связано с созданием крупных патетических стихотво¬рений (два «Певца»), гигантского послания «К Батюшкову» (678 строк), появлением сюжетных стихотворений (переводы из Гебеля).
В этот период происходит расцвет метрических и строфических форм, который особенно впечатляет после скудости метрики и стро¬фики предшествующего периода. Здесь сосредоточены все самостоя¬тельно употребляемые размеры Жуковского. Ямб по-прежнему преоб¬ладает, но количество ямбических строк уменьшается на 20 %. Внутри ямбического массива происходят существенные изменения, из них са¬мые важные: 1) выдвижение в лидеры 4-стопного ямба, который в это время обгоняет вольный ямб, сократившийся вдвое (при этом в струк¬туре вольного ямба происходят изменения: уменьшается доля 6-стоп¬ного ямба и увеличивается доля 4-стопного, поскольку размер из бас¬ни перешел в послание); 2) появление романтического 5-стопного ямба, который сначала вытеснил 6-стопный из высокого послания («Вождю победителей», 1812; «Старцу Эверсу», 1815 и др.), а потом ос¬воил элегию и элегическое послание; доля лирического 5-стопного ямба здесь самая большая из всех трех периодов (7,2—8,7%); 3) сокра¬щение вдвое доли 6-стопного ямба (10,1—7,5%); 4) существенное уве¬личение пропорции 3-стопного ямба, по строкам занимающего деся¬тую часть репертуара: им пишется множество посланий. Разностоп¬ные ямбы по числу стихотворений увеличиваются (с 6% до 8,5%), но главная их особенность — разнообразие модификаций. В этот пери¬од активно разрабатываются 3-сложники: общее их число увеличи¬вается вдвое, среди 3-сложников лидирует амфибрахий. Картину этого метрического разнообразия завершает появление форм неклас¬сического стиха (гекзаметра, элегического дистиха, логаэдов) и по¬лиметрии (6 из 7 полиметрических стихотворений созданы в это время).
В строфике второго периода присутствуют все 5 видов строфиче¬ской организации: добавились белые астрофические произведения в гекзаметрах, белом вольном, а также пятистопном ямбе. Начало пяти¬стопного ямба без рифмы и без постоянной цезуры—тоже здесь («Тленность», 1818). Соотношение остальных видов строфики измени¬лось: почти вдвое уменьшилось число однострофических стихотворе¬ний (эпиграммы и другие миниатюры отступили под напором роман¬сов и песен); слегка (на 8 %) увеличилась доля строфических произве¬дений; вольная рифмовка осталась столь же популярной, но связана она теперь не с басней, а с дружеским посланием. В строфических про¬изведениях представлены все виды строф, кроме 20-стишия. Лидеры первого периода, 4-стишия несколько отступили (50,9%), зато 8-сти¬шия решительно заняли треть строфических произведений, в этом пе¬риоде наступает их пик. Появились 6-стишия, которых здесь вдвое больше, чем во всей лирике. В это время создана большая часть про¬изведений с нарушением правила альтернанса.
Все стиховые новации этого периода, рассмотренные в контексте оппозиции «классицизм — романтизм», показывают, что стиховые фор¬мы Жуковского явились результатом становления романтического ме¬тода Жуковского и, в свою очередь, участвовали в его формировании.
Третий период (1825—1852) включает в себя все оставшееся лири¬ческое творчество Жуковского, совмещавшееся с педагогической дея¬тельностью и работой над крупными эпическими произведениями. Интенсивность лирического творчества резко сократилась—до 4,2 сти¬хотворения (126 строк) в год. Исключение составляет только 1831 г., когда написано 22 стихотворения (669 строк). Средняя длина стихо-творения уменьшилась до показателя первого периода (30,2). Метрика и строфика стали богаче, чем в первое десятилетие, но уступают буйст¬ву форм второго периода и выглядят скромными на его фоне. И в мет¬рике, и в строфике происходят существенные изменения. Ямб продол¬жает быть основным метром классического стиха, но его доля сильно сокращается — с трех четвертей предшествующего периода до поло¬вины. Зато увеличивается доля хорея (23,1—27,1%) и 3-сложников (10,6—7,7%), а также неклассического стиха (22,1—12,2%). В пропор¬циях ямбических размеров усиливаются уже наметившиеся тенден¬ции: продолжают падать вольный ямб (8,6—5,4%) и ямб 6-стопный (2,9—4,8%). К ним присоединяется и разностопный ямб, сократив¬шийся до 2,9—4,8%. Немного уменьшилась и доля 5-стопного ямба: он теперь, освободившись от цезуры и рифмы, осваивает эпос.
