и Ма¬ше люди, обнаружившие стихотворение в ее портфеле. Вероятно, и легенда о том, что «К ней» написано в 1810—1811 гг. была создана ими и озвучена К. Зейд-лицем из желания сохранить и после ее смерти носимую ее сердцем тайну.

И. Реморова, А. Янушкевич

«Кто слез на хлеб свой не ронял…»

(С. 68)

Автограф (ПД. № 27807, л. 40) —черновой.

Копия (РГБ, ф. 99 (Елагины), оп. 1, карт. 22, №15, л. 4 об.) — рукою М. А. Мойер.

Впервые: КУДН. 1818. №2. С. 26.

В прижизненные собрания сочинений не входило.

Печатается по тексту первой публикации, со сверкой по автографу.

Датируется: конец 1817 г.

Основанием для датировки является положение автографа в рукописи: в кон¬тексте стихотворений, написанных в конце 1817 г. и опубликованных в первых номерах сборника FW4H.

Достаточно близкий перевод стихотворения Гёте «Wer nie sein Brot mit Tranen аВ», написанного в ноябре 1783 г. Впервые опубликовано как одна из песен, ис¬полняемых стариком-арфистом в 13-й главе второй книги романа «Годы учения Вильгельма Мейстера» (1796), но с пропуском 3-й строфы, которую Гёте снова присоединил, публикуя текст песни в сборнике своих стихотворений.

В то время, когда Жуковский, судя по свидетельству Зейдлица (Зейдлиц. С. 103), обратился к переводу стихотворения, его собственные душевные пережи¬вания, связанные с предстоящим замужеством М. А. Протасовой, были в высшей степени созвучны мотивам песни из «Вильгельма Мейстера». Ведь доводы, выдви¬гаемые Екатериной Афанасьевной против его брака с Машей, перекликались с трагической коллизией в судьбе арфиста.

В переводе Жуковского при общем сохранении образной системы, размера и строфики оригинала несколько приглушен изначально заложенный в стихотворе¬нии Гёте «бунтарский дух», подчеркнутый в оригинале прямым, звучащим как об¬винение обращением к «небесным силам», усиленным четырехкратным повторе¬нием местоимения «вы». Мысли Гёте об «отмщении», «воздаянии», «мести» за не-справедливость у Жуковского заметно ослаблены. Введение архаической лексики: «одр», «вышни», «мзда» усиливает провиденциалистский характер чувства героя. Вместо противопоставления «вы — мы», граничащего с бунтом, в переводе—при-знание трагического бессилия перед Судьбой.

Н. Реморова

Песня

(«Кольцо души-девицы…») (С. 68)

Автограф неизвестен.

Копия (РГБ, ф. 99 (Елагины), оп. 1, карт. 22, №15, л. 3 — Зоб.) — рукою М. А. Мойер.

Впервые: FW4H. 1818. № 1. С. 20—25. Перепечатано: СО. 1820. Ч. 63. №33. Тексты идентичны. В прижизненные собрания сочинений не входило. Печатается но тексту первой публикации. Датируется: конец 1817 г.

По всей вероятности, стихотворение создавалось одновременно с другими, предназначавшимися для сборника КШДН, т. е. в конце 1817 г. Отсутствие авто¬графа не дает оснований для другой датировки. Ссылка К. Зейдлица на то, что создание «Песни» относится к 1816 г. и связано с письмами М. А. Протасовой к Жуковскому и письмами-дневниками Жуковского 1814—1815 г., при более де¬тальном их прочтении представляется неубедительной. Тем более что о самих со¬бытиях этого времени биограф говорит преимущественно на основании воспоми¬наний окружающих.

Традиционно считалось, что стихотворение Жуковского является переложе¬нием немецкой анонимной песни («Lied» — «Der Ring ist mir entfallen»). Публикуя в FW4H немецкий текст этой песни, без указания автора, Жуковский давал все основания для такого мнения.

Как установил Р. Ю. Данилевский (Ж. и русская культура. С. 323—330), «Пес¬ня» является довольно близким переложением стихотворения немецкого поэта Готлиба Фердинанда Максимилиана фон Шенкендорфа (Schenkendorf, 1783—1817), известного под именем Макса Шенкендорфа: поэт назвал так себя в честь юно¬го шиллеровского героя Макса Пикколомини. Будучи довольно талантливым ли¬риком, прославился как создатель солдатских военно-патриотических песен вре¬мен борьбы с наполеоновским нашествием, участником сопротивления которому был сам.

Его стихотворение «Der versunkene Ring» («Утонувшее кольцо»), созданное в 1808 г., имеет подзаголовок: «Nach dem Littauischen» («Подражание литовской»). Оно действительно написано по мотивам народной литовской дайны, вошедшей в гердеровские «Голоса народов в песнях».

