отец, и мать, и все земное

Его богатство.

Камоэнс

Так мечтают все

Они, но то обман…

Квеведо

Напрасно я

Увещевал его: он слов моих

И понимать не хочет. Видишь ли теперь,

Как много мне ты можешь быть полезен,

Дружище? Укажи ему на твой

Пример, пускай узнает он, как ты,

Его достойный образец, был щедро

От света награжден; пусть Камоэнса

Увидит он в госпитале, больного,

В презренье, в нищете, быть может…

Камоэнс

Так

Пускай меня увидит он! Пришли

Его сюда; я вылечу его

От гибельной мечты. Слепец! безумец!

Ненужною доселе жизнь свою

Я почитал; теперь мне все понятно:

Им пугалом должна служить она!

Квеведо

Так ты его остережешь? спасешь?

Камоэнс

Остерегу, спасу… Пришли его

Сюда…

Квеведо

Он недалёко; крылья имя

Твое придаст ему; через минуту

Он будет здесь; и вместе с ним в мой дом

Пожалует желанный гость – не правда ль?

Ты будешь, друг?

Камоэнс

Увидим.

Квеведо

Ну, прости же,

Любезный.

(Про себя.)

Слава богу! все как должно

Улажено. Лишь только б сына он

На путь наставил… сам же… что за дело

Мне до него!.. Пускай в госпитале

Околевает.

(Уходит.)

III

Камоэнс

(один)

Я устал; все силы

Мои истощены; и жар и холод

Я чувствую; в глазах моих темнеет;

Уж не она ль? Не смерть ли, званый друг,

Ко мне подходит?..

(Помолчав.)

Всех я схоронил;

Все, что любил я, что меня любило,

Давно во гробе… Я стою один

Перед своей могилою, один…

И не протянет мне никто руки,

Чтобы помочь в нее сойти; свалюся

Туда, как чумный труп, рукой наемной

Толкнутый в общий гроб. Счастлив стократно

Простой поселянин! Трудом прилежным

Довольный, скромный, замыслов высоких

Не ведая, своей тропинкой он

Идет; когда же смертный час его

Наступит, он, в кругу своих, близ доброй

Жены, участницы всего, что было

И горького и радостного в жизни,

Среди детей, воспитанных с любовью,

Смиренно, тихо, ясно умирает;

И всеми он любим, и, с ним прощаясь,

Все плачут, и глаза ему родная

Рука при смерти зажимает. Я же?..

О, как меня все обмануло! Я

Жил одинок и одинок умру…

Сокровищем она казалась мне

В тот час, когда нас буря окружала,

Когда корабль наш об утес в щепы

Расшибся, – да, сокровищем тогда

Она, мое созданье, Лузиада,

Казалась мне! и в море с Лузиадой

Я кинулся, и отдал на пожранье

Волнам все, все, и с гордым торжеством

На берег нищим вышел… спасена

Была мое созданье, Лузиада!

Час роковой! погибельная песнь!

Погибельный венец, мне данный славой!

Для них от мирного, земного счастья

Отрекся я – и что ж от них осталось?

Разуверение во всем, что прежде

Я почитал высоким и прекрасным…

(Помолчав.)

Мне холодно, и дрожь в моих костях:

Последняя минута Камоэнса —

И никого, чтоб вздох его принять!

В прошедшем ночь, в грядущем ночь; расстроен,

Разрушен гений; мужество и вера

Потрясены, и вся земная слава

Лежит в пыли… Что жизнь моя была?

Безумство, бешенство… он справедливо

Сказал: барыш мечтателя – мечта.

IV

Камоэнс и Васко Квеведо.

Васко

Здесь, сказано, могу его найти…

Ах, вот он!.. это он!.. таким видал я

Его во сне… но только бодрым, смелым,

И молнии в глазах, и голова,

Поднятая торжественно и гордо…

Что нужды! Это он… Хотя и стар

И хил, но на лице его печать

Его великой песни.

Камоэнс

Кто тут?

Васко

Васко

Квеведо, сын знакомца твоего,

Иозе́ Квеведо…

Камоэнс

Ты?

Васко

Отец меня

Прислал сюда, дон Лудвиг, пригласить

Тебя в наш дом переселиться; там

Найдешь достойное тебя жилище

И дружбу… но не рано ль я пришел?

Камоэнс

Когда б промедлил час, пришел бы поздно.

Приближься, посмотри: уж надо мной

Летает ангел смерти; для меня

Все миновалось; но прими совет

От умирающего Камоэнса

И сохрани его на пользу жизни…

Васко

Ты умираешь?.. нет, не может быть,

Чтоб умер Камоэнс!

Камоэнс

Минуты, друг,

Нам дороги; послушай, сын мой, ты,

Я слышал от отца, служенью муз

Жизнь посвятить свою желаешь… правду ль

Сказал он?

Васко

Правду, я клянуся богом!