Строфика отражает и тенденцию стабилизации, и тенденцию эво¬люции. Три группы — однострофические, строфические, парной риф¬мовки—остались примерно равными с показателями предшествующе¬го периода. Новшество касается двух оставшихся астрофических групп: вольной рифмовки стало значительно меньше (по строкам в два раза), а астрофических стихов однородной и перемежающейся ката-лектики («Ея Императорскому Высочеству, государыне великой кня¬гине Марии Николаевне приветствие от русских…», 1851) — значи¬тельно больше (26,6—32,6 %)зн, в чем явно сказывается влияние рабо¬ты над эпосом. Существенные изменения произошли в строфических произведениях: доля 8-стиший сократилась почти в 3 раза (13%), а до¬ля 4-стиший возросла до *А (73,9—56,0%), что свидетельствует об уп-рощении строфики позднего Жуковского.
Если теперь соотнести стиховые характеристики рассмотренных выше трех периодов творчества поэта со стихосложением XVIII — первой половины XIX в., обрисованным в уже упомянутых работах К. Д. Вишневского и М. Л. Гаспарова, то становится очевидно, что Жуковский первого периода—по набору и пропорциям метров и раз¬меров, структуре вольного ямба, строфическому репертуару—ориенти-рован на опыт XVIII в., из которого усваивается наиболее характерное.
Жуковский второго периода отражает многие тенденции стихового развития первой четверти XIX в., в частности, по ряду показателей (лидерство 4-стопного ямба, преобладание амфибрахия среди 3-слож¬ников, процент разностопного ямба и др.) стих Жуковского-лирика близок пушкинскому канону. Вывод этот не является непредсказуе¬мым, поскольку Жуковский второго периода, лирического по преиму-ществу, активная фигура литературной жизни, стих его не только от¬ражает тенденции времени, но и формирует их.
Гораздо неожиданнее оказался вывод, что более скромное лириче¬ское творчество третьего периода, при всем его очевидном своеобра¬зии (завышенный показатель неклассического стиха; заниженный—
33 За счет увеличения астрофических стихов показатель строфических произ-ведений отстает от аналогичного показателя по второй четверти XIX в. (57,8). См.: Вишневский К. Д. Введение в строфику // Проблемы теории стиха. Л., 1984. С. 55.
6-стопного ямба, переживающего в русской лирике этих лет второе рождение; большая доля белого астрофического стиха и др.), тем не менее отчетливо отражает глобальные тенденции стихового развития второй четверти XIX в., выразившиеся в падении ямба, росте хорея и 3-сложников, упрощении строфики, что говорит о феноменальном ощущении «форм времени» Жуковским-лириком.
Эволюция Жуковского в аспекте соотношения напевного и говор¬ного стилей предстает как движение от говорного стиля первого пе¬риода к напевному второго и третьего. Напевные стили Жуковского всегда уравновешивались большими массивами говорных стилей, что и создало не только «пленительную сладость», но и «могущество и раз¬нообразие» стиха первого русского романтика.
Рифма Жуковского
Хотя Жуковский в своей эволюции двигался к белому стиху, связы¬вая с ним «сущность поэзии»34, и 2/з всех его стихов (*/5 лирических) написаны без рифм, он был искусным «рифмователем», что отмечалось еще современниками: «Не ты за ней бежишь, она тебе вослед (…) Не спотыкаешься ты на конце стиха // И рифмою свой стих венчаешь без греха» (П. А. Вяземский. «К В. А. Жуковскому: Подражание сатире III Депрео», 1819). Сам Жуковский неоднократно упоминал рифму в сти¬хах, а «(Послания к кн. Вяземскому и В. Л. Пушкину)» превратил в на¬стоящий стихотворный трактат по рифмологии, что говорит о боль¬шом внимании поэта к рифме. Однако рифма Жуковского изучена го¬раздо меньше, чем метрика и строфика. Правда, рифме Жуковского посвятил небольшую главку Д. Самойлов в «Книге о русской рифме» (М., 1982), о рифме Жуковского писали В. М. Жирмунский, В. Е. Хол-щевников, М. Л. Гаспаров35, но всякий раз в связи с теорией или истори¬ей русской рифмы. Предметом специального изучения она еще не была.
34 См. дневниковую запись от 27 октября (8 ноября) 1838 г.: « Разговор (…) о тенденции нынешней поэзии. Белые стихи. Сущность поэзии» (Дневники. С. 434).
35 См.: Жирмунский В. М. Рифма, ее история и теория. Пг., 1929 (ср.: Жирмун¬ский В. М. Теория стиха. Л., 1975. С. 324—362); Холшевников В. Е. Еще раз об истории русской рифмы от Ломоносова до Лермонтова // Холшевников В. Е. Сти¬ховедение и поэзия. Л., 1991. С. 150—165; Гаспаров М. Л. Эволюция русской рифмы // Гаспаров М. Л. Избранные труды. Т. 3. М., 1997. С. 326—339.
