Муратово для Про-тасовых, обучение племянниц Саши и Маши (см. об этом: Власов В. А., Назареп-ко И. И. Минувших дней очарованье. Тула, 1983. С. 102—122). В то же время этот период важен потенциальными возможностями «русской баллады». Жуковский серьезно занимается чтением исторических источников и сбором материала для нереализованного замысла волшебно-исторической эпопеи «Владимир» (см.: Со¬колов А. Н. Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX ве¬ка. М., 1955. С. 386—409; Ветшева Я. Ж. Концепция национально-исторической эпопеи в планах поэмы В. А. Жуковского «Владимир» // От Карамзина до Чехова. Томск, 1992. С. 67—76). В это же время Жуковский размышляет о необходимости литературного самообразования, о высокой миссии профессионального писателя и о необходимости быть достойным своего призвания. Поэтическое творчество воспринимается пока как нечто промежуточное: «Между тем, чтобы не раззнако¬миться с музами, буду делать минутные набеги на Парнасскую область, с тем, од¬нако, чтобы со временем занять в ней выгодное место, поближе к Храму Славы» (ПЖТ. С. 77. 7 ноября 1810 г., Белев). Биографы, говоря о реальном (жизненном) контексте «Громобоя», отмечают особое психологическое состояние поэта. «В этом тихом расположении духа он занимался обработкою старинной повести «Двенад¬цать спящих дев»» (Зейдлиц. С. 44. См. там же: С. 43—48; Загарин. С. 114). Сам Жуковский сообщает об интенсивном ходе работы, что на фоне всего шести опуб¬ликованных в 1810 г. лирических стихотворений позволяет отнести «Громобоя» и к началу нового поэтического этапа. «Между прочим скажу тебе, чтобы поджечь твое любопытство, что у меня почти готова еще баллада, которой главное действу¬ющее лицо есть дьявол, которая вдвое длиннее «Людмилы», и гораздо ее лучше» (ПЖТ. С. 78. 7 ноября 1810 г., Белев).

Баллада «Громобой», как затем «Светлана», посвящена А. А. Протасовой (Воей-ковой), которая помогала Жуковскому: «И этот дьявол посвящен будет милой пере-писчице, которая сама некоторым образом по своей обольстительности — дьявол» (Там же). Автограф РНБ не дает полного представления о ходе работы, поскольку является беловым и незавершенным, обрываясь на ст. 588 «Тебя уж в поднебес¬ной…» (РНБ. Оп. 1. № 14. Л. 75 об.). В рукописи адресат назван «Милым другом Са¬шей», что подчеркивает родственно-дружеские отношения и в дальнейшем сменя¬ется в ВЕ на полуофициально-зашифрованное «Ал. Ан. Пра…вой», а после 1814 г. во всех изданиях — «Александре Андреевне Воейковой». В рукописи, в публика¬ции ВЕ текст самого посвящения отличен от последующих изданий (см. ниже). Ав¬тограф, ВЕ и С 1 подзаголовком: «Русская баллада» подчеркивают оригинальность жанра и попытки создания русских параллелей к зарубежным источникам («Люд¬мила» — «Lenore», «Двенадцать спящих дев» — «Die zwolf schlafenden Jungfrauen»). По сравнению с ВЕ в последующих изданиях Жуковский вносит в основной текст баллады ряд стилистических изменений. Он уменьшает количество старославяниз¬мов, что делает стиль художественно более однородным. См. постишный коммен¬тарий.

«Громобой», несмотря на отнесенность к разряду «страшных баллад», соединяет в себе две, на первый взгляд, противоречивые стилевые стихии, на которые обра¬тили внимание современники: ироническую и элегическую. Батюшков в послании «К Жуковскому» (1812) «точно уловил одну из возможностей развития жанра. Бал¬

— ПРИМЕЧАНИЯ —

лада, даже самая страшная и серьезная, дозволяет иронию, шутку. Баллада помнит о том, что она » баллада», что она «игрушка»» (Немзер. С. 165):

<...>

Увы! мой Д|)т, и Лила Меня не узнает. Вчера, с улыбкой злою, Мне молвила она (Как древле Громовою Коварный Сатана): «Усопший! мир с тобою! Усопший! мир с тобою!»

<•••>

{Батюшков К. Н. Опыты в стихах и прозе. М., 1977. С. 276—277).

