Париж останки бывшего императора состоялось только в 1840 г.

Ст. 123. С новым зрели мы Царем…— Имеется в виду Николай I (1796—1855), правивший с 1825 г.

Ст. 124—125. До Стамбула Русский гром II Был доброшен по Балкану…— В Русско-турецкую войну 1828—1829 гг. русские войска заняли Балканский полуостров и почти вплотную подошли к Стамбулу.

Ст. 126. Миром мстили мы султану…— 2 сентября 1829 г. был подписан Адриа-ноиольский мирный договор с Турцией. Османской империей с 1808 г. правил султан Махмуд II (1784—1839).

Ст. 127—128. И вскатил на Арарат II Пушки храбрый наш солдат…—Арарат— крупнейшая гора в Армении. В словах Жуковского следует видеть поэтический образ, но за этим стоит и несомненный факт, произошедший в русско-персидскую войну 1826—1828 гг.: перетаскивание пушек на руках через горную гряду.

Ст. 129—131. И всё царство Митридата ~ Взял наш северный Аякс…— Митри-дат VI Эвпатор (132—63 до н. э.)—с 120 г. царь Понта, то есть Черноморского по¬бережья. Территориальные завоевания русских Жуковский явно преувеличивает. Вероятно, имя гомеровского героя упомянуто не в сравнении с главнокомандую¬щим И. Ф. Паскевичем, а как собирательный образ русского солдата.

Ст. 133. Арзерум сдался нам дикий…—Арзерум (Арзрум) был взят во время Рус¬ско-турецкой войны 1828—1829 гг. 27 июня 1829 г. Ср. у Пушкина «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года»: «Полки наши пошли в Арзрум, и 27 июня, в годовщину полтавского сражения, в шесть часов вечера русское знамя развилось над арзрумской цитаделию».

Ст. 134. Закипел мятеж великий…—17 ноября 1830 г. восстала Польша, нахо-дившаяся во владении Российской империи.

Ст. 137—138. И, нежданная ограда, II Флот наш был у стен Царьграда…— В 1833 г. русская эскадра вошла в Босфор в связи с тем, что турецкое правительство запро-сило помощь в обороне столицы от восставшего египетского наши, развившего успешное наступление на Стамбул (Царьград—в традиционном для русских на-именовании). По восьмилетнему договору от 1833 г. через проливы Босфор и Дарданеллы был запрещен проход всех военных судов, кроме русских.

Ст. 143—144. Мавзолей наш говорит: II «Здесь был Русский стан разбит»…— Не-смотря на упоминание памятного знака в честь погибших в Русско-турецкой вой¬не русских солдат, слово «разбит» следует понимать в значении «расположен».

Ст. 152—154. В гробе спит Багратион. II Здесь он пал, Москву спасая, II И, далеко умирая…— Петр Иванович Багратион (1765—1812)—князь, генерал от инфанте¬рии, командующий 2-й Западной армией. В Бородинской битве командовал ле¬вым крылом, был смертельно ранен и 12 сентября 1812 г. скончался в с. Симы Александровского уезда Владимирской губ. См. примеч. к ст. 82—83.

Ст. 155. Слышал весть: Москвы уж нет!..— Французы вошли в Москву 2 сентяб¬ря 1812 г.

Ст. 171. Предстоявший алтарю…— Имеется в виду Филарет (в миру Василий Михайлович Дроздов; 1783—1867), с 1825 г. митрополит Московский и Коломен¬ский.

Ст. 177—192. Память вечная… ~ Жизнь за общую нам мать.— Об обете Алек¬сандра I (ст. 180) см. примеч. к ст. 91—92. В основном (ст. 177—179, 184—192) Жу¬ковский перелагает в стихи слова Николая I из приказа от 26 августа 1839 г.: «Итак, да будет намять вечная бессмертному для нас Императору Александру I. Его твердою волею спасена Россия. Вечная слава падшим геройскою смертию то¬варищам нашим, и да послужит подвиг их примером нам и позднейшему потом¬ству!— Вы же всегда будете надеждою и оплотом вашему Государю и общей мате¬ри нашей, России!»

Н. Серебренников

«„Молитвой нашей Бог смягчился»…»

(«С нолудороги прилетел ты…») (С. 322)

Автограф неизвестен.

Впервые: Совр. 1840. Т. 17. Отд. VII. С. 112—114—с подписью: «В. Жуков¬ский» и датой: «8 декабря 1839».

