опять сияет по-старому. Какое велико¬лепное военное дело. Наша армия чудо! Вот мои стихи; один экземпляр для тебя, другой для Ивана Ивановича [Дмитриева.—Н. С], третий Карамзиным вместе с Вяземским. Нет более. Скоро пришлю свои стихи, эти же, напечатанные вместе со стихами Пушкина, чудесными. Нас разом прорвало, и есть от чего» (ПЖТ. С. 259).
И. И. Дмитриев откликнулся стихами: «Василию Андреевичу Жуковскому по случаю получения от него двух стихотворений на взятие Варшавы» [второе— «Русская слава».— И. С]. Приведем одну строфу:
Взыграй же, дух! Жуковский, дай мне руку! Пускай с певцом воскликнет патриот: Хвала и честь Екатерины внуку! С ним русский лавр цвесть будет в род и род…
(Дмитриев И. И. Поли. собр. стихотворений.
Л., 1967. С. 369).
Жуковский ответил И. И.Дмитриеву 16 октября 1831 г.: «… слава отечества опять вспыхнула ярким светом. В стихах моих, написанных на взятие Варшавы, нет ничего замечательного, и они бледны стоя рядом со стихами Пушкина; но я ни одних стихов не писал с таким живым чувством, ибо написал их в первую ми¬нуту по получении известия, воскресившего душу, так долго бывшую под гнетом грустных ощущений всякого рода [Война и мир, и внешних бурь напор.—В. Ж.]; в славе отечества есть что-то ж из недательное. И в эту первую минуту всякое слово, и самое обыкновенное, казалось поэтическим; и я с необыкновенным чувством на¬писал первый стих, взятый у Державина: раздавайся гром победы. Я слышал эти слова, глядя на Екатерину, и они, можно сказать, были выражением всего ее века; сладостно было повторить их в обстоятельствах, достойных времен Екатерины» (РА. 1866. Стб. 1635—1636). Пение стихов Г. Р. Державина (из «Описания торже¬ства в доме князя Потемкина», откуда позаимствован и видоизменен первый стих «Старой песни…»), Жуковский слышал в 1791 г. в Таврическом дворце на празд¬нике в честь взятия турецкой крепости Измаил.
При совместной публикации с А. С. Пушкиным, где тот дал стихотворения «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина», Жуковский изменил назва¬ние, более привязав его к подзаголовку и подчеркнув параллель с военными по¬бедами времен Екатерины II, и упорядочил синтаксический строй, уточнив смысл некоторых мест (эдиционная практика, за редким исключением, прежде опира¬лась на ранний вариант, отдавая предпочтение конкретному заглавию—«На взя¬тие Варшавы»).
Стихотворение, едва ли не одновременно опубликованное в трех изданиях, вскоре было переведено на немецкий язык и напечатано наряду со стихами А. С. Пушкина «Клеветникам России» и «Одой» А. С. Хомякова в брошюре «Der Polen Aufstand und Warschau’s Fall 1831» [Польское восстание и падение Варшавы в 1831 г.—нем.]. Spb., 1831 (ц. р. от 22 сентября 1831 г.) под заглавием: «Der Ро-lenkrieg» [«Польская война».—нем.].
2 октября 1831 г. Жуковского приветствовал граф Й. Ф. Паскевич, за взятие Варшавы дарованный титулом светлейшего князя Варшавского: «Искренность поэта раскрыла для меня в живой, яркой картине всю великость и влияние на¬стоящих событий и ту исполинскую славу, блеск коей столь неоспоримо принад¬лежит вновь оружию Российскому, вопреки завистливых толков и враждебного желания недругов наших. (…)
Прошу Вас принять нелицемерную мою благодарность за присланные строфы и сообщить таковую же Александру Сергеевичу Пушкину, столь много обязавше¬му меня двумя отличными своими сочинениями. Стихи истинно прекрасные и бо¬гаты чувствами народной гордости. Сладкозвучные лиры первостепенных поэтов наших долго отказывались бряцать во славу подвигов Русского оружия. Так ио-меркнула заря достопамятных событий персидской и турецкой войн (…). Прият¬но видеть, что настоящие дела храбрых сильнее возбудили огонь истинной по¬эзии и возвеличены волшебным талантом певцов, украшающих Россию.
