первой баллады Жуковского писал А. С. Пушкин, назвав геро¬иню «шотландкой Людмилой» (Пушкин. Т. 11. С. 9). Стилю меланхоличности и элегичности соответствовал и измененный Жуковским размер. Вместо 4-стопного ямба у Бюргера — 4-стопный хорей «Людмилы».
Русифицируя «Людмилу», Жуковский меняет.историческую подоплеку произ-ведения, ^поминающаяся в подлиннике война 1741—1748 гг. между австрийской императрицей Марией Терезией и прусским королем Фридрихом II заменена Ли-вонской войной (Московское царство XVI в.). В «Людмиле» звучали ноты злобод-невности. Баллада создавалась в эпоху войн с Наполеоном. Как указывал С. П. Ше-вырев, «первая баллада «Людмила» была ко времени (…) не одна русская дева оплакала мертвеца в своем суженом» (Москвитянин. 1853. Т. 1. С. 83).
Иногда Жуковский решительно вм£шиваехся..в хюжет. «Леноры» Бюргера. Он изменяет сцену на могиле, изображая смерть Людмилы. Усилена у Жуковското и религиозная тема. Так, ст. 40—50 (спор матери и дочери о милости Божией) и та¬
269
— ПРИМЕЧАНИЯ —
кие строки, как: «…грех роптанье; // Скорбь — Создателя посланье…», характерны для религиозной философии Жуковского.
Современники восторженно приняли «Людмилу» (Гнедич, Шевырев, Вигель, М. Дмитриев и др.). «Упитанные литературою древних и французскою, ее покор¬ною подражательницею, — пишет Вигель, — (…) мы в выборах его [Жуковского] увидели нечто чудовищное. Мертвецы, привидения, чертовщина, убийства, осве¬щаемые луною, да это все принадлежит к сказкам да разве английским романам; вместо Геро, с нежным трепетом ожидающей утопающего Леандра, представить нам бешено страстную Ленору со скачущим трупом любовника. Надобен был его чудный дар, чтобы заставить нас не только без отвращения читать его баллады, но, наконец, даже полюбить их. Не знаю, испортил ли он наш вкус; по крайней мере создал нам новые ощущения, новые наслаждения. Вот и начало у нас романтизма» (Вигель Ф. Ф. Воспоминания. М., 1864. Ч. 3. С. 135—136). Наиболее точные и раз¬вернутые характеристики первой баллады Жуковского дал В. Г. Белинский. На¬поминая о том, что «Жуковский начал свое поэтическое поприще балладами», что «этот род поэзии им начат, создан и утвержден на Руси», Белинский подчеркивал, что «Людмила» Жуковского явилась кстати: она имела успех вроде того, каким вос¬пользовались «Душенька» Богдановича и «Бедная Лиза» Карамзина» (Белинский. Т. 7. С. 167—168).
В связи с дискуссией по проблемам народности (1816—1820-е гг.) Катенин опубликовал свой известный перевод «Леноры» Бюргера в простонародном стиле, назвав ега «Ольгой» (ВЕ. 1816. № 9. С. 19—25; СО. 1816. № 24. С. 186—192). Про-изведение, полемически направленное против «Людмилы» Жуковското, вызвало-^ достаточно острый спор между Гнедичем и Грибоедовым, смысл которого был глу-боко понят Пушкиным. Он писал: «…Катенин (…) вздумал показать нам Ленору в энергической красоте ее первобытного создания; он написал Ольгу. Но сия просто¬та и даже грубость выражений, сия сволочь, заменившая воздушную цепь теней, сия виселица, вместо сельских картин, озаренных летнею луною, неприятно поразили непривычных читателей, и Гнедич взялся высказать их мнение в статье, коей не-справедливость обличена была Грибоедовым» (Пушкин. Т. 11. С. 221); подробнее о литературной борьбе вокруг «Людмилы» см.: Мо^довченко Н, Я. Русская, критика первой четверти XIX века. М.; Л.,.1959* С. 148—152. О. месте «Людмилы» в баллад-ном творчестве Жуковского точно сказал А. Немзер: «Людмила» словно таит в себе разные пути движения жанра — «либо к причудливо свободной игре с сюжетом, как в «Светлане», либо к «неукрашенному» повествованию, немузыкальному рас¬сказу» (Немзер. С. 163).
Баллада Бюргера, как и элегия Грея «Сельское кладбище», стала для Жуковско¬го своеобразным символом жанра, его философии и поэтики. Трижды (1808, 1813, 1831) он обращается к ее вольному переложению. «Людмила», «Светлана», «Лено¬ра» — свидетельство пристального внимания Жуковского к этому произведению и характерные этапы творческой эволюции Жуковского.