Камоэнс

Одумайся; то выбор роковой;

Ты молод, и твоя душа, земного

Еще не ведая, стремится к небу,

И ты свое стремление зовешь

Любовию к поэзии, от неба

Исшедшей, как твоя душа. Но знай,

Любовь еще не сила; постигать

Не есть еще творить; а увлекаться

Стремлением к великому еще

Не есть великого достигнуть.

Васко

Знаю.

Камоэнс

Так загляни ж во глубину своей

Души, и что ее бы ни влекло —

Самонадеянность, иль просто детский

Позыв на подражанье, иль тревога

Кипучей младости, иль раздраженье

Излишне напряженных нерв – себя,

Мой друг, не ослепляй. Другие все

Искусства нам возможно приобресть

Наукою; поэта же творит —

Святейшее оставив про себя —

Природа; гении родятся сами;

Нисходит прямо с неба то, что к небу

Возносит нас.

Васко

Того, что происходит

Теперь во мне и что я сам такое,

Я изъяснить словами не могу.

Но выслушай мою простую повесть:

Ребенком тихим, книги лишь одни

Любя, я вырос, преданный мечтанью.

Мой взор был обращен во внутрь моей

Души; я внешнего не замечал;

Уединение имело голос,

Понятный для меня; и прелесть лунных

Ночей меня стремила в область тайны.

На путь отца смотрел я с отвращеньем;

Меня влекло неведомо к чему…

Вдруг раздалась чудесно Лузиада —

И стало все во мне светло и ясно;

Сомненье кончилось, и выбирать

Уж нужды не было… за них, за ним!

В моей душе гремело и пылало;

И каждое биенье сердца мне

Твердило то ж: за ним! за ним!.. И власть,

Влекущая меня, неодолима.

Теперь реши, поэт ли я иль нет?

Камоэнс

Свидетель бог! твои глаза блестят,

Как у поэта; но послушай, друг,

Хотя б их блеск и правду говорил,

Остановись, не покидай смиренной

Тропы, протянутой перед тобою;

Судьба тебе добра желает; мне

Поверь, я дорогой купил ценой

Признание, что счастие земное

Не на пути поэта.

Васко

Дай его

Мне заслужить – и пусть оно погибнет!

Камоэнс

Слепец! тебя зовет надежда славы.

Но что она? и в чем ее награды?

Кто раздает их? и кому они

Даются? и не все ль ее дары

Обруганы завидующей злобой?

За них ли жизнь на жертву отдавать?

Лишь у гробов, которым уж никто

Завидовать не станет, иногда

Садит она свой лавр, дабы он цвел

Над тлением, которое когда-то

Здесь человеком было и страдало,

Нося торжественно на голове

Под лаврами пронзительные терны.

Но для того, кто в гробе спит, навеки

Бесчувственный для здешних благ и бед.

Не все ль равно – полынь ли над костями

Его растет, иль лавр… Не вся ль тут слава?

Васко

Я молод, но уж мне видать случалось,

Как незаслуженно ее венец

Бесстыдная ничтожность похищала,

Ругаяся над скромно-молчаливым

Достоинством? Но для меня не счастье,

Не золото – скажу ли? – и не слава

Приманчивы…

Камоэнс

Не счастье и не слава?

Чего же ищешь ты?

Васко

О, долго, долго

Хранил я про себя святую тайну!

Но посвященному, о Камоэнс,

Тебе я двери отворю в мое

Святилище, где я досель один

Доступному мне божеству молился.

Нет, нет! не счастия, не славы здесь

Ищу я: быть хочу крылом могучим,

Подъемлющим родные мне сердца

На высоту, зарей, победу дня

Предвозвещающей, великих дум

Воспламенителем, глаголом правды,

Лекарством душ, безверием крушимых,

И сторожем нетленной той завесы,

Которою пред нами горний мир

Задернут, чтоб порой для смертных глаз

Ее приподымать и святость жизни

Являть во всей ее красе небесной —

Вот долг поэта, вот мое призванье!

Камоэнс

О молодость на крыльях серафимских!

Как мало ход житейского тебе

Понятен! возносить на небеса

Свинцовые их души, их слепые

Глаза воспламенять, глухонемых

Пленять гармонией!..

Васко

Что мне до них,

Бесчувственных жильцов земли иль дерзких

Губителей всего святого! Мне

Они чужие. Для чего творец

Такой им жалкий жребий избрал, это

Известно одному ему; он благ

И справедлив; обителей есть много

В дому отца – всем будет воздаянье.

Но для чего сюда он их послал, —

О, это мне понятно. Здесь без них

Была ли бы для душ, покорных богу,

Возможна та святая брань, в которой

Мы на земле для неба созреваем?

Мы не за тем ли здесь, чтобы средь тяжких

Скорбей, гонений, видя торжество

Порока, силу зла и слыша хохот

Бесстыдного разврата иль насмешку

Безверия, из этой бездны вынесть

В душе неоскверненной веру в бога?..