По желанию Вашему, я имел счастие передать Его Императорскому Высочест¬ву один экземпляр полученных мною стихов» (РА. 1875. № 11. С. 369). В послед¬ней фразе речь идет о великом князе Михаиле Павловиче.
П. А. Вяземский оставил в своей записной книжке строки нелицеприятные: «14 сентября 1831 г.: Охота ему было писать шинельные стихи (стихотворцы, кото¬рые в Москве ходят в шинели по домам с поздравительными одами) и не совестно ли певцу в стане Русских воинов и певцу в Кремле сравнивать нынешнее событие с Бородиным? Там мы бились один против 10, а здесь, напротив, 10 против одно¬го. Это дело весьма важно в государственном отношении, но тут нет ни на грош поэзии. (…) Зачем перекладывать в стихи то, что очень кстати в политической га¬зете. (…) Я уверен, что в стихах Жуковского нет царедворческого побуждения, тут просто русское невежество. Какая тут чёрт народная поэзия в том, что нас выгна¬ли из Варшавы за то, что мы не умели владеть ею, и что после нескольких месяч¬ных маршев, контр-маршев мы опять вступили в этот городок. (…) Мы удиви¬тельные самохвалы. (…) Как мы ни радуйся, а всё похожи мы на дворню, которая в лакейской поет и поздравляет барина с именинами, с пожалованием чина и проч. Одни песни 12-го года могли быть несколько на другой лад, и потому Жу¬ковскому стыдно запеть иначе». 15 сентября 1831 г.: «Стихи Жуковского навели на меня тоску. (…) Как ни говори, а стихи Жуковского—une question de vie et de mort [вопрос жизни и смерти—фр.] между нами. Для меня они такая пакость, что я предпочел бы им смерть. Разумеется, Жуковский слишком под игом обстоя¬тельств, слишком иод влиянием лживой атмосферы, чтобы сохранить свои мысли во всей чистоте и девственности их» (Вяземский. Т. 9. С. 155—159).
Позиция Жуковского но польскому вопросу была подробно изложена им в дневниковой записи от 21 февраля 1831 г. (см.: В.А.Жуковский. Из дневников 1827—1840 гг. Публикация А. С. Янушкевича // Наше наследие. 1994. №32. С. 41—42).
Ст. 8. Наш железный Русский фрунт!..— Строй, от нем.: die Front.
Ст. 11—12.Лях, бунтующий пред нами, II Помнит Русских имена…—Лях — поляк (по имени легендарного польского князя). Имеется в виду подавление польского бунта в 1794 г.
Ст. 25. Чу! как, пламенея, тромбы…—Тромб—здесь: сухой смерч. Ст. 29. Что нам ваши палисады?..— Палисады — изгороди.
Ст. 33—34. Спи во гробе, Забалканский! II Честь тебе—Стамбул дрожал!..— Име-ется в виду Иван Иванович Дибич (1785—1831)—граф Забалканский, генерал-фельдмаршал. Как главнокомандующий действующей армией в Русско-турецкую войну 1828—1829 гг. в августе 1829 г. двинул войско на оставшийся без прикры¬тия Стамбул, в связи с чем турецкое правительство поспешило заключить мир с Россией. Будучи главнокомандующим при подавлении польского мятежа, скон¬чался 29 мая 1831 г.
Ст. 35—36. Путь твой кончил Эриванский, IIИ на грудь Варшавы стал…— Имеет-ся в виду Иван Федорович Паскевич (1782—1856), главнокомандующий дейст¬вующей армией в русско-персидскую войну 1826—1828 гг., в 1827—1830 гг. наме¬стник на Кавказе, с 1828 г.—граф Эриванский, с 1829 г.— генерал-фельдмаршал. После смерти И. И. Дибича заступил на ноет главнокомандующего, с 1831 г. на¬местник в Царстве Польском.
Ст. 41—43. За Араксом наши грани, II Арарат, чудесный плен II Арзерума, Эрива-ни…—Араке—правый приток Куры; персидская крепость Аббас-Абада на Арак-се, в десяти верстах от Нахичевани, была взята 8 июля 1827 г. Арарат—гора в Ар¬мении. Эривань (Ереван), столицу Эриванского ханства, взяли 1 октября 1827 г. Покорение Нахичевани и Эривани послужило основанием для включения в Рос¬сийскую империю восточной Армении.