В письме Н. И. Гнедичу от 27 сентября 1822 г. с долей ретроспективности А. С. Пушкин отмечает особенности стиля «Громобоя»: «Мне кажется, что слог Жу¬ковского в последнее время ужасно возмужал, хотя утратил первоначальную пре¬лесть. Уж он не напишет ни «Светланы», ни «Людмилы», ни прелестных элегий 1-й части «Спящих дев»». (Пушкин. Т. 13. С. 48).

Традиционно приписываемая А. С. Пушкину «кощунственная» поэма «Тень Баркова» использует мотивы, сюжет, интонационно-стилевые обороты «Громобоя». (См. об этом: Цявловский М. А. Комментарии к поэме А. С. Пушкина «Тень Барко¬ва» // «Летите, грусти и печали…» Неподцензурная русская поэзия XVIII—XIX вв. М., 1992. С. 144—222; Эротика в русской литературе от Баркова до наших дней // Литературное обозрение. М., 1992. Спец. вып. С. 26—27.)

Громовой — Название первой баллады именем главного героя появляется в от-дельном издании 1817 г. и служит упорядочению структуры (см. об этом коммента¬рий к «Вадиму»). Стилизованное в духе архаизированной «русской старины», оно отсылает и к вполне конкретным литературным источникам и становится важной частью «киевского текста» — это сказка М. Д. Чулкова «Повесть о дворянине Заоле-шанине, богатыре, служившем князю Владимиру»; неопубликованное при жизни либретто волшебной оперы Жуковского «Богатырь Алеша Попович, или страшные развалины» (1804—1808) (ПСС. Т. 4. С. 78—109), где в перечне действующих лиц значится Громобой: «Громобой, вельможа Киевский, живущий в своем замке близ Киева» (см. об этом: Вулкана И. К сюжету о пане Твардовском (контексты «киевс¬кой» баллады Жуковского) // Пушкинские чтения в Тарту. Тарту, 2004. С. 41—64); рассказ Г. П. Каменева «Громвал» — и вместе с тем пред романтическая поэма от¬крывает в творчестве самого Жуковского традицию изображения героя-грешника и ситуацию искушения — возмездия — искупления, обозначенную в «Громобое» сентенцией, выделенной курсивом («В раскаянье спасенье»). Имя Громобоя было ар¬замасским прозвищем С. П. Жихарева, чрезвычайно ему подходившим. Асмодеем звался П. А. Вяземский. Последний в письме к А. И. Тургеневу от 27 ноября 1816 г. из Москвы создает автопародию, демонстрируя виртуозное владение строфикой «Громобоя» (21 строфа):

Взойдет день опыта во мгле, Подымутся стенанья?

334

ПРИМЕЧАНИЯ

Как столб, стоящий при столе.

Недвижный, без дыханья, При свете красных париков,

При задних ликов 6…е, Низвергнусь я в ученый ров

Навеки в заточенье; И грозно ректор захрипит

Над толстою башкою, И тихо клир провозгласит:

«С грехом, но черт с тобою!»

(ОА.Т. 1.С. 65).

А. Н. Верстовскому (1799—1862) принадлежит опера: «Громобой, или Двенад¬цать спящих дев», премьера которой состоялась в Москве в 1857 г.

Leicht aufzwitzen ist das Reich der Geister; Sie liegen wartend unler dunner Decke Und, leise hdrend, sliirmen sie herauf.

Schiller

Нам в области духов легко проникнуть; Нас ждут они, и молча стерегут, И, тихо внемля, в бурях вылетают.

Шиллер

Эпиграф к «Громобою» впервые появляется в отдельном издании «Двенадцати спящих дев» 1817 г. Это слова Тибо из пролога «Орлеанской девы» Ф. Шиллера. Жуковский переводит поэму Шиллера в 1818 г. и пролог именно 19 мая — 1 июня 1818 г., но вплоть до издания БиП эпиграф дается на немецком языке. Интересно, что на смену «русской баллады» приходит акцент на «философию чуда» с ориента¬цией именно на немецкий оригинал и конкретного автора.

«Моих стихов желала ты…»— Адресатом посвящения «Громобоя» является любимая племянница Жуковского Александра Андреевна Протасова (Воейкова). Ей же поэт посвящает балладу «Светлана». Характер посвящения продиктован не только дружески-родственными связями, но и благодарностью «милой переписчи¬це» стихов поэта.

Приводим редакцию ВЕ и автографа РНБ:

Желала ты моих стихов —

Вот длинная баллада! Пусть слава для других певцов:

Твой взор мол награда! Но чем же кончу я куплет?

Еще одно желанье: Цвети, мой несравненный цвет!

