органично вписывается в оригиналь¬ную антологию иод заглавием «Поэзия». Важно и то, что отбирает Жуковский для выписок, и то, как он оформляет эти выписки в подборки, и, конечно же, то, что он переводит на русский язык, как делает «чужое» — «своим».
Памятники
I. «То место, где был добрый, свято!..» II. «Кто скрыт во глубине сих грозных пирамид?..» III. «Смертный! смерти учись на могиле вечного града!..»
(С. 263)
Автограф неизвестен.
Копия (РГАЛИ, on. 1, №3, л. 1—1 об.) — рукою неустановленного лица, ав-торизованная.
Впервые (за исключением №111): Собиратель. 1829. №1. С. 14—с парал¬лельным текстом (№ I, И), указанием источника для № I: «Goethe». № III при жизни Жуковского не печаталось.
В прижизненные собрания сочинений не входило.
Печатается по тексту первой публикации со сверкой по авторизованной копии (№ III печатается впервые). Датируется: 1829г.
В подборку «Памятники», составляющую вторую часть общего раздела «Вы¬писки» из 1-го номера «Собирателя», Жуковский включил четыре текста: немец¬кий (без перевода)—- из Шлегеля; французский—с указанием: «Paroles de Pericles», два последних: «То место, где был добрый, свято!..» и «Кто скрыт во глубине сих гордых пирамид?.,» даны en regard, в переводе Жуковского. Миниатюра №111 в «Собиратель» не вошла, оставшись в рукописи «бумаг, относящихся к „Соби¬рателю»».
Как удалось установить, переведенное из Гёте четверостишие «То место, где был добрый, свято!..» восходит к его драме «Торквато Тассо» (1789) и является пе-реложением стихов 80—82 (действие I, явл. 1-е) этого произведения. Ср.:
Die Static, die ein gnter Mensch betral, Ist cingcwcihl; nach hundcrl Jahren klingt Sein Wort und seine That dem Enkel wieder.
А. Янушкевич
Мысли (Из Гёте)
I. «Чист душой ты был вчера…»
II. «Будь не солнечен наш глаз…»
(С. 264)
Автограф (РНБ, он. 1, № 125, л. 3 об.)—беловой.
Впервые: Собиратель. 1829. №2. С. 19—в рубрике: «VII. Мысли, заимство¬ванные из древних и новых классиков», с параллельным немецким текстом и ука¬занием источника: «Goethe».
В прижизненные собрания сочинений не входило.
Печатается но тексту первой публикации, со сверкой по автографу. Датируется: 1829 г.
Источник обоих четверостиший — «Кроткие ксении» («Lahme Хешеп») Гёте. Ксениями (от греческого—xenia: 1) подарок гостям; 2) юмористическая миниатю¬ра в стихах) Гёте и Шиллер назвали серию сатирических эпиграмм на политиче¬ские и эстетические темы, впервые опубликованных в «Альманахе муз на 1797 г.» и вызвавших отклик в обществе. Считается, что наиболее резкие из эпиграмм принадлежали Шиллеру.
Гёте и в дальнейшем широко использовал жанр стихотворной миниатюры, восходящий у него как к античной, так и к народной традиции, к так называемым «ширухам» (от нем. der Spruch — изречение, афоризм, сентенция), известным еще со времен Средневековья и заключавшим в себе меткие суждения о жизни, мо¬ральные сентенции. Свои миниатюры Гёте назвал «кроткими Ксениями» и выра¬жал в них свои мысли по разным жизненным поводам, преимущественно связан¬ным с историко-литературными, общеэстетическими и естественно-научными проблемами, подаваемыми через эмоционально насыщенные поэтические образы и символы.
Первая переведенная Жуковским миниатюра взята из 4-го раздела «кротких ксений»:
Liegt dir Gestern Mar und offen, Wirkst du Ihutc kraftig frei, Kan list du auf ein Morgen hoffen, Das nicht minder glucklich sei.
Если вчера тебе всё было ясно и открыто, Если сегоуия мы действуешь в полную силу, То и завтра можешь надеяться, Что будешь не менее счастлив.
В своей миниатюре Гёте утверждает мысль о счастье как результате постоян¬ной, упорной деятельности, мысль, входящую в круг идей «Фауста», над которым автор в эти годы интенсивно работает (ср. в «Фаусте»: «В деянии начало бытия»). Графически выделив в тексте ксении «вчера» и «сегодня», автор не выделяет «зав¬тра», ибо оно существует лишь в потенции и, наступив, превращается в «сегодня» и требует новой самоотдачи.