Сюжет баллады сгал основой для «драматического представления» в трех от-делениях Р. М. Зотова и Н. П. Мундта, которое пользовалось популярностью в 1830—1843 гг. (ИРДТ. Т. 3. С. 272).
Ст. 22. «Возвратились незабвенны!.. — Ср. беловой автограф и первую публика-цию: «Всё забыто! Возвращенны!»
270
ПРИМЕЧАНИЯ
Ст. 29. Где твоя, Людмила, радость?.. — Первоначально: «Сладость — счастье, ты увяло».
Ст. 30. Ах! прости, надежда-сладость!.. — В ВЕ: «Жизнь — любовь, тебя не стало». Ст. 31. Все погибло: друга нет… — В первоначальном варианте: «Гибни, радость, друга нет».
Ст. 38. Мать со страхом возопила… — «Нежна матерь возопила». Ст. 75. С милым вместе — всюду рай… — Первоначально: «С милым другом всю¬ду рай».
Ст. 76. С милым розно — райский край… — Первоначальный вариант: «С милым розно счастья край».
Ст. 77. Безотрадная обитель… — В автографе и первой публикации: «Горьких горестей обитель».
Ст. 91. И зерцало зыбких вод… — Первоначально: «И равнину зыбких вод».
Ст. 119. Где же был? Какой судьбой… — Первоначально: «Где блуждал? Какой судьбой».
Ст. 121. «Близ Наревы дом мой тесный… — Нарева, т. е. Нарва. Речь идет о Ли-вонской войне (1558—1583) России против Ливонского ордена за выход к Балтий-скому морю.
Ст. 137. «Ветер буйный перестанет…— Первоначально: «Ветер хладный пере-станет».
Ст. 157. Мчатся всадник и Людмила… — В автографе и в первой публикации: «Скачут всадник и Людмила».
Ст. 162. По буграм и по равнинам… — Первоначальный вариант: «По горам и по равнинам».
Ст. 180. «Близко ль, милый?»— «Путь далек… — Первоначально: «Едем, едем, путь далек».
Ст. 199. «Конь, мой копь, бежит песок… — К этим стихам Жуковский сделал сле-дующее примечание: «В песочных часах».
Ст. 215. Как усопших тихий глас… — Первоначально: «Мнится мертвых тихий глас!»
Ст. 237. «Кончен путь: ко мне, Людмила… — В автографе: «Здесь твой дом. При¬ди, Людмила!»
Ст. 244. Стоп и вопли в облаках… — Первоначально: «Вопль и стоны в облаках».
Ф. Каиунова
Кассандра
(«Все в обители Приама…») (С. 16)
Автограф (РНБ.Оп. 1.№ 14. Л. 52 об.—54) — беловой. Копии:
1) РНБ. Оп. 2. № 1. Л. 23—24 об.— рукою М. А. Протасовой, без последней строфы (ст. 121—128), с разночтениями и правкой Жуковского (см. постишные комм.).
2) РНБ. Ф. 588 (М. П. Погодин). Оп. 3. № 235. Л. 3 — рукою М. А. Протасовой — последняя строфа (ст. 121—128). Рукопись представляет собой два двойных листка,
271
ПРИМЕЧАНИЯ
вырванных из тетради, описанной как копия № 1, и содержащих, кроме указанной строфы «Кассандры», копии элегии «Сельское кладбище» и басни «Похороны льви-цы», выполненные рукою М. А. Протасовой, а также автографы стихотворений «Милосердие», «Дружба», «Моя тайна» (см. комм, в т. 1 наст. изд. С. 451—453). Ско-рее всего, эти два листка Погодин получил в подарок от А. П. Елагиной в 1869 г., когда совершал паломничество на родину Жуковского и своего друга И. В. Киреев-ского. См.: В. А. Жуковский в воспоминаниях. С. 464—470, 673—675.
3) РНБ. Оп. 2. № 2. Л. 28 об.—29 об. — рукою А. А. Протасовой, с учетом правки Жуковского в копии № 1.
4) ПД. № 22734. Л. 1—5 — рукою А. А. Протасовой, параллельно немецкий текст баллады и первые 8 строф (ст. 1—64) перевода Жуковского.
5) РГАЛИ. Оп. 1. № 2. Л. 7 об.—11 об. — рукою неустановленного лица. Впервые: ВЕ. 1809. Ч. 47. № 20. Ноябрь. С. 258—264, с подписью: «Ж.», с
разночтениями (см. постишные комм.).
