«Спокоилось сердце, // Провидели очи».
Поэт переводит стихотворение (вопреки оригиналу) белым стихом, что в боль¬шей степени соответствует его антологическому содержанию. Тем не менее, ко¬нечный результат, видимо, не удовлетворил переводчика. В «Явлении богов» яв¬но слышались перешедшие из оригинала интонации героя-штюрмера, желавшего стать «одним из богов», свободно беседовать с жителями Олимпа. Вероятно, эта неудовлетворенность и стала причиной того, что стихотворения не было включе¬но ни в одно из прижизненных собраний сочинений.
Н. Реморова
В альбом княжны М. А. Щербатовой
(«О грустном написать я должен в твой альбом…») (С. 54)
Автограф неизвестен.
Впервые: Москвитянин. 1852. Т. 24. С. 21.
В прижизненные собрания сочинений не входило.
Печатается но тексту первой публикации.
Датируется: конец 1816 г.
В примечании к первой публикации стихотворения сообщается: «Мария Анд-реевна Поликарпова была в то время, когда эти стихи были к ней написаны (око¬ло 1817 г.) еще княжной Щербатовой и, будучи фрейлиной при покойной импе¬ратрице Марии Федоровне, имела часто случай видаться с Жуковским» (Москви¬тянин. 1852. Т. 24. С. 21). Скорее всего, стихотворный экспромт Жуковского отно¬сится ко второй половине декабря (после 16-го), когда он возвратился из Дерита в Петербург, а княжна Щербатова еще не вышла замуж. В 1817 г. у нее родился сын Евгений (см.: Черейский. С. 340), поэтому альбомное стихотворение можно рассматривать как своеобразное прощание Жуковского с Щербатовой перед ее за¬мужеством: «О грустном написать я должен в твой альбом…»
М. А. Щербатова была родной сестрой жены Д. Н. Блудова Анны Андреевны (урожд. княжны Щербатовой), в доме которой жила до замужества. О знакомстве с ней именно в этом доме рассказывает Жуковский в дневниковой записи от 4 мая 1815 г.: «Рано поутру послал за Блудовым (…). Обедал у него. Жена его милая женщина; даже и лицом приятная; на этом лице написан тихой и нежный харак¬тер с умом тонким. Мне нравится ее простота. Она милее и даже приятнее своей сестры, которая по своей молодости имела бы право на преимущество quant а Гех-terieur» (относительно внешности.—фр. Гофман. С. 134). Вероятно, последующие встречи с ней изменили отношение Жуковского к фрейлине, о чем свидетельству¬ет, быть может, и фамильярно-ритуальное обращение: «в твой альбом», «при мыс¬ли о тебе», «твой поэт».
Судя но воспоминаниям, М. А. Поликарпова была светской придворной дамой с весьма своеобразным темпераментом, что, возможно, выразилось и в альбомном заказе «написать о грустном». Так, ее племянница А. Д. Блудова вспоминает: «Моя тетушка (…) помнится мне красавицей, нарядною и гораздо важнее с виду, нежели матушка» (Блудова А. Д. Воспоминания и записки. СПб., 1871. С. 25), а Ф. Ф. Вигель дает характерную зарисовку ее реакции на происходящее: «(…) она была нрава веселого, но совсем не живого; столько флегма ни в ком не случалось мне находить. Один вечер (это было 6 марта (1815)) провели мы очень весело у старшей сестры ее. Она довольно поздно возвратилась из дворца от императри¬цы; входя, очень равнодушно она сказала нам: „Слышали ли вы, что Наполеон бежал с острова Эльбы?» Мы с изумлением посмотрели друг на друга. „Успокой¬тесь,— продолжала она,— не знали, куда он девался, и были в тревоге, но получи¬ли хорошее известие: он вышел на берег неподалеку от Фрежюса».— „Ну, прав¬да,— невольно усмехаясь сказал Блудов,—добрые вести привезли вы нам!»» (Ви¬гель Ф. Ф. Записки. М., 1928. Т. 2. С. 48).
Надпись в альбом княжны М. А. Щербатовой, являясь, очевидно, типичным тематическим «заказом» — «о грустном написать я должен в твой альбом», тем не менее, и выполняет основную задачу альбомной миниатюры (point)—мадригаль¬ную замену грустного на веселое, ибо радость вызвана прекрасным обликом хо¬зяйки салона и в то же время воплощает основной лейтмотив лирики Жуковского конца 1810-х—начала 1820-х гг.—эстетизация земной жизни при помощи зем¬ной красоты и преобразующей силы поэтического творчества.