Рифма, как известно, многоаспектный компонент стиха. Традици¬онные аспекты ее изучения — фонетический, морфолого-грамматиче-ский, семантический.
Некоторые фонетические особенности рифмы Жуковского были от¬мечены уже современниками поэта, оценившими прежде всего ее точ¬ность, выразившуюся, по словам С. П. Шевырева, в рифмовке «не для одного слуха, но и для глаза»36. На языке научных категорий эта отли¬чительная особенность означает, что Жуковский переходит на точную рифму, отталкиваясь от опытов неточной рифмы своего ближайшего предшественника Державина и возвращаясь к традиции точной риф¬мы сумароковской школы (последняя, как известно, в русской рифмо-логии вообще принимается за точку отсчета точности рифмы)37. Сле¬дует, однако, отметить у Жуковского немногочисленные случаи отсту¬пления от этой традиции.
У поэта, согласно современным стиховедческим дефинициям, встречаются приблизительные рифмы (когда тождественны заударные согласные и различаются заударные гласные) и неточные (когда глас¬ные тождественны, а согласные различаются). В отмеченных 14 при¬близительных рифмах38 (всегда женских) чередуются:
1) чаще всего е—я: мгновенье—разрушенья, Провиденья—определе¬ны, воображенья—определенье («Человек»), ржанье—стенанья («Песнь барда…»), разделенья—уничтоженье («К Филалету»), уединенья—поколе¬нье («Царскосельский лебедь»);
2) е—и: ищет—слышит («Мир»), хочет—проскочит («Что такое за¬кон?»);
3) о—а: обильна—сильно («Бородинская годовщина»).
Неточными в собственном смысле слова у Жуковского могут быть и женские, и мужские рифмы. В женских неточных—три типа:
1) замена (термин Гаспарова) согласных в заударной части слова: поникнет—возникнет («Добродетель»), великосердный—превознесенный
36 Цит. но кн.: Гаспаров М. Л. Очерк истории русского стиха. М., 1984. С. 144.
37 См.: Гаспаров М. Л. Указ. соч. С. 142—146; Заиадов В. А. Державин и рус¬ская рифма XVIII в. // Державин и Карамзин в литературном движении конца XVIII —начала XIX в. Л., 1969. С. 54—78.
38 Подсчеты сделаны но изданию: Жуковский В. А. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. М.; Л., 1959 (СС 1).
(«Мир»), стремишься—льстится, неправосудной—неприступной («Чело¬век»), рокот—хохот («К Воейкову»;
2) прибавление дополнительного звука (в терминологии Гаспаро-ва—: «пополнение») — а) в конце клаузулы: героем—бое («Мир»), благо¬датном—приятна («Стихи, сочиненные в день моего рождения»); б) в середине клаузулы: благодатный—крылатый («Мир»);
3) замена согласного йотом: блаженном—примиренный («Мир»). В мужских неточных также три типа:
1) мужские открытые неточные с заменой предударного (так называе¬мого опорного) согласного: сыны—львы («Мир»), земли—твои («Чело¬век»), стекло—никого («Кот и зеркало»), скривя—себя («Мартышки и лев»);
2) мужские закрытые — а) с заменой заударных согласных: небес — сердец («Добродетель»), б) с пополнением: сонм—кругом, сонм—гром («Песнь барда…»), в) с рифмовкой твердого и мягкого согласного: брань—тиран («Человек»), быть—устрашит («Стихи, сочиненные в день моего рождения»), любовь—листов («1-ое июля 1842»);
3) мужские закрыто-открытые неточные: мне—ней («Любовная ка¬русель»—единственный случай).
Неточные рифмы Жуковского (приблизительные и собственно не¬точные) занимают незначительное место в стиховой системе поэта, од¬нако их разнообразие неожиданно для поэта с репутацией рифмующе¬го «для глаз». Все виды неточных рифм сконцентрированы главным образом в раннем творчестве39: в высоких (оды «Добродетель», «Мир», «Человек» и «Песнь барда над гробом славян-победителей») и низких (басни) жанрах, что вполне соответствует жанровому диапазону неточ¬ной рифмы середины XVIII в. и Державина.
После 1806 г. неточные рифмы практически полностью исчезают; отдельные образцы появляются уже в самом конце творчества («Боро¬динская годовщина», «Царскосельский лебедь»), и это доказывает: не¬точные рифмы раннего Жуковского—не поэтические погрешности, а усвоение державинской традиции40, которую Жуковский быстро пре-
39 На неточные рифмы