В единственное прижизненное издание «Стихотворений» Шенкендорфа (1815) «Der versunkene Ring» не вошло и долгое время публиковалось без указания авто¬ра иод заглавием: «Lied». Как считает Р. Ю. Данилевский, вероятно, таким изда¬нием и пользовался Жуковский. Не менее вероятно, что либо такое издание, либо сам текст песни был получен поэтом через его ученицу великую княгиню Алек¬сандру Федоровну, для которой и предназначались выпуски сборника FW^IH. Де¬ло в том, что песня была сочинена Шенкендорфом для придворного празднества в Кенигсберге в честь прусской королевы Луизы, матери принцессы Шарлотты (великой княгини Александры Федоровны). Принцессе было в то время уже 19 лет, и она вполне могла запомнить эту песню.

Жуковский в переводе использует тот же размер (трехстопный ямб), тот же по-рядок клаузул, но рифмует как четные (в оригинале), так и нечетные строки. 6-ю строфу оригинала Жуковский развертывает в 2 строфы (ст. 21—28). Он убира¬ет из текста имя возлюбленной—Анка, придав тем самым тексту более обобщен¬ный характер, что важно для жанра песни.

«Песня» Жуковского включалась в песенники с 1827 но 1917 г. более 20 раз, публиковалась как народная песня. Ее распространению способствовала также музыка А. А. Алябьева, выявившая романсную природу текста. Упоминается А. Н. Островским («Поздняя любовь») и М. Горьким («В людях»). Подробнее см.: Песни русских поэтов: В 2 т. Л., 1988. Т. 1. С. 595.

Н. Реморова

Утешение в слезах

(«Скажи, что так задумчив ты?..») (С. 70)

Автограф: (ПД. № 26305, л. 1) —беловой.

Копия (РГБ, ф. 99 (Елагины), on. 1, карт. 22, №15, л. 2 —2 об.)—рукою М. А. Мойер.

Впервые: КШДН. 1818. №1. С. 12—15.

В прижизненных изданиях: СЗ—5 (в СЗ—4—отдел «Романсы и пес¬ни»; СЗ—с подзаголовком: «Сочинение Гёте», С 4—без подзаголовка). С 5 — в подборке стихотворений 1818 г. (Т. 3. С. 21—22), с подзаголовком: «Из Гёте»).

Датируется: сентябрь-октябрь 1817 г.

Как утверждает К. К. Зейдлиц, стихотворение связано с переживаниями Жу-ковского в связи с замужеством М. А. Протасовой. Он пишет, что «удрученный выходом М. А. Протасовой в замужество, (…) прощаясь с дерптскими друзьями, Жуковский перевел две пьесы Гёте: „Утешение в слезах» и „К месяцу»» (Зейдлиц. С. 111).

М. А. Протасова вышла замуж в январе 1817 г.; Жуковский был на свадьбе и казался веселым. В это время он пишет А. И. Тургеневу: «Старое всё миновалось, а новое никуда не годится. (…) Душа как будто деревянная (…). Поэзия молчит. Для нее еще нет у меня души» (ПЖТ. С. 176). В сентябре 1817 г. Жуковский сно¬ва был в Дерите, откуда уехал в начале октября. Вероятно, именно об этом време¬ни и идет речь у Зейдлица.

Стихотворение Жуковского—перевод стихотворения Гёте «Trost in Тгапеп». В переводе сохранена система образов, диалогическая соотнесенность строф, харак¬тер рифмовки и размер оригинала. Но очевидно усиление эмоционального на¬строения, что проявляется в синтаксисе перевода (4 вопросительных предложе¬ния вместо одного у Гёте; многоточия, отсутствующие в подлиннике, анафоры и т. д.).

Положено на музыку А. Вейраухом, И. Игнатьевым и А. Даргомыжским.

Н. Реморова

Мнна. Романс

(«Я знаю край! там негой дышит лес…») (С. 71)

Автограф неизвестен.

Копия (РГБ, ф. 99 (Елагины), on. 1, карт. 22, №15, л. 4—4 об.)—рукою М. А. Мойер.

Впервые: FW4H. №1.С. 26—29. В прижизненные издания не входило. Печатается но тексту первой публикации. Датируется: конец 1817 г.

Отсутствие автографа затрудняет датировку текста. Но его публикация в 1-м выпуске сборника КШДН позволяет говорить о конце 1817 г., когда создава¬лось большинство текстов для этого издания.

Вольный перевод стихотворения Гёте «Kennst du das Land…» (1783), опубли-кованного впервые в 3-ей книге романа «Годы учения Вильгельма Мейстера». В собрании сочинений Гёте оно обычно помещалось в раздел «Баллады» под загла¬вием «Mignon» («Миньона»), Поскольку в романе текст исполняется Миньоной, стихотворение часто публиковалось и под заглавием: «Lied der Mignon» («Песня Миньоны»),

В переводе Жуковский сохраняет объем произведения, строфику, размер (вольный ямб со схемой 555545) и характер рифмовки (ММ). Данная форма, как указывает С. А. Матяш, является «метрическим неологизмом Жуковского» и боль¬ше в его лирике не встречается (Русское стихосложение XIX в.: Материалы по метрике и строфике русских поэтов. М., 1979. С. 93. № 19).

Вопросительная интонация, принципиально значимая для оригинала, в пере¬воде заменена восклицательно-утвердительной, изменен рефрен (последние два стиха каждой строфы) и имя героини. У Гёте имя, а точнее, прозвище героини да¬но во французской транскрипции — Mignon—и может иметь значение: «милень¬кий», «славный», «крошечный», что соответствует производимому ею на окружаю¬щих впечатлению: «дитя», «загадочная девочка», «ребенок». Французская огласов¬ка имени подчеркивает инородность его носительницы в окружающем немецком мире.

Жуковский заменяет его именем Мина, ориентируясь, видимо, на немецкое имя «Minna». Он убирает из рефрена экспрессивно окрашенные обращения Миньоны к адресату песни, заменяя их одним словом — «друг», характерным для его поэтики обращений.

В переводе исчезает и содержащийся в песне намек на трагизм судьбы герои¬ни, которая определена Гёте в записной книжке 1793 г. как «безумие, вызванное стечением обстоятельств». Миньона не помнит этих обстоятельств, но ощущает контраст между гармонией запечатлевшихся в ее сознании прекрасных статуй и изломанностью своего хрупкого тельца. Существенно, что, заменив «мраморные изваяния» («Marmorbilder») на «ликов ряд недвижимых», Жуковский отказался от воссоздания в стихотворении исключительно важной для Гёте в период создания «Миньоны» темы «неувядающей античности» и Италии как символа артистиче¬ской свободы, в которую он, подобно своей героине, так рвался, повторяя: «Dahin! Dahin!» Гёте выделяет эти слова в отдельную строку и рифмует их с заключаю¬щим каждую строфу глагольным составным сказуемым: «тосЬ^ (…) ziehn» и «1аВ (…) ziehn» («Можем идти!», «Направимся вперед!»), как бы подчеркивая уверен¬ность в осуществлении желаемого.

Сам призыв: «Туда! Туда!» Жуковским, казалось бы, сохранен, однако смысл его принципиально изменился. Как утверждает героиня стихотворения: «Там счастье, друг! туда! туда // Мечта зовет! Там сердцем я всегда! (…) Но быть ли там когда?» Этот вопрос, заключающий текст перевода, полностью меняет общий тон стихотворения Гёте, «освоенного» Жуковским, как «элегическая медитация» (Жирмунский. С. 84—85). Стихотворение Гёте Жуковский переложил на язык собственных чувств и настроений.

После Жуковского стихотворение Гёте переводилось неоднократно (А. С. Пуш¬кин, Ф. И. Тютчев, А. К. Толстой и др.).

Н. Реморова

Жалоба пастуха

(«На ту знакомую гору…») (С. 71)

Автограф неизвестен.

Копия (РГБ, ф. 99 (Елагины), on. 1, карт. 22, №15, л. 2 об.—3)—рукою М. А. Мойер.

Впервые: FW4H. 1818. № 1. С. 16—19—с параллельным немецким текстом и указанием: «Из Гёте».

В прижизненные собрания сочинений не входило. Печатается по тексту первой публикации. Датируется: конец 1817 г.

Точно датировать стихотворение не представляется возможным из-за отсутст¬вия автографа и авторских указаний. Но учитывая, что все переводы для сборни¬ка создавались накануне его издания (1-й номер был пропущен в печать 11 янва¬ря 1818 г., а уже в конце месяца вышел в свет), можно предположительно гово¬рить о времени создания «Жалобы пастуха» — конец 1817 г.

«Жалоба пастуха» — перевод стихотворения Гёте «Schafers Klagelied» («Жалоб¬ная песнь пастуха»). Жуковский создал свою версию стихотворения Гёте «под зна¬ком элегического любовного томления» (Жирмунский. С. 84). В последних шести стихах он усиливает эмфатику: подряд шесть восклицательных и одно вопроси¬тельное предложение. Заключительный стих подчеркивает экзальтацию влюб¬ленного: «Здесь горе душу томит!» Ср. с