Н. Вётгиева
(К Карлу Петерсену)
(«Я предсказатель! Радость за горем пришла! Заменило…»)
(С. 54)
Автограф (ПД. № 27807, л. 31)—-черновой. При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: Петухов. С. 74—в примечании.
Печатается по тексту первой публикации, со сверкой по автографу. Датируется: начало декабря 1816 г.
Впервые опубликовавший это гекзаметрическое четверостишие Е. В. Петухов дал к нему следующий комментарий: «К этому именно Петерсену [„библиотекарь, местный поэт К. Ф. Петерсен»] и обращено было следующее четверостишие, на-писанное по поводу рождения у Петерсена сына и незадолго случившейся перед тем смерти другого его сына (…). Это четверостишие, до сих пор, сколько нам из¬вестно, не помещенное в собрании сочинений Жуковского, сообщено было Петер-сеном своему другу пастору Вениамину Бергману, в письме от 10 декабря 1816 го¬да: Eines Dichters Kind. Aus dem Briefwechsel Karl Petersens mit zweien Freunden, в „Baltische Monatsschrift», В. XXXVI. 1889, стр. 149» (Петухов. С. 73—74, примеч. 2).
История дружеских отношений Жуковского с известным своими сатирами дерптским университетским библиотекарем, секретарем цензурного комитета и учителем немецкого языка Карлом Петерсеном (1775—1822/1823: умер в ночь на 1 января 1823 г.) подробно воссоздана М. Г. Салупере в статье «Забытые друзья Жуковского» (Ж. и русская культура. С. 444—446). Как замечает автор статьи, го¬воря о «четырех гекзаметрах Жуковского на рождение сына Петерсена», поэт крестил его и «отечески заботился после смерти отца» (Там же. С. 445). Внезапная смерть самого Карла Петерсена, о которой сообщила Жуковскому М. А. Мойер, вызвала следующую его реакцию: «Милый друг Маша, на что мне изъяснить сло¬вами то чувство, которое произвело во мне твое ужасное письмо. Какой страшный конец прекрасной жизни (…). В то время, когда мы (…) были довольны всем, встречая Новый год, этот добрый, прекрасный милый Карл метался на смертной своей постели (…). Но я уверен, что он тогда вспомнил и о нас и обо мне! (…) Пока буду жив, сын Карлов будет иметь во мне и помощника и друга» (Соловьев. Т. 2. С. 96). М. Г. Салупере приводит многочисленные примеры материальной помощи Жуковского своему крестнику Фреймунду Петерсену (Ж. и русская культура. С. 446).
С точки зрения эстетической данное четверостишие интересно как один из первых опытов «бытового» использования гекзаметра.
А. Янушкевич
Три путника
(«В свой край возвратяся из дальней земли…») (С. 54)
Автографы:
1) ПД. № 2806, л. 1 —черновой, без заглавия.
2) Кульман. С. 1087. № 31 — беловой.
Впервые: Соревнователь просвещения и благотворения. 1820. Ч. 10. №5. С. 166—167—с заглавием: «Три путника» и подписью: «В. Ж.»
В прижизненных изданиях: СЗ—5 (С 3—4—отдел «Смесь»; в СЗ—с указанием на источник перевода: «Из Уланда»). В С 5 — в подборке стихотворе¬ний 1821 г.; в «Общем оглавлении» отнесено в отдел «Смесь» и датировано 1822 г. (Матяш. С. 154).
Датируется: 1816г.
Перевод стихотворения Людвига Уланда «Der Wirtin T6chterlein» («Хозяйкина дочка»), опубликованный Жуковским иод заглавием «Три путника», традиционно датируется началом 1820 г. по времени первой публикации. Варианты датировки: 1821, 1822 и 1823 г. продиктованы соответствующими датировками С 5, «Общего оглавления» и вторичной публикации в «Полярной звезде на 1823 год».
