коленам твоим, пред тобою

Сердцем спокойным, как будто пред небом самим, говорю я:

Верность к тебе и любовь я во всей чистоте сохранила.

Ветер свободно играет, носясь по всему поднебесью;

Ведает все он; пускай он моим обвинителем будет,

Если я что не достойное верной жены сотворила;

Солнце в высоком блаженстве сияет, горит над водами,

Оком всевидящим ходит оно по всему поднебесью,

Пусть же, все видя, оно моим обвинителем будет,

Если я что не достойное верной жены сотворила;

Месяц, светило покоя, во мраке ночном замечает

Тайное все в небесах и тайное все в поднебесье,

Пусть же он, тайны все зная, моим обвинителем будет,

Если я что не достойное верной жены сотворила.

Пусть и небесные силы, хранящие небо и землю.

Правду мою подтвердят иль смерть мне пошлют за неправду».

Так вызывала и небо и землю в свидетели чистой

Жизни своей Дамаянти; и вот ей откликнулся с неба

Ветер я так свой ответ из пространства лазурного свежим

Словом провеял: «Как небо мое, чиста Дамаянти,

Долгу верна, в любви неизменна, слова ее правда;

Верь ей и руку подай, как жене беспорочной; и будут

Снова меж вами союз, и покой, и любовь, и согласье».

Ветер умолкнул, и райской прохладой отвсюду повеял

Воздух весны, и упали цветы дождем благовонным

С неба при звуке воздушных тимпанов. Таким несказанно

Чудным свидетельством Наль, исцеленный от всех подозрений,

Вспомнил о том, что ему сказал царь – змей на прощанье,

В данный им зеркальный щит поглядел, и в минуту явился

Прежним Налем, и руки простер к своей Дамаянти.

С криком пронзительным кинулась в них Дамаянти, и этот

Миг единый стократ заплатил им за долгие муки.

Голову Наля прижавши к своей целомудренной груди,

В сладком забвенье всего, в упоенье любви Дамаянти

Долго безгласна была; она то сквозь слез