В прижизненных изданиях: С 5 (Т. 5. С. 338—340) — в подборке произ¬ведений 1839 г.

Датируется: 8 декабря 1839 г.

По замечанию П. А. Плетнева, это стихотворение «излилось из его сердца по выздоровлению великой княжны Ольги Николаевны от тяжкой болезни» (Пере¬писка. Т. 3. С. 109). В письме к цесаревичу Александру Николаевичу от 14 октяб¬ря 1839 г. Жуковский сообщал: «Великая княжна Ольга Николаевна оправляет¬ся…» (С 8. Т. 6. С. 406).

Великая княжна Ольга Николаевна (1822—1892), вторая дочь императора Ни¬колая I, в 1846 г. вышла замуж за наследного принца Фридриха Карла Александ¬ра Вюртембергского и стала впоследствии королевой Вюртембергской. Провожа¬ла Жуковского в последний путь и оставила о нем воспоминания (см.: Gerhardt. S. 254).

Точкой отталкивания для создания произведения Жуковского послужили сти¬хи лейб-медика Михаила Антоновича Маркуса (1790—1865), четверостишие кото¬рого Жуковский дал эпиграфом, а первую строку из него взял в заглавие. О пуб¬ликации этих стихов Маркуса ничего не известно. В библиотеке поэта сохрани¬лась брошюра «президента Физико-медицинского общества» М. А. Маркуса: «Речь, произнесенная 21 декабря 1836 года, в день открытия бюста покойного лейб-медика X. И. Лодера» (М., 1837). См.: Описание. № 213.

Н. Серебренников

1840

(Елизавете Рейтери)

(«О, молю тебя, Создатель…») (С. 325)

Автограф не обнаружен.

При жизни Жуковского не печаталось.

Впервые: Музыкальный и театральный вестник. 1883. №3. С. 9—в составе статьи гр. А. Соллогуба «Быль».

Печатается по: Стихотворения. Т. 2. С. 277 (обоснование см. ниже). Датируется: около 2 июня 1840 г. н. ст.

Комментируя стихотворение, впервые включенное им в собрание произве¬дений Жуковского, Ц. С. Вольпе указал на существование его автографа (ПД. №956а; см.: Стихотворения. Т. 2. С. 540), однако по приведенному им шифру ав¬тограф не обнаружен. Тем не менее, в наст. изд. текст печатается в той редакции, в которой его дает Ц. С. Вольпе, поскольку она, безусловно, восходит к известно¬му ему автографу и имеет разночтения с публикацией в «Музыкальном и теат¬ральном вестнике» (ср. ст. 8: «Перед образом Мадонны»). Единственное отклоне¬ние от публикации Ц. С. Вольпе—заглавная буква в слове «Создатель», имевшая¬ся в первой публикации.

Основание для датировки стихотворения «О, молю тебя, Создатель…» дают два письма Жуковского. Одно из них, к А. П. Елагиной от 4 декабря 1840 г., осве¬щает обстоятельства создания стихотворения: «В самый день моего первого отъез¬да из Дюссельдорфа, когда еще и в мысль не входила мне возможность то, что че¬рез несколько часов решилось для меня на всю жизнь, мы играли в одну игру, ко¬торая состоит в том, чтобы угадать стихи, написанные навыворот, сохранив поря¬док слов, но перестановив все буквы. Я написал, без намерения, 8 стихов из Ле-нау, и отдал их ей для отгадки, и она разобрала эти стихи, а ввечеру того дня они сделались надписью к моей жизни; я их перевел или, лучше сказать, усвоил. Вот они: (…)» (далее следует текст стихотворения.— РБ. 1912. № 7—8. С. 115).

Второе письмо, которое сам Жуковский назвал «реляцией» (он написал его в течение 25 дней—с 10 (22) августа по 5 (17) сентября 1840 г.) к своим муратов-ским и долбинским родственникам (см.: Русская беседа. 1859. Ч. 3. С. 17—42) и в котором подробно изложил всю историю своей любви к Елизавете Рейтерн, по¬зволяет установить приблизительную дату написания стихотворения. Упомяну¬тый в письме к Елагиной «первый отъезд из Дюссельдорфа пришелся на 2 июня 1840 г.: „… я назначил для отъезда моего субботу (это было 1 июня), но в этот день и я, и всё семейство Рейтерна было приглашено к обеду, от которого нельзя было отказаться; мне жаль было провести последний день с ними не вполне для них, и я остался на воскресенье, с тем, чтобы весь этот день был наш…»» (цит по: Загарин. С. 554). Вечером этого дня, на палубе парохода, состоялось объяснение Жуковского с Г. Рейтерном по поводу взаимных чувств русского поэта и Елизаве¬ты Рейтерн, которое определило решение Жуковского сделать ей официальное предложение: «Какой быстрый и неожиданный перелом в жизни! что был я за четверть часа? Одинокий пассажир парохода (…), и вдруг в одно мгновение из ча¬ши судьбы Провидение вынуло мне жребий, с которым всё, так давно желанное, разом далось мне» (Там же. С. 555—556).