Однако ряд фактов свидетельствует о том, что стихотворение было написано раньше. Во-первых, его черновой автограф записан на обороте листа с текстом чернового автографа баллады «Гаральд», переведенной Жуковским из Уланда в 1816 г. Во-вторых, в альбоме гр. С. А. Самойловой тексты трех переводов из Уланда — «Три путника», «Гаральд» и «Три песни» — записаны подряд, причем два из этих текстов («Гаральд» и «Три песни»)—это переводы 1816 г. (см.: Куль¬ман. С. 1087. № 31—33). Наконец, в-третьих, и опубликованы эти три перевода из Уланда подряд в трех номерах «Соревнователя просвещения и благотворения» за 1820 г. (Ч. 9, №3 — «Гаральд»; Ч. 10, №4—«Три песни»; Ч. 10, №5 —«Три путни¬ка»). Все это Позволяет датировать перевод стихотворения Уланда «Der Wirtin T6chterlein» 1816-м г.
Перевод Жуковского довольно близок к тексту оригинала за исключением пер¬вых четырех двустиший, где Жуковский снял немецкие реалии («drei Bursche» — три студента; Rhein — Рейн) и, напротив, ввел в свой перевод русские детали быта: «В светлице свеча пред иконой горит…» Подробнее см.: Лотман Ю. М.
B. А. Жуковский. «Три путника» // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996.
C. 778—783.
Ст. 1. В свой край возвратяся из дальней земли…— В автографе №2 из альбома гр. С. А. Самойловой: «В свой край воротяся из дальней земли» (Кульман. С. 1133).
Ст. 7—8. В светлице свеча пред иконой горит: II В светлице красавица в гробе ле-жит…— В автографе № 2 вместо «светлица» оба раза «светёлка» (Там же).
Ст. 14. И горько заплакал, и взор опустил…— В автографе из альбома гр. С. А. Са-мойловой: «взор отвратил» (Там же).
О. Лебедева
1817
(«Не узнавай, куда я путь склонила…») (С. 56)
Автограф (ПД. № 27807, л. 32)—черновой, без заглавия и даты.
Впервые: КШДН. 1818. №3. С. 30—31—с заглавием: «Юлия. Голос с того света» и указанием в скобках после заглавия: (Музыка: Wo ich sei und wo mich hin-gewendet).
В прижизненных изданиях: С 3—5—с заглавием: «Голос с того света» (С 3—4—отдел: «Романсы и песни»; С 5 — в подборке стихотворений 1815 г.). Датируется: между 14 и 16 марта 1817 г.
Стихотворение «Голос с того света» традиционно считалось переводом стихо-творения Ф. Шиллера «Thekla. Ein Geisterstimme» («Текла. Голос духа»), тематиче¬ски связанного с романсом Теклы из трагедии Шиллера «Пикколомини» (две стро¬фы этого романса Шиллера «Des Madchens Klage» Жуковский перевел в 1807 г. иод заглавием «Тоска по милом»—см. примеч. в т. 1 наст. изд.).
Источником этого мнения, общего для всех комментаторов (П. А. Ефремов, Ц. С. Вольпе, В. П. Петушков, И. М. Семенко и др.), без сомнения, явился пер¬вый стих шиллеровского стихотворения «Thekla. Ein Geisterstimme», вынесенный в подзаголовок первой публикации «Голоса с того света» Жуковского (см.: ЬЛУДН. №3. С. 30). Хильдегард Эйхштедт тоже анализирует «Голос с того света» как слишком вольный перевод из Шиллера, трансформирующий оригинал (Eichstadt. S. 68—70).
Однако, как было установлено М. Г. Салупере, стихотворение является ориги-нальным (шиллеровские мотивы варьируются только в первой строфе текста Жу-ковского) и посвящено конкретному событию: смерти Юлии фон Бок (урожд. Берг, 1796—1817), бывшей замужем за Карлом фон Боком, младшим братом Ти¬мофея фон Бока, дерптского друга и адресата посланий Жуковского (см. примеч. к посланиям «Т. Е. Боку»). Она скончалась 14 марта 1817 г., а на ее похоронах, 16 марта, было прочитано стихотворение Жуковского «Голос с того света» (под¬робнее см.: ПМиЖ. Вып. 19. Томск, 1997. С. 66—69).
Отсюда—уточненная датировка стихотворения, до сих пор относимого ком-ментаторами к 1815 г. по указанию в С 5. Оригинальный характер текста Жуков¬ского доказывают и такие факторы, как отсутствие параллельного текста подлин¬ника в *^ДН («Голос с того света»—единственное стихотворение без параллель¬ного текста в первых трех выпусках этого сборника), принципиальное несовпаде¬ние метра (5-стоиный хорей у Шиллера и 5-стопный ямб у Жуковского) и, нако¬нец, тот факт,