Сердец очарованье Печаль по слуху только знай!

Будь радостию света! Стихов моих хоть не читай, (РНБ)

Моих стихов хоть не читан, (ВЕ) Но другом будь поэта.

(РНБ.Оп. 1.№ 14. А. 67 об.).

335

ПРИМЕЧАНИЯ

В «Книге Александры Воейковой» (ПД. № 27807. Л. 36), вслед за автографом посвящения баллады «Вадим» Д. Н. Блудову (см. ниже) Жуковский набрасывает вариант посвящения А. А. Воейковой баллады «Громобой» (6 стихов), несколько отличающийся от канонического и датируемый около 30 июня 1817г.:

Желала ты моих стихов —

Вот сказка! Нет с ней сладу Пусть слава для других певцов

Л мне твой взор в награду И им же кончу я куплет

Еще ж одно же(ланье)

Канонический текст имеет разночтения с первой публикацией в ВЕ, которые мы приводим ниже.

Ст. 29. Старик с шершавой бородой… — «Старик с щетинистой брадой».

Ст. 31. В дугу сомкнутый над клюкой… — «В дугу согнутый над клюкой».

Ст. 44. Ты видишь Асмодея»… — Асмодей — демоническое существо в иудаисти-ческих легендах, демон чувственных наслаждений. В балладе приобретает черты беса-искусителя, подручного Сатаны.

Ст. 151. На клиросе, пред алтарем… — Клирос — возвышение по обеим сторонам алтаря, место для певчих.

Ст. 153. В священный литургии час… — Литургия (греч.)— общее делание, ос-новное христианское богослужение, в центре которого освящение и причащение, в православном обиходе — обедня.

Ст. 206. У Спасовой иконы… — Спас — особый тип изображения Христа (Спаси-теля) в иконописи (Спас в силах).

Ст. 231. Ты слышал: бил последний час… — «Ты слышал: бил полночный час».

Ст. 251. И тихо клир провозгласит… — Клир — (от греч. kleros — жребий), со-вокупность священно- и церковнослужителей в христианской церкви, иначе — ду-ховенство.

Ст. 272. Сказал он Громобою… — «Вещал он Громобою».

Ст. 394. В обителях геенны… — Геенна — геенна огненная (евр. — «долина Хин-ном»), символическое изображение ада.

Ст. 423. Обитель иноков при нем… — Инок — православный монах.

Ст. 436.Угодника святого… —Т. е. Николы Мирликийского, Николая Чудотвор¬ца, святого, особенно почитаемого в православии.

Ст. 456. Веригой отягченной… — Вериги — цепи, обручи, носимые на голом теле верующего, форма религиозного покаяния.

Ст. 479. Л ишь взор стремит он к небесам… — «Лишь взор он мещет к небесам».

Ст. 561. И дети, страшных сих речей… — «И девы, страшных сих речей».

Ст. 575.Лишь иволга в глуши лесной… — «Лишь горлица в глуши лесной».

Ст. 623. Коснулся арфы серафим… — Серафимы— один из девяти ангельских чинов, высшая ступень небесной иерархии.

Ст. 642. Полой своей одежды… — «Воскрилием одежды».

Ст. 684. Отступника — десною… — Десна — десница (цел.) — правая рука.

Ст. 723. Рассек браздами ярких стрел… — «Рассек браздами ярых стрел».

Ст. 731. И стал на высоте небес… — «И грянул из среды небес».

ЗЗ6

ПРИМЕЧАНИЯ

Ст. 732. Средь молний ангел-мститель… — «Глаголом Вседержитель». Ст. 733. «Гряду! и вечный Божий суд… — «Гряду судить! и вечный суд». Ст. 765. И будет мир в его костях… — «И мир в отверженных костях». Ст. 767. Творца постигнув в небесах… — «Познав мой Промысл в небесах». Ст. 770. И слышен громкий петел… — Петел (цел.) — петух. Ст. 830. Отшельников обитель… — «И иноков обитель».

Баллада вторая Вадим

(«В великом Новграде Вадим…») (С. 108)

Автографы:

1) РГАЛИ. Оп. 3. № 8. Л. 10 об.—11 — черновой, с заглавием: «Искупление», без эпиграфа, посвящения, строфы 1—6 без подсчета стихов.

2) РНБ. Оп. 1. № 26. Л. 27—29— черновой и беловой (строфы 7: «Он смотрит вдаль на светлый юг» — 14: «Вот на распутий Вадим»), с датой: «19 июня 1816».

3) ПД. № 27807. Книга Александры