Внешне перевод Жуковского близок к оригиналу. В нем сохранен объем ми-ниатюры, существенные для автора понятия «вчера», «сегодня» и «завтра» как вы-ражение бесконечности времени, в которой действуют общие законы бытия. Од¬нако в переводе четверостишие приобретает более общий смысл, а понятие сча¬стья как высшего мгновения творчества заменяется понятием добродетели, столь важным для моральной философии Жуковского. Проблема добродетели и само-усовершенствования входит в перевод Жуковского как органическая часть его просветительской программы и «урока царям».
Вторая миниатюра взята из III раздела «Кротких ксений» и связана с гётев-ским «Учением о цвете», в которое включалось и изучение глаза как органа, вос-принимающего свет. «Гёте был убежден в наличии связи между идеями природы и идеями наблюдателя и исследователя» (Конради К.-О. Гёте: Жизнь и творчест¬во. М., 1987. Т. 2. С. 494), и поэтому четверостишие включил в вводную главу к «Учению о свете». Ср.:
War’ nicht das Auge sonnenhaft, Die Sonne konnt’ es nie erhlicken; Lag9 nicht in uns des Gottes eigne Kraft, Wie konnt uns Gottliches entzucken?
Если бы глаз не был солнцесодержащим, Он не мог бы увидеть солнце,
Если бы в нас не была вложена собственно божественная сила, Как могло бы нас восхищать божественное?
В оригинале первое двустишие построено как утверждение некоего положе¬ния и естественно завершается точкой. Второе—риторический вопрос, ответ на который предопределен представлением о божественной сущности человека и ко¬торый, с точки зрения автора, подтверждает его научный тезис. Не случайно Гё¬те, говоря о человеческом глазе, употребляет слово sonnenhaft, что буквально зна¬чит «содержащий солнце». Жуковский превращает оба двустишия в два одинако¬во сформулированных риторических вопроса, предполагающих равнозначный от¬вет. По смыслу перевод достаточно близок к оригиналу, однако Жуковский заме¬няет во втором стихе лишенный экспрессивной окраски глагол erblicken (увидеть) на «любоваться», а в третьей строке появляется «Дух Божий». Натурфилософская концепция света у Жуковского тесно связана с Божественным Промыслом и ду¬ховной жизнью индивидуума.
Изменен в миниатюре и размер стиха. В оригинале это разностопный ямб со схемой 4454 и перекрестной рифмовкой; в переводе — четырехстопный хорей с тем же чередованием рифм.
Н. Реморова
Смертный н богн
(«Клеанту ум вскружил Платон…» (С. 264)
Автограф неизвестен.
Впервые: Собиратель. 1829. №2. С. 12—13. В прижизненные собрания сочинений не входило. Печатается по тексту первой публикации. Датируется: 1829 г.
Стихотворение является пятым (в журнале дано иод римской цифрой V) в раз¬деле «Отрывки» и соотносится с предыдущим (четвертым)—под заглавием: «Gott und Natur», которое напечатано без перевода. В нем выражена вера в гармонию мироздания, которое прославляется каждым живым существом, утверждается не-возможность смертного проникнуть в тайны Божественного. Наконец, звучит призыв к читателям «в золотое время юности» стремиться к вершинам знания: «Посвятите себя только истине: требуют истину и дают истину Бог, история и природа». Это достаточно дидактическое стихотворение как бы вступает в диалог с озорным и, по всей вероятности, оригинальным — «Смертный и боги».
То, что в немецком стихотворении неизвестного автора утверждалось как не-оспоримая истина, как догма, в стихотворении Жуковского дано в шутливой тра-вестированной форме. Возникает своеобразный диалог смертного и богов. Чело¬век (смертный) как бы приходит к этой мысли путем непосредственного опыта.
И здесь мы позволим себе не согласиться с утверждением Ц, С. Вольпе, что стихотворение «написано иод влиянием идей Гёте о гармонии сфер» (Стихотворе¬ния. Т. 2. С. 515). Исследователь имеет в виду «Фауста» Гёте. Во-первых, мысль о непознаваемости тайн мироздания не характерна для Гёте. Во-вторых, характер отношения Жуковского к личности и творчеству немецкого поэта вряд ли мог до-пустить возможность подобной травестийной интерпретации его идей со стороны русского поэта, пусть даже и не всегда их до конца разделявшего.