Стихотворение посвящено будущей жене Жуковского Элизабет фон Рейтерн (в крещении Елизавета Евграфовна; 1821—1856), старшей дочери друга Жуков¬ского, немецкого художника Герхарда Вильгельма фон Рейтерна (1794—1865), бывшего офицера русской службы, с которым Жуковский познакомился в 1816 г. в Дерпте и близко подружился в 1826 г. в Эмсе. С этого момента периодически возобновлявшиеся дружеские отношения русского поэта с семьей Рейтерна про-должались вплоть до 1841 г., когда Жуковский, в качестве мужа Елизаветы Рей¬терн, вошел в его семью (бракосочетание Жуковского и Э. фон Рейтерн состоя¬лось 21 апреля 1841 г.).

Как это явствует из приведенного выше письма Жуковского к А. П. Елагиной, стихотворение «Елизавете Рейтерн» является вольным переводом стихотворения «Stumme Liebe» («Немая любовь») немецкого поэта-романтика Николаса Ленау (наст, фамилия — Niembsch von Strehlenau; 1802—1850). Текст подлинника Ленау приведен в РБ. 1912. №7—8. С. 116.

В формальном отношении перевод Жуковского отличается от подлинника тем, что, сохраняя его размер—4-стопный хорей, Жуковский выполняет свой перевод белыми стихами со сплошными женскими окончаниями. Двум четверостишиям Ленау с перекрестной, чередующей женские и мужские окончания, рифмой, в пе-

реводе Жуковского соответствуют 8 стихов астрофического стихотворения. В об-разном и смысловом отношении перевод близок к тексту подлинника.

Ст. 8. Пред небесною Мадонной.— Ср. в письме Жуковского к родным от 10 (22) августа—5 (17) сентября 1840 г.: «Старшая дочь Рейтерна, 19-ти лет, была предо мною точно как райское видение, которым я любовался от полноты души, просто, как видением райским, не позволяя себе и мысли, чтоб этот светлый при¬зрак мог сойти для меня с неба и слиться с моею жизнью. Я любовался ею, как об¬разом Рафаэлевой Мадонны, от которой, после нескольких минут счастия, удаля¬ешься с тихим воспоминанием…» (цит по: Загарин. С. 547).

О. Лебедева

1841

«Друг мой, жизни смысл терпенье…»

(С. 326)

Автограф (РНБ, оп. 1,№40,л. боб.)—черновой, с вариантами ст. 3—4, 8—9. При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: Бумаги Жуковского. С. 108 (ст. 1—4). Печатается впервые полностью. Датируется: конец 1841 г.

Основанием для датировки стихотворения является положение автографа в рукописи: вслед за датированным текстом: «8 (20) октября 1841. Дюссельдорф». Это были первые месяцы женитьбы и переезда поэта в Германию, принесшие не только радости семейной жизни, но и страдания, связанные с болезнью жены.

Философия терпения, духовного стоицизма заполняет пространство его эпи-столярия 1841—1845 гг. «Семейная жизнь есть школа терпения»,— пишет он на-следнику 23 декабря 1841 г. (С 8. Т. 6. С. 426). В письме к А. М. Тургеневу от 6 ап¬реля 1846 г. он развивает эту мысль: «Семейная жизнь есть школа терпения, горн души, в котором она может очиститься. Говорю так оттого, что именно в счастли¬вейшее время жизни испытал много таких тревог, каких сердце не ведало в преж¬нем, беспечном быте эгоистического одиночества. То, что говорю, не есть однако жалобы, а опыт души, которая из настоящих благ жизни выводит одну только ис¬тину, что жизнь есть школа терпения. А терпение, говорит апостол, дает опыт¬ность, надежду, надежда же не