В прижизненных изданиях: С 1—5, БиП; в С 1—2 с датой: «1810» и подзаголовком: «Из Шиллера»; в С 3 без даты, с подзаголовком: «Подражание Шил-леру», в С 5 в подборке стихотворений 1809 г.
Д а т и р у е т с я: вторая половина (до ноября) 1809 г.
Перевод баллады Ф. Шиллера «Kassandra». Основанием для датировки служат дата публикации баллады и положение ее автографа в рукописи. Автограф бал¬лады окружен текстами стихотворений, созданных Жуковским в период с конца марта 1808 г. по октябрь 1809 г.: ему предшествуют автографы «Плача Людмилы» и «Песни» («Счастлив тот, кому забавы…»), после него следуют автографы «Песни» («Мой друг, хранитель-ангел мой…») и послания «К Филалету» (см. комм, в т. 1 наст, изд.). Поскольку баллада «Кассандра» была опубликована в последнем ноябрьском номере ВЕ за 1809 г., в период, когда Жуковский, редактируя журнал, не мог надо¬лго откладывать публикацию своих текстов, логично предположить, что в указан¬ных хронологических рамках (конец марта 1808 — ноябрь 1809) наиболее вероят¬ным временем работы над текстом баллады являются осенние месяцы (до ноября) 1809 г. В оглавлении 9 тома полного собрания сочинений Шиллера из библиотеки Жуковского против заглавия баллады «Кассандра» рукою поэта проставлена каран¬дашом дата: «1809» (Fr. Schillers sammtliche Werke: In 12 Bande. Stuttgart; Tubingen, 1814. Bd 9/1. См.: Описание. № 2754).
«Кассандра» является второй балладой, которая создана Жуковским после пе¬ревода баллады Бюргера «Ленора» («Людмила», 1808), и первой переведенной русским поэтом балладой Ф. Шиллера. О том, что концепция жанра баллады была сформирована в творческом сознании Жуковского текстами этих двух поэтов, сви-детельствует рассуждение о балладах Бюргера и Шиллера в дневниковой записи от декабря 1807 г. (см. примеч. к «Людмиле). Таким образом, последовательная пуб-ликация двух балладных переводов— «Людмила» («Ленора») из Бюргера (1808) и «Кассандра» из Шиллера (1809)— имеет характер своеобразной эстетической манифестации нового жанра в творчестве Жуковското и в русской поэзии начала, XIX в. (подробнее об эстетической соотнесенности «Людмилы» и «Кассандры» смУ Янушкевич. С. 91—93). )
«Кассандра^—-одни из самых поздних баллад Шиллера. Первое упомина¬ние о «небольшом стихотворении «Кассандра»» содержится в письме Шиллера
ПРИМЕЧАНИЯ
к И.-В. Гёте от 11 февраля 1802 г. (см.: И.-В. Гёте. Ф. Шиллер. Переписка: В 2 т. Т. 2. М., 1988. С. 370). В июле 1802 г. работа над текстом баллады была закончена, первая публикация — альманах «Taschenbuch ftir Damen auf das Jahr 1803». Источ¬ником сюжета баллады послужило древнегреческое сказание Троянского мифо¬логического цикла о гибели Ахиллеса, изложенное римским ученым и писателем Юлием Гигином (ум. ок. 10 г. н. э.) в его труде «Fabulae» — мифологическом спра¬вочнике, который использовался в качестве школьного учебника. Согласно этому сказанию, Ахиллес был убит во время перемирия между греками и троянцами, в момент совершения брачного обряда над ним и дочерью царя Приама, Поли¬ксеном. Их брак должен был положить конец Троянской войне, но этому воспре¬пятствовал Парис, младший сын царя Приама и брат Кассандры и Поликсены: он спрятался в храме за колонной и выстрелил в Ахиллеса, целясь в единственное уязвимое место на теле греческого героя— пятку (см. об этом: Загарин. С. 77; Ц. С. Вольпе ошибочно видит источник сюжета «Кассандры» в поэме «Илиада» Гомера — Стихотворения. Т. 1. С. 389; И. М. Семенко, ближе соотнося сюжет бал¬лады со сказаниями Троянского цикла, также не указывает его непосредственный источник — СС 2. Т. 2. С. 456).
Баллада представляет собой монолог пророчицы Кассандры, предвидящей эти гибельные события и оплакивающей участь семьи Приама, Трои и свою собствен¬ную. По преданию Кассандра получила от Аполлона дар предвидения, но оскор¬бленный отказом Кассандры от