Ранний вариант ст. 42—43: «Арарата чудный плен, И орлы средь Эривани…»
Город Арзерум (Эрзерум,— ныне опять в Турции) был взят 27 июня 1829 г. Ср. «Путешествие в Арзрум» А. С. Пушкина.
Эти стихи (с прибавлением следующего, 44-го: «И разгром Варшавских стен…») были вырезаны иод портретом Паскевича, рисованного Ф. Реймерсом и гравиро-ванного Н. И. Уткиным в январе 1832 г. (см.: С 9. Т. 2. С. 568—569).
Ст. 59. И с своими сыновьями…— Сыновья Николая I: Александр (1818—1881), Константин (1827—1892), Николай (1831—1891).
Н. Серебренников
(«Святая Русь, Славян могучий род…») (С. 283)
Автографы:
1) РНБ, on. 1, № 26, л. 129—черновой.
2) РНБ, оп. 2, № 26, л. 3—5 — черновой.
Впервые: Русская слава. СПб.: Тип. Александра Смирдина, 1831. 8 с. (ц. р.— 17 сентября 1831 г.)—с обозначением авторства Жуковского: «Стихотворение Жуковского» и с эпиграфом: «Слава Русская жива!»
8 прижизненных изданиях: С 4—5 (в С 4—отдел «Лирические стихо¬творения»; в С 5 датировано 1831 г.).
Датируется: 12 сентября 1831 г.
9 росписи стихотворений 1831 г. Жуковский отметил «Русскую славу» датой: «12 сентября» (РНБ, on. 1, № 35, л. 8 об.).
Отправляя А. И. Тургеневу стихотворение, Жуковский писал: «Посылаю тебе последние стихи мои. Приложенные экземпляры раздай по надписям. (…) Вот история моих стихов, которую сообщи словесно тем, коим будешь раздавать эк¬земпляры. Петербургский бунт усмирен был одним словом Государя: минута ис¬тинно героическая. Загорелся бунт в колониях: начальники все перебиты, и бун¬товщики не хотят никого слушать. Государь едет туда один. Это было за день до рождения великого князя Николая. В самый день этот поутру мой Федор сказы¬вает мне, что родился великий князь. Я бегу на половину Императрицы, чтобы узнать, правда ли это; между тем уверен, что Государю еще и думать нельзя воз¬вратиться. Что же? Подхожу к дверям спальни; они отворяются, и он сам выхо¬дит, держа на руках новорожденного и a la lettre [буквально—фр.] задыхаясь от радости. Он успел возвратиться в одни сутки, одним словом кончив бунт, нахо¬дясь посреди тысячи мятежников и сказав им, что они будут наказаны без поща¬ды, что они приняли с трепетом, лежа у ног его (ранцами вверх, как рассказывал мне Арендт). Какой быстрый переход и к чему! Я пошел за Государем вслед и ви¬дел, как он положил своего младенца в колыбель, крестил его и над ним плакал. Я тогда же ему сказал: „Государь! Это перелом. Все пойдет лучше. Бог прислал Вам об этом вестника». Это явление описано в последних двух строфах моей ние-сы: к колыбели младенца пришел я от колыбели России. (…) Но падение Варша¬вы было то огниво, которое высекло из души моей эти стихи, которые, как ты сам увидишь, принадлежат к моим лучшим» (ПЖТ. С. 259—561).
«Русскую славу» Жуковского высоко оценил И. И. Дмитриев (см. примеч. к «Старой песне на новый лад»).
Ст. 4. Черновой вариант: «Была ль тебе чужда какая слава?»
Ст. 5. Призвал Варяга Славянин…— Имеется в виду основание русского государ-ства, традиционно связываемое с приходом варяжских военачальников на новго-родское княжение в 862 г.
Ст. 6—10. Черновой вариант:
Взыграли вьюг полночных чада;
Ревет испуганный Эвкснн…
Прибил свой щит к вратам Царь града.
Полночь—знак Севера. Эвксин — греческое название Черного моря. Здесь Жуковский говорит о легендарном походе Олега в 907 г. на Константинополь (Царьград); согласно позднейшим исследованиям, Олегу приписан поход 860 г., совершенный князем Аскольдом. Щит выставлялся на воротах в знак мира.
Ст. 9—10. Но вышел Святославов сын, II И поднял знамя Благодати…— Князь Святослав Игоревич (ок. 933—972), правивший с 945 г., в 970—971 гг. продолжал воевать с Византией. Его сын Владимир Святославич (953—1015; в крещении