О Камоэнс! Поэзия небесной

Религии сестра земная; светлый

Маяк, самим создателем зажженный,

Чтоб мы во тьме житейских бурь не сбилась

С пути. Поэт, на пламени его

Свой факел зажигай! Твои все братья

С тобою заодно засветят каждый

Хранительный свой огнь, и будут здесь

Они во всех страна́х и временах

Для всех племен звездами путевыми;

При блеске их, что б труженик земной

Ни испытал, – душой он не падет,

И вера в лучшее в нем не погибнет,

О Камоэнс! о, верь моим словам!

Еще во мне того, что в этот миг

Я чувствую, ни разу не бывало;

Бог языком младенческим моим

С тобою говорит: ты совершил

Свое святое назначенье, ты

Свой пламенник зажег неугасимо;

Мне в душу он проник, как божий луч;

И скольких он других согрел, утешил!

И пусть разрушено земное счастье,

Обмануты ласкавшие надежды

И чистые обруганы мечты…

Об них ли сетовать? Таков удел

Всего, всего прекрасного земного!

Но не умрет живая песнь твоя;

Во всех веках и поколеньях будут

Ей отвечать возвышенные души.

Ты жил и будешь жить для всех времен!

Прямой поэт, твое бессмертно слово!

Камоэнс

Его глаза сверкают, щеки рдеют;

Пророчески со мной он говорит;

От слов его вся внутренность моя

Трепещет; не самим ли богом прислан

Ко мне младенец этот?.. Ты, мой сын,

Лишь о грядущем мыслишь – оглянись

На настоящее и на меня,

Певца твоей великой Лузиады.

Смотри, как я, в нечистом лазарете,

Отечеством презренный и забытый

Людьми, кончаю жизнь на том одре,

Где за два дня издох в цепях безумный.

Таков в своих наградах свет: страшись

Моей стези; беги надежд поэта!

Васко

Бежать твоих надежд, твоей стези

Страшиться?.. Нет, бросаюсь на колени

Перед твоей страдальческой постелью,

На коей ты, как мученик смиренный,

Зришь небеса отверзтые, где ждет

Тебя твой бог, тебя не обманувший.

Благодарю тебя, о Камоэнс,

За все, чем был ты для моей души!

И здесь со мной тебя благодарят

Все современники и всех времен

Грядущих верные друзья святыни,

Поклонники великого, твои

По чувству братья. Пусть людская злоба,

Презрение, насмешка, нищета

Достоинству в награду достаются —

Прекрасней лавра, мученик, твой терн!

И умереть в темнице лазарета

Верх славы… О судьба! дай в жизни мне

Быть Камоэнсом! дай, как он, быть светом

Отечества и века моего

Величием! – и все земные блага

Тебя я отдаю на жертву!

Камоэнс

О!

Клянусь моей последнею минутой,

И всей моей блаженно-скорбной жизнью,

И всем святым, что я в душе хранил,

И всеми чистыми ее мечтами

Клянуся, ты назначен быть поэтом.

Не своелюбие, не тщетный призрак

Тебя влекут – тебя зовет сам бог;

К великому стремишься ты смиренно,

И ты дойдешь к нему – ты сердцем чист.

Васко

Дойду?.. О Камоэнс! ты ль это мне

Пророчишь?.. Повтори ж мне, буду ль я

Поэтом?

Камоэнс

Ты поэт! имей к себе

Доверенность, об этом часе помни;

И если некогда захочет взять

Судьба свое и путь твой омрачится —

Подумай, что своим эфирным словом

Ты с Камоэнсовых очей туман

Печали свеял, что в последний час,

Обезнадеженный сомненьем, он

Твоей душой был вдохновлен, и снова

На пламени твоем свой прежний пламень

Зажег – и жизнь прославил, умирая.

О, помни, друг, об этом часе, помни

О той руке, уж смертью охлажденной,

Которая на звание поэта

Теперь тебя благословляет. Жизнь

Зовет па битву! с богом! воссияй

Прекрасным днем, денница молодая!

А Камоэнсово уж солнце село,

И смерть над ним покров свой расстилает…

Васко

Ты не умрешь. На имени твоем

Покоится бессмертье.

Камоэнс

Так, оно

На нем покоится. Его призыв

Я чувствую: я был поэт вполне.

Неправедно роптал я на страданье;

Мне в душу бог вложил его – он прав;

Страданием душа поэта зреет,

Страдание – святая благодать…

И здесь любил я истину святую,

И голос мой был голосом ее;

И не развеется, как прах ничтожный,

Жизнь вдохновенная моя; бессмертны

Мои мечты; их семена живые

Не пропадут на жатве поколений.

Пред господа могу предстать я смело.

Васко

Что, что с тобой?..

В эту минуту совершается видение: над головою Камоэнса является дух в образе молодой девы, увенчанной лаврами, с сияющим крестом на груди. За нею яркий свет.

Камоэнс

Оставь меня, мой сын!

Я чувствую, великий час мой близко…

Мой дух опять живой – исполнен силы;

Меня зовет знакомый сердцу глас;

Передо мной исчезла тьма могилы,

И в небесах моих опять зажглась

Моя звезда, мой путеводец милый!..

О! ты ль? тебя ль