Н. Реморова
Homer
(«Веки идут, и веки уходят, а пенье Гомера…») (С. 265)
Автограф (РНБ, он. 1,№125, л. 4—беловой. При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: Бумаги Жуковского. С. 177.
Печатается по тексту первой публикации, со сверкой но автографу. Датируется: 1829 г.
Перевод четверостишия немецкого просветителя И. Г. Гердера (1744—1803), взятого Жуковским из 10-й части серии «Zur schonen Literatur und Kunst» (Johann Gottfried von Herder’s Sammdiche Werke. Bd. 1—33. Tubingen, 1805—1810—Th. 10. S. 53). экземпляр этого издания находится в библиотеке Жуковского с многочис¬ленными его пометами (см.: Описание. № 12780). Вот его текст:
Homer
Zeiten hinab und Zeitcn hinan, tout ewig Homerus Einigcs Lied; ihn kront jeder olympische Kranz.
Lange sann die Natur, und schuf, und als sic geschaffen, Rtihctc sie und sprach: cinen Homerus der Welt!
Это четверостишие было без перевода включено Жуковским в «Собиратель» (№ 2. С. 29), где многие тексты в разделах «Отрывки», «Мысли», «Выписки» дава¬лись на языке оригинала.
Перевод четверостишия остался в рукописях поэта, в папке бумаг для журна¬ла «Собиратель». Вероятно, поэт первоначально намеревался напечатать перевод, но передумал и ограничился оригиналом. Перевод точно передает смысл и форму подлинника.
Н. Реморова
«Некогда муз угостил у себя Геродот дружелюбно!..»
(С. 265)
Автограф: РНБ, оп. 1,№30, л. 40—черновой. При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: Бумаги Жуковского. С. 93.
Печатается по тексту первой публикации, со сверкой по автографу. Датируется: 1829 г.
Двустишие является переводом дистиха И. Г. Гердера, взятого Жуковским из 10-й части серии «Zur schonen Literatur und Kunst» (S. 95). См примеч. к стих. «Нотег». Вот его текст:
Als Herodotus einst die Musen freundlich bewirthet. Schenkteii zuin Danke sie ihm jede derselben ein Buch.
Это двустишие без перевода было включено в «Собиратель» (№ 1. С. 19) в раз¬дел IV— «История».
Перевод дистиха расположен в рукописи на л. 40, где также находятся набро¬ски перевода первых строк 24-й песни «Илиады» и отрывок из Оссиана «Барды поют…», опубликованный в том же номере «Собирателя» (С. 16), что и немецкий текст дистиха.
Весь контекст рукописи убедительно доказывает, что перевод дистиха Гердера готовился для «Собирателя» и был создан на рубеже 1828—1829 гг. Чем руковод-ствовался Ц. С. Вольпе, указав в комментариях к двустишию: «конец 1830, после 27 ноября» (Стихотворения. Т. 2. С. 538),—не ясно. Тем более, что в коммента¬рии нет указания на несогласие с датировкой А. С. Архангельского—1829 г. (ПСС. Т. 3. С. 79, 150), что соответствует истине, однако в последующих комментариях к редким публикациям двустишия принятой оказалась датировка Вольпе (см., на¬пример: СС 1.Т. 1. С. 379).
Ст. 2. Каждая муза ему книгу оставила в дар.— История Греции Геродота (ок. 480—426 до н. э.) состоит из 9 книг, каждая из которых названа по имени одной из девяти муз.
Н. Реморова
Главк Диомеду
(«Друг, для чего о породе моей меня вопрошаешь?..») (С. 266)
Автограф неизвестен.
Копия (РГАЛИ, он. 1, №3, л. 1)—рукою неустановленного лица, авторизо¬ванная, без заглавия.
Впервые: Собиратель. 1829. №1. С. 13—с заглавием: «Главк Диомеду» и указанием под стихами: «Илиада, II. VI».
В прижизненные собрания сочинений не входило.
Печатается по тексту первой публикации, со сверкой по авторизованной копии.
Датируется: 1829г.
Фрагмент из 6-й песни Гомеровой «Илиады» (ст. 145—149) Жуковский превра-щает в самостоятельное стихотворение, дав ему при публикации заглавие. Пока-зательно, что при последующих переводах «Илиады» (1829, 1849—1851 гг.) он больше не обращался к этому отрывку.
На страницах «Собирателя» это стихотворение находится в рубрике «Ничтож¬ность человека на земле». Три отрывка: библейский—«Дни человека яко трава…» (Пс 102: 15—16), из «Илиады» Гомера и из «Песен в